«…Их оперение проницаемо для воды. Прежде казалось, что для водоплавающей птицы это бессмысленный эволюционный просчет. В действительности же вода, проникая в оперение, помогает корморану нырять: вытесняет из-под перьев воздух и тем самым уменьшает плавучесть. Имеются даже наблюдения, что кормораны, которые ловят рыбу в соленой воде, глотают камни, чтобы увеличить свой удельный вес» (Дж. Ф. ван Тете).
Мигательная перепонка, которая у птиц от внутреннего угла глаза набегает, растягиваясь на всю роговицу, у корморанов действует как водолазная маска. Защищает глаза от морских солей. Она прозрачна, через нее под водой хорошо видно. Даже лучше, чем просто хорошо. Перепонка, как «водяные очки», преломляет под нужным для аккомодации углом световые лучи. Поэтому глаз баклана, приспособленный, в общем-то, для зрения в воздушной среде, прикрытый мигательной перепонкой, быстро адаптируется к оптическим свойствам воды. Так считает доктор Дж. Ф. ван Тете, известный специалист из Канберры.
Под водой бакланы гребут, враз ударяя перепонками обеих лап, на поверхности – поочередно. Гребут ли они крыльями?
«Движение вперед рывками привело некоторых наблюдателей к неверному заключению, будто кормораны используют крылья, плавая под водой» (Дж. Ф. ван Тете).
Однако вернемся к «нашим бакланам». Пока шел этот научный разговор, они уже наловили рыбы полные желудки и зобы. Папаша особенно перегрузился: с трудом взлетел и, устремившись к ближайшему дереву, грузно сел на ветку. Встряхнулся, крылья раскинул. Жирное перо не намокло, когда в воде купалось. Вытряхнул баклан воду из-под перьев, сбросил с них капли, ветерком пообдуло, сухая стала птица. Однако сидел еще долго, чистился, а главное, съеденную рыбу переваривал: тяжело лететь с полным желудком.
Подруга его заметила издалека по совершенно безразличным для нас особенностям телосложения и оперения.
Подсела к нему. Охотилась она с меньшим усердием и уменьем. Часть добычи, заготовленной в зобу для птенцов, он отдал ей. Поделив таким образом ношу поровну, полетели птицы домой.
Птенцы приветствовали родителей трепетаньем крыльев, тянулись клювами,-не раскрывая их. Просили есть. Каждый по очереди сунул клюв и голову в рот к родителю и получил свою порцию.
Потом малыши захотели пить: раскрыли кверху клювы и качали головами. Усталый отец, сорвался со скалы и полетел к ближайшему озеру. Набрал воды полный рот – и к гнезду. Влил ее в два раскрытых клюва. Чтобы напоить всех, пришлось еще летать к озеру. Бакланы поят птенцов и морской водой, когда нет поблизости пресной.
В таких делах проходило лето. Через семь недель молодые кормораны впервые испытали крылья в полете. Через восемь летали уже хорошо. Пришла осень, а с нею конец птичьего детства. Старые и молодые бакланы объединились в стаи.
Только трех-пятилетние бакланы первый раз выводят птенцов. Впрочем, видов много, у каждого свои сроки и темпы развития, свои брачные и прочие церемонии – разные, как говорят психологи, экспектации, предъявляемые и ожидаемые от сородичей. Поэтому, может быть, и не все из рассказанного верно для всякого баклана. Это был обобщенный очерк жизни, типовой образец.
В СССР гнездятся 6 видов бакланов: на Мурмане, по берегам Черного, Азовского и Каспийского морей, в Казахстане и Средней Азии, дальше на восток вдоль южной границы (с некоторыми перерывами) до дальневосточного Приморья, Сахалина, Камчатки, Чукотки, Курильских и Командорских островов.
Другие веслоногие
Олуши – крупные морские птицы: некоторые почти до двух метров в размахе крыльев, но весят сравнительно немного, 1,5-3,5 килограмма. Как у пеликанов, под кожей у них воздушные «подушки». Белые северные олуши, три вида или подвида, гнездятся на островах и побережьях умеренных широт. Атлантическая олуша – в Великобритании, Норвегии, Исландии, на островах Ла-Манша (в Европе 23 гнездовые колонии с общим числом около 130 тысяч пар), а также в Америке: Ньюфаундленд и берега залива Святого Лаврентия (здесь 8 гнездовых колоний). Капская олуша – на самом юге Африки, австралийская – на побережье Австралии и Новой Зеландии. Когда выведут птенцов, улетают далеко, особенно молодые птицы, до 7 тысяч километров от гнездовий, к которым возвращаются не раньше чем через два года. Атлантические олуши зимуют в тропических морях у берегов Западной Африки и Америки. Капские летят на север вдоль обеих сторон Африки, австралийские – на запад.
Северные олуши насиживают лишь одно, редко два яйца. Наседных, голых пятен на брюхе у них нет. Яйца согревают, положив на них лапы. Плавательные перепонки в эту пору толстые, горячие от крови. Кормят птенцов 10 недель и бросают их. Молодые олуши идут в море или прыгают прямо из гнезд в волны. Некоторые отважно ныряют с высоченных утесов. Летать еще не умеют. Пока научатся, плавают недели две-три, иногда удаляясь за 70 километров от берега, и собирают «подаяние» с поверхности волн. Не умеющая летать олуша не может и нырять: под кожей много воздуха, удельный вес слишком мал, чтобы погрузиться в воду.
Поэтому олуши ныряют в море обычно с высоты в 20-40 метров: в великолепных пике, за счет ускорения свободно падающего тела преодолевая сопротивление воды, противодействующей погружению по известному закону Архимеда.
«Они нередко остаются под водой несколько минут, ныряют глубоко, иногда до 25 метров…» (Мауэрсбергер).
«Под водой они могут пробыть всего несколько секунд… Естественно, что далеко занырнуть они не в состоянии, хотя имеются сведения, что иногда олуши попадают в сети рыбаков, поставленные на глубине 70 метров» (профессор Н. А. Гладков).
Тропические олуши, 5-6 видов, гнездятся на островах тропиков и субтропиков на земле, в скалах и на деревьях. Некоторые из них белые, как и северные олуши, другие бурые, с белым животом. За летучими рыбами охотятся «организованно»: в тактическом взаимодействии с макрелями и другими рыбами, атакующими летучек под водой и заставляющими устремляться в полет над морем, где рыб ждут олуши.
В местах, где фрегаты и чайки-поморники патрулируют побережья, многие олуши улетают на охоту еще в предрассветном сумраке и возвращаются к гнездам тоже в сумерках, уже вечерних, – к этой мере предосторожности вынуждают олуш разбойничьи нападения фрегатов.
Фрегаты – удивительные птицы! Немногие из крылатых так виртуозно овладели искусством полета. Длинный хвост фрегата с глубокой вырезкой, как у ласточки. Грудные мышцы, двигатель для крыльев, плюс оперение весят половину всего фрегата. Кости наполнены воздухом. Удельная нагрузка на поверхность крыла у фрегата, пожалуй, меньше, чем у любой другой морской птицы. Крылья в размахе двухметровые, сам же фрегат при длине тела, равной метру, весит всего лишь 1,5-2 килограмма.
Не умеет взлететь и с суши, вдали от обрыва, с которого можно броситься вниз и лететь. Только скалы, кусты и деревья – пригодные для фрегатов посадочные площадки.
Часами парят фрегаты над океаном. Играют, выписывая в небе изумительные виражи, или, снижаясь к самой воде, выхватывают с поверхности волн рыб, медуз, рачков. Ловят и летучих рыб. Но главный их промысел – разбой.
Олуши только гнездятся на суше, все остальное время проводят в море, впрочем, недалеко от берегов. Свое единственное яйцо олуша насиживает, прикрыв его лапами, и так согревает. Десятинедельные птенцы прыгают со скал, на которых гнездятся олуши, прямо в волны прибоя.
Нет и птицы более коротконогой: его крохотные лапки короче, чем у жаворонка или скворца, чуть больше двух сантиметров их длина! Из-за этих мини-лапок, они к тому же почти без перепонок, фрегат не может плавать. Не умеет и нырять. На воду почти никогда не садится. А если сел, не всегда, говорят, сумеет взлететь: крылья чересчур длинны, на воде ни расправить, ни взмахнуть, а лапки коротки, не подпрыгнешь на них. Копчиковая железа тоже крохотная, плохо просаленное перо быстро намокает.
Фрегаты патрулируют морские побережья, карауля возвращающихся с добычей птиц. Заметив с высоты летящего к берегу баклана, олушу, чайку, крачку, даже пеликана, фрегат быстро снижается и атакует удачливого рыболова. Толкает его, бьет крыльями и сильным клювом. Напуганная, избитая птица отрыгнет все, что съела, а фрегат ловко хватает извергнутый ею обед.
Хищных птиц и пеликанов атакуют вдвоем и втроем. Один фрегат держит за хвост, другие метко бьют клювами спереди по голове и рвут крылья.
За такие дела их и прозвали фрегатами. На фрегатах, быстроходных парусных кораблях, прежде бороздили моря флибустьеры, корсары и прочие пираты и морские разбойники.
Разбой у фрегатов в крови. Взрослые грабят соседей: воруют ветки и яйца из гнезд, пожирают птенцов. Молодые, едва оперившись, тоже этим занимаются. А как только научатся летать, сразу пробуждается в них стремление разбойничать на больших морских дорогах.