и нервозно глыкает ее рюмку за рюмкой. Несет какую-то ахинею. Смысл его не очень внятных слов сводился к предложению мне заняться банкротством хладокомбината. Конечно, в его интересах, за хорошую оплату. Спустя некоторое время Шелепинь достает две пачки долларов США по пять тысяч каждая и кладет их перед Борисом Балабановым на вращающийся в китайском стиле столик. Не передо мной, а перед чиновником!
– Началась газовая атака. И те девки из общего зала здесь ни при чем. Скорее всего «вонючей жопой» оказался гражданин Шелепень, товарищ Балабанова. Так вот зачем здесь я, понятненько, – сразу подумалось мне.
– Ну, Боря, бери бабло и затем влетай в зависимость, это в лучшем случае, или на нары – это при другом раскладе. Мы, наверное, на заурядном оперативном мероприятии, – подумалось мне.
Было жутко интересно: возьмет Борис деньги или нет? Воцарилась пауза.
Затем Борис Владимирович толкнул вращающийся столик и две пачки долларов подъехали ко мне. Возможно, он не чувствовал подвоха. Мне показалось, что он даже не напрягся, не насторожился. Но все же он был опытным чиновником, деньги не взял. В этом Балабанову надо отдать должное.
Я осторожно беру деньги за середину пачек, где они перевязаны тугой резинкой. Обычно люминесцирующий раствор располагается по краям купюр, чтобы оставить свой след на подушечках пальцев алчного взяточника, который жадно пересчитывает вожделенные денежные купюры своими холеными, наманикюренными пальчиками.
Явно ментовский или бандитский сценарий начал рушиться.
Деньги не поделены на двоих, они не у чиновника. Он их не пересчитывает, не прячет в свои кармашки. Он к деньгам даже не прикоснулся. Это же для организаторов мероприятия катастрофа! Короче, режессеры-постановщики лажанулись.
Я встаю и со словами: «Если ваш юрисконсульт не предоставит достаточных оснований, чтобы я захотел заниматься предлагаемой темой, этот аванс будет вам возвращен», – говорю я и покидаю аквариум.
Пока я прикидывал, кто мог организовать попытку или покушение на дачу взятки чиновнику: жулики, фэйсы, менты или кто-то еще, а может это совместное оперативное мероприятие, мои размышления прервали истошные крики вприпрыжку бегущих ко мне навстречу пятерых мужиков. Нападали они неграмотно. Видимо мой внезапный уход застал их врасплох. Ни сбоку, ни сзади никого, все летят фронтально ко мне. «Опытные оперативники так действовать не могут. Жулики или бандиты так действовать не будут. Кто же это?» – думаю я. Без особого труда, как это бывало ранее, отрубил бы бегущих и расталкивающих друг друга налетчиков.
Забавно, но как бы прочитав мои мысли, наступающие повытаскивали удостоверения ФСБ и МВД. Сопротивляться бессмысленно. В холе гостиницы на запястья моих рук забили наручники, хотя для этого не было никакой нужды. Стандартный размер браслетов был для меня маловат, кисти стали быстро неметь и потом синеть из-за отсутствия нормального кровообращения. Но доблестным правоохранителям нужно было навести жути и вдоволь поиздеваться. Меня провели в отдельное помещение, где находились кассы аэрофлота.
Один из оперативников, торжествуя, стал проверять детектором надписи на помеченных денежных купюрах при понятых. Понятыми ничего лучше, видимо, не придумав, взяли курсантов высшей школы милиции.
– «Взятка», видите, тут везде написано «взятка». Смотрите, смотрите внимательнее, – ликующе восклицал оперативник.
– Обращаю ваше внимание, что эта надпись не имеет никакого отношения к проводимому действу, – вклиниваюсь в его торжествующий монолог я. – Вынужден пояснить вам, что юридическое понятие взятки включает в себя следующее: «Взятка – это принятие должностным лицом материальных ценностей за действия либо бездействие в интересах взяткодателя, которое это лицо не могло или не должно было совершать в силу своего служебного положения». Таким образом, подчеркиваю, что взятки даются должностным лицам или чиновникам. Я же, являясь индивидуальным предпринимателем, должен по своему статусу деньги хватать ртом и жопой, на столе, под столом, везде. Налоги только плати и все дела, – с нескрываемой иронией говорю я.
– Кто тут у вас старший? Прикажите этому менту немедленно снять с меня наручники. Во-первых, я хочу, чтобы мои руки не пострадали от этих безумных действий. Зачем меня сковывать наручниками, я сопротивления не оказываю, угрозы не представляю. Кисти моих рук уже посинели.
– Во-вторых, я хочу написать заявление на имя начальника УФСБ, а вы мне в этом препятствуете, – продолжил я.
Замок перекосило, и он долго не открывался. Кое-как наручники удалось снять. Потом некоторое время я растирал онемевшие кисти рук. Затем уже сел писать заявление.
Суть его сводилась к следующему: Некий тип по фамилии Шелепинь пригласил чиновника Балобанова, а тот меня, в ресторан с очевидной целью, как выяснилось потом, для дачи взятки гос. чиновнику под контролем правоохранителей. Я забрал все десять тысяч долларов США, предложенных этим типом, как аванс за предполагаемые юридические услуги. Затем направился в Кировский РОВД, чтобы заявить о преступлении для принятия соответствующих мер правового реагирования. Я хотел передать эти деньги в милицию, сделав названое заявление, но мне не дали совершить эти действия сотрудники МВД и ФСБ.
Оперативники загрустили.
Вечерело. Отпускать нас не собирались, начальство решило, видимо, дожать, продолжив попытки морально-психологического и иного воздействия. Бестолковое оперативное мероприятие надо было украсить и укрепить «сознанкой» фигурантов, преобразовав его в громкое уголовное дело. Дырки для новых звездочек в погонах уже, наверное, проковыряли за изобличение опасного преступника – чиновника федерального уровня. А я своими действиями поставил под угрозу срыва их задумки. Выход-то какой? Надо посадить в камеру на нары, оформив задержание, потом воздействовать на узников: уговаривать, убеждать, просить, угрожать, колоть, давить, короче, нужно получать необходимый результат!
Двое суток или 48 часов – такое время отводится для задержания и предъявления обвинения. Двое суток нам предстояло провести в «санатории», называемом следственный изолятор УВД Иркутской области, что на улице Литвинова. В мрачных казематах суровые охранники заводят меня в специальную темную комнату для фотографирования в профиль и анфас на фоне ростомера. «Блин, услугу по измерению роста мне оказывают нахаляву», – с иронией подумал я. А оно мне надо? Я и так свои антропометрические данные знаю: рост 176 сантиметров, вес 96 килограммов, плечи (по одежде) 56-ой размер, талия 52-ой».
Под запись на видеокамеру задаются разные стандартные вопросы. Другие спецы, криминалисты, «откатывают пальчики» – снимают их отпечатки. В присутствии двух надсмотрщиков по их требованию раздеваюсь до пояса, меня осматривают. Затем по процедуре нужно снять штаны и присесть. Если у тебя в определенном месте заныканы-упакованы какие-нибудь герычи, ханки или амфетамины (прим.: наркотики), то они должны вывалиться сами. Задержанных и арестованных женщин, видимо, осматривает гинеколог или тетеньки-охранницы – у «слабого пола» ведь природных отверстий на одно больше. Хотя и дяденьки, наверное, могут посмотреть, там спецы крутые.
Испытав все «прелести» необходимых в этих условиях унизительных процедур, продвигаемся дальше. Меня уводят в камеру. Я коротко