Читать интересную книгу Гранатовый остров (сборник) - Владимир Эйснер

– Не боись, Гриша, – плюнуть-растереть! Тут рыбаков понатыкано – не здесь, так там. Без рыбы не будешь!

Но в следующем чуме повторилась та же история. Только ребятишек было побольше, да женщины посерьезнее. Чтобы не отдавать шоколад, не стали и чай пить.

В третьем чуме бросилась под ноги очень похожая собака и вышла навстречу опять Верка что ли? Гриша, шедший первым, прямо остолбенел.

– Мы это… Лазарь Антоныча нету дома? – очень вежливо поинтересовался Миша.

– Сети смотрит, скоро будет. Проходите!

– Да нет, мы потом…

Мотор сердито взревел. Лодка, распуская длинные «усы», резала гладкую воду.

– Может, на яблоки попробуем? Да помидоры у нас, виноград.

– Понимают они в яблоках, как свинья в апельсинах… Мы вот что… Есть тут еще одно место. Там наверняка. Далеко, правда, еще почти сто километров.

– А вдруг и там студентки?

– Не. Мужик.

– Национал?

– Русский.

– Один?

– Один. Пьет, с-собака! Какая баба с ним жить будет! Но покладистый и по трезвянке работяга. Рыба у него завсегда есть. Ледник на точке. Другие шкерят, да солят – морока! А этот просто проверил сети – и в заморозку. В сталинские времена на его точке ссыльные немцы Поволжья стояли. Они ледник в мерзлоте и выдолбили. Ба-алыпой! Пра-асторный! Повезло Бетховену. Давай туда, не ехать же пустыми назад!

– Музыкант что ли бывший?

– За шевелюру прозвали. Волосы – той бабе на зависть! Художник. Все рисует. И краски есть всякие чудные… Только не любит, когда спрашивают. Набычится и молчит. Вообще, чудной мужик. Собак не держит. Кошку. Каждую зиму она у него замерзает, и каждый раз ему привозят новую. Такой вот «привет» у парня. Увидишь!

Гриша долго молчал, переваривая информацию, затем спросил невпопад:

– А почему этот – Усак?

– Исаак он. Поп окрестил. А Усак проще выговорить!

– А-а-а…

* * *

Ефим проснулся под вечер. Холодная похмельная испарина, слабость, сухость во рту, придавленность и душевная боль, хоть волком вой, хоть в петлю лезь…

Тяжело поднялся. На столе и в небольшом, три на четыре метра, помещении, полный разгром: грязь, пепел, окурки, пустые банки-бутылки и заляпанный грязью пол. Очередные гости «отвалили» в крепком угаре, не прибрав за собой. Простреленный потолок, со стен ухмыляются продырявленные красотки.

– Ну, ладно, будем жить дальше. Пошли-ка, парень, умываться… Ты все-таки интеллигент, Бетховен, есть у тебя и мыло пушистое и полотенце душистое и густой порошок и зубной гребешок. И не надо, не надо! Не делайте из Ефима Копылова последнего алкаша, леди энд джентльмен!

Так, вполголоса балагуря и усмехаясь над самим собой – лучшее средство от похмелья и черной тоски, когда в полярную ночь и в пургу хочется сунуть дуло в рот и разом покончить со всеми проблемами, спустился в распадок, к ручью, метрах в двухстах от избы.

Здесь он разделся и долго тщательно мылся в холодной воде, чувствуя, как вместе с телесной сходит и душевная грязь. Принес затем два ведра чудесной чистой и звонкой воды, налил в бак на печи, плеснул на сырые дрова солярой из банки, разжег огонь.

Ровно гудела печка, а он скоблил полы, стол и стены.

В первую очередь отодрал со стен похабных красоток, наклеенных в его отсутствие заезжими ухарями, и забил чопики в дырки от пуль. Забелил известкой темные эти пятна на стенах и отошел посмотреть. Покачал головой и принялся белить стены во всей избе заново. Относительно быстро справившись с этой работой, еще раз нагрел воды и вымыл буйные свои кудри, нисколько не поредевшие за 35 прожитых лет. Так, но где же кошка?

– Нэсси, Нэсси, Нэська! Иди сюда! Это я, извиняться пришел!

С крыши пристройки послышалось мягкое «мр-р-мур-р», и Нэська ловко спрыгнула на плечо хозяина. Рыльце у кошки было в пуху. Летом Нэсси промышляла сама, а то с таким-то хозяином и ноги протянешь…

– Ты прости меня, Нэська, прости зверечек, с похмелья херня всякая мерещится, «вольтов погнал», чуть вот не пришил тебя, бабоньку мою единственную… Нет мне оправдания, дурню пьяному, нету…

Нэсси мурлыкала и терлась усатой мордочкой об ухо хозяина, теплый ветерок ее дыхания скользил по щеке.

– Знаешь, за что я тебя люблю, Нэська? Зла не помнишь! Все прощаешь мне, «приветливому». И обиду, и невнимание. И накормить позабуду и воды не поставлю и чуть не убил просто так, а ты все «мур-р, да мур-р», незлобивая твоя душа. Завязывать буду, Нэсси, точно тебе говорю! А то крыша поедет. Раз бросал для жены, раз для начальства, а теперь для себя брошу! Твердо решил. Поняла? Мр-р?

– Мр-р, – подтвердила Нэсси.

– А весной, с получки, поедем на материк! Пять лет не был… Маришке уже восемь… Возьмем ее – и к бабушке на ягоды! Как думаешь, отдаст она нам Маришку? Отдаст, конечно! Деньги мы высылаем, письма пишем. Она отвечает… Может, все втроем и поедем, а, Нэська? Может, все еще хорошо будет, а, зверечек?

А какой там кот! Какой там Васька! Усатый-полосатый, хвостатый, да глазатый! Ворюга, конечно, и алиментщик, но зато какой кррррасавец! Если у вас возникнет взаимная симпатия, – дай вам Бог красивых котяток. Одного с собой возьмем. Мр-р?

– Мр-р… – согласилась Нэсси.

– Ну, тогда пойдем, пару курочек подстрелим. А то все рыба да рыба, – надоело!

Ефим сходил в дом за ружьем, сунул в карман горсть патронов. Кошка продолжала сидеть на плече, зорко вглядываясь в кусты.

У ручья из-под самых ног вспорхнула стайка куропаток. Ефим отпустил подальше и сдуплетил. Две птицы упали замертво, третья забилась в высокой траве, у воды. Нэсси спрыгнула, на слух пробилась сквозь кусты, нашла трепыхавшуюся куропатку и…

– Ма-а-у! – донесся победный кошачий вопль.

Из милой домашней игрушки кошка вмиг превратилась в безжалостного хищного зверя. Зрачки расширены, шерсть дыбом, урчит. Куропатка схвачена за горло, и чем сильнее она бьется, тем сильнее сжимает кошка зубы, и тем крепче встряхивает птицу.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Остол – палка с железным наконечником для торможения саней.

2

Талая вода способствует быстрому росту и правильному развитию всего живого на земле. Чай из талой воды необычайно вкусен.

3

Тойон-Каллан – Хозяин Неба (долганск.)

4

Белый – матерь всех цветов. Главный цвет, из которого берут начало все остальные цвета… Остался белый – это символично: будем жить! как говорят на Севере.

5

Шхеры Минина – группа скалистых островков (шхер) в Карском море, в двухстах километрах севернее острова Диксон.

6

Путина – Сезон рыбной ловли.

7

Швыцар – Трепач, хвастун, балаболка. (Идиш).

8

Путик – Охотничья тропа, вдоль которой стоят ловушки.

9

Двухлетний торос – Имеется в виду вода от двухлетней льдины. Слабосоленая, она часто используется, как «макало».

10

Из стихотворения Ε. Винокурова

11

Св. ап. Павел: 1-е послание коринфянам, 13.

12

Алык – шлея собачьей упряжки.

13

Лахтак или морской заяц – крупный, весом до 300 кг, тюлень.

14

Нерпа – небольшой, живущий в прибрежных бухтах, тюлень.

15

Путик – охотничья тропа, вдоль которой стоят капканы.

16

Ворвань – жир морских животных. Обладает сильным специфическим запахом.

17

«Босой» – здесь: белый медведь.

18

«Длинна» ночь – полярная ночь.

19

Бахилы – меховые сапоги без каблука.

20

Пыжик – новорожденный олененок.

21

Связчик – напарник.

22

Бегичев Никифор Алексеевич (1874–1927)· русский моряк, полярный путешественник. В 1900-19002 г. участвовал в полярной экспедиции барона Э. В. Толля.

В 19003-1904 г· участвовал вместе с лейтенантом А. В. Колчаком, будущим «верховным правителем» России, в поиске пропавшего Э. В. Толля и его товарищей.

В 1922–1923 г. участвовал в поиске пропавших норвежцев, Тессема и Кнудсена, участников экспедиции Р. Амундсена на корабле «Мод» (Maud).

Занимался пушным промыслом и много ездил по Таймыру. В 1908 г. открыл два острова в Хатангском заливе, названных его именем.

В 1927 году умер от цинги на мысе Входном в устье реки Пясины. В поселке Диксон в 1964 году установлен памятник Н. А. Бегичеву.