Читать интересную книгу Вторая жизнь Уве - Бакман Фредрик

– Деньги украл Том, так? – сказал директор.

Это был не вопрос. Скорее констатация факта. Уве не ответил. Директор кивнул.

– Но мужики из вашего рода не закладывают других, так?

И это был не вопрос. И Уве снова ничего не сказал. Только чуть выпрямился на словах «мужики из вашего рода».

Директор опять кивнул. Нацепил на нос очки и, зарывшись в кипу бумаг, принялся что-то строчить. Уве, вытянувшись перед ним во фрунт, на полном серьезе решил, что директор, вероятно, забыл про него. Тогда он тихонько кашлянул. Директор оторвался от бумаг:

– А?

– Мужчину судят по делам его. А не по словам, – вымолвил Уве.

Директор изумился. Паренек за один раз сказал больше слов, чем за два года с тех пор, как поступил на железную дорогу. Уве и сам недоумевал, откуда взялись эти слова. Просто почувствовал, что должен сказать их.

Директор снова уткнулся в бумаги. Написал на одной что-то. Протянул Уве. Велел расписаться. Пояснил:

– Тут сказано, что ты уходишь по собственному желанию.

Уве подписал. Распрямился, на лице написана непреклонность.

– Зовите их, я готов.

– Кого их? – не понял директор.

– Полицейских, кого же, – ответил Уве, складывая руки по швам.

Директор только головой покачал и вернулся к бумагам.

– По-моему, свидетельские показания куда-то запропастились в этой чехарде.

Уве переминался с ноги на ногу, не совсем понимая, что значат эти слова. Директор махнул рукой, не глядя на Уве.

– Ступай!

Уве повернулся. Вышел в коридор. Закрыл за собой дверь. Голова закружилась. Он уже был у парадной двери, когда к нему подбежала секретарша, – Уве слова не успел сказать, как она всучила ему какую-то бумагу.

– Господин директор передает, что вы приняты ночным уборщиком междугородных поездов, завтра утром вам надо явиться к вашему бригадиру, – сухо уведомила она.

Уве уставился на нее. Потом на бумагу. Секретарша наклонилась к нему:

– Господин директор сказал, что вы не взяли чужой бумажник, когда вам было девять. Что он скорее в черта поверит, чем в то, что вы обворовали кассу. Что будет «последней скотиной», если выкинет на улицу сына достойного человека только за то, что сын тоже поступает достойно.

Вот так Уве стал прибираться ночью в поездах и прибирался там два года. А не стань он ночным уборщиком, никогда бы не пришло то утро, когда, возвращаясь со смены, он увидел ее. Ее красные туфельки, золотую брошку и золотисто-каштановые локоны. А ее смех – как забыть ощущение, будто кто-то босыми ножками пробегает по твоему сердцу.

Она любила говорить: «Все пути ведут тебя к твоему предназначению». И для нее в этом определенно что-то было.

А для Уве скорее кто-то.

9. Уве продувает батареи отопления

Говорят, в момент падения мозг соображает быстрее. Словно от внезапного прилива двигательной энергии ум, хочешь не хочешь, начинает работать с такой лихорадочной скоростью, что мир вокруг нас замедляется.

Так и Уве успел подумать о многом. Прежде всего – о батареях.

Всем известно: дело можно делать либо правильно, либо нет. И хотя теперь, по прошествии стольких лет, Уве уж и не скажет, какой вариант считал правильным сам, зато помнит наверняка, что вариант Руне точно никуда не годился, когда они схлестнулись, выбирая систему отопления для жилищного кооператива.

Разумеется, дело было не только в отоплении. Уве и Руне знали друг друга почти сорок лет и не меньше тридцати семи из них жили в ссоре.

По правде сказать, Уве и не помнил, как они разругались. Однако их ссора не была внезапной. Скорее она постепенно складывалась из множества мелких стычек, так что со временем получилась гремучая смесь, детонирующая от каждого сказанного слова: стоило раскрыть рот, как старые обиды оборачивались новым взрывом. И так все продолжалось и продолжалось. Пока совсем не кончилось.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Машины тут вообще-то ни при чем. Правда, у Уве был «сааб». А у Руне – «вольво». Ежу понятно, при таком раскладе долгой дружбе не бывать. И все же поначалу Уве и Руне дружили. Ну, или, скажем, пытались дружить – при их-то характерах. Да и то в основном ради своих половин. Все четверо переехали сюда в один год – Соня с Анитой тотчас же стали не разлей вода – им ли было не спеться, имея таких мужей, как Уве и Руне?

Уве помнит, что по крайней мере в первые годы он старался нормально относиться к Руне – по мере сил. Вдвоем они организовали правление жилтоварищества. Уве стал председателем, Руне – его замом. Вдвоем держали оборону против местной власти, затеявшей рубить лес за домами Уве и Руне, чтобы понавтыкать там еще домов. Власти, конечно, клялись, что планировали застроить этот участок еще много лет назад. С кем другим такая аргументация, может, и прокатила бы, но только не с Уве и Руне. «Ну, все, готовьтесь, гады, к войне!» – прорычал им в трубку Руне. И пошло-поехало. Апелляции и кассации, повестки и сборы подписей, заметки и письма читателей в газетах. Через полтора года чиновники, махнув рукой, перенесли стройку в другое место.

Тем вечером Руне и Уве, собравшись на полянке, пропустили по стопарику виски. Победе своей мужья обрадовались не особо, без энтузиазма отметили их жены. Скорее расстроились, оттого что власти так быстро пошли на попятную. Ведь восемнадцать месяцев этой распри оказались самыми увлекательными в жизни обоих мужчин!

«Неужто нынче никто за принципы свои бороться не хочет?» – удивленно восклицал Руне. «Никто, ни одна сволочь», – отвечал ему Уве.

И они выпили за здоровье своих недостойных врагов.

Разумеется, все это случилось задолго до путча. И до того, как Руне купил БМВ.

«Идиот!» – подумал Уве про Руне в тот день и повторял себе это слово в каждую последующую годовщину этого события. Впрочем, так он думал и во все остальные дни. «Блин, да как тут толком общаться, когда эта бестолочь купила БМВ?» – объяснял Уве Соне, все недоумевавшей, отчего это приятели перестали толком общаться. А Соня закатывала глаза и ворчала: «Нет, ты безнадежен».

Уве, впрочем, безнадежным себя не считал. Просто, по его мнению, вещи любят место и порядок. Нельзя идти по жизни, вот так вот влегкую разбрасываясь и размениваясь ими. Будто постоянство нынче ничего не стоит. Нынче люди меняют старое на новое до того быстро, что умение делать что-то долговечное стало ненужным. Качество – кому оно теперь надобно? Ни Руне, ни другим соседям, ни начальникам с работы. Им только эвээмы подавай – как будто человек научился строить дома только после того, как этот архитектор из бюро, парень в тесной рубашонке, открыл крышку своего ноутбука. Будто Колизей и пирамиды в Гизе строил именно он. Господи, еще в 1889 году Эйфелеву башню смогли поставить, а сейчас, курам на смех, одноэтажный типовой домик начертить не могут, не подзарядив этот свой навороченный телефон.

Конец ознакомительного фрагмента.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})