— Отойди, ты можешь потревожить его.
— О-о..
Джоан начала раскачивать кровать, и спящий застонал. Ориел напустилась на нее.
— Такие сиделки скорее навредят, чем помогут.
Джейн уставилась на нее.
— Мама сказала, что мы должны тебе помочь.
— Мы можем ухаживать за ним не хуже тебя, — добавила Джоан.
— А что, если жар усилится? Толку от вас будет как от козла молока…
Ориел не закончила фразы: ее пациент повернулся и вздохнул, веки его слегка задрожали. Она быстро подтолкнула Джоан к стулу.
— Он просыпается. Не говори ему, что я была здесь. Вы поняли?
Обе сестры послушно кивнули. Ориел бросила последний взгляд на зашевелившегося в кровати молодого человека. Тот открыл глаза и устремил взор на спинку кровати, затем снова прикрыл веки. Ориел заторопилась из комнаты, но, не утерпев, на ходу бросила еще один взгляд на него. Когда он снова открыл глаза, Ориел уже не было.
Весь оставшийся день она старалась держаться подальше от комнаты, где лежал молодой лорд. Однако привычка брала свое: ее тянуло в библиотеку дедушки, находившуюся по соседству. На секунду ей показалось, что она услышала его дивный голос, дрожавший от гнева, но потом все стихло, и она продолжала составлять каталог дедушкиных книг.
После ужина они вместе с дедушкой Томасом опять работали в библиотеке, где они обычно спасались от остальных членов семьи. Джордж и два ее других двоюродных брата сели играть в карты, но Ориел не могла и думать о каких-либо играх: ведь в соседней комнате находился тот, к кому постоянно возвращались ее мысли. Она была убеждена, что слышала именно его голос. И тут она действительно услышала его, сопровождаемый сильным грохотом.
— Тысяча чертей! Убирайтесь отсюда, паршивые девки!
Ориел бросилась в комнату, где лежал молодой лорд. Следом поспешил Томас. В дверях они столкнулись с Джейн и Джоан, в руках у которых дымились горячие полотенца. Девушки проскочили мимо них, как испуганные котята, и припустились вниз по лестнице. Вбежав, Ориел увидела, что комната находится в полном разгроме. Молодой человек сидел на кровати, полураздетый, с повязкой на плече. Его ноги были прикрыты одеялом. Глаза его пылали от бешенства, он тяжело дышал. Рядом с кроватью лежал перевернутый таз, горячая вода растекалась по полу. Тут же валялись мокрые полотенца.
— Что случилось, милорд?
— Эти две гарпии хотели ошпарить меня. — Он поморщился и приложил руку к повязке. — Черт бы их побрал.
Сэр Томас, оглядев комнату, поднял стул и, сев на него, стал разглядывать молодого человека, который не сводил глаз с Ориел. Та, покраснев, отвернулась и стала вытирать лужу.
— Не беспокойтесь, юноша. Я предупрежу Джейн и Джоан, чтобы они больше не тревожили вас. Впрочем, я думаю, они и сами теперь сюда носа не сунут. Меня зовут сэр Томас Ричмонд.
— Благодарю вас, сэр. Мое имя Николас Фитцстивен, но, мне кажется, вы знаете, кто я. — Блэйд старался повернуть голову так, чтобы видеть Ориел, которая, стоя на коленях, подтирала тряпкой растекшуюся по комнате воду. — Я искренне тронут вашим милосердием и очень хотел бы, чтобы рядом находилась добрая сестра, которая не пыталась бы сварить меня заживо.
— Ориел защитит вас, — сказал Томас. — Она не отходила от вас с того дня, как вы оказались в нашем доме, а Джейн и Джоан подменили ее лишь, когда она совсем устала.
— Дедушка!
Ориел выпрямилась и умоляюще посмотрела на сэра Томаса. Тот отвел взгляд.
— А-а! — промолвил Блэйд. — Значит, то был не сон.
Она поспешила объяснить.
— Я интересуюсь многими вещами, в том числе врачеванием, и уже многое узнала от нашего лекаря. Поэтому я лучше других справляюсь с ролью сиделки.
Блэйд с улыбкой опустился на подушку, а девушка покраснела еще больше.
— Значит, сам Бог решил меня облагодетельствовать. Мог бы я побеспокоить вас единственной просьбой — поменять повязку? Ваши кузины намочили ее, и она жжет рану.
Сэр Томас поднялся.
— Я пошлю за лекарем.
— Дедушка, подожди.
— А ты, девочка, займись перевязкой.
Сэр Томас ушел. Он оставил ее наедине с этим молодым человеком намеренно: она поняла это. Надеясь, что он все-таки догадается прикрыть свою обнаженную грудь, Ориел повернулась к больному, какое-то время пребывая в нерешительности. Затем подошла к столику, стоявшему рядом с кроватью, взяла ножницы и, склонившись к молодому человеку, начала разрезать повязку. Хотя ее пальцы не касались его кожи, однако и через материю она ощущала жар его тела.
— Милорд, ткань кое-где присохла к ране. Я постараюсь быть очень осторожной.
— А-а-а!
— Фи, сколько шума из-за небольшой царапины.
— Небольшой? — Блэйд сделал движение, как бы прикрывая рану. — У меня ощущение, будто меня режут ножом.
— Если эта царапина заставляет вас кричать благим матом, то что же будет при серьезном ранении?
Блэйд, приподняв голову, смерил ее взглядом.
— Чем серьезнее рана, тем я спокойнее. Можете спросить у моего телохранителя Рене. Видите эту пометку?
Блэйд повернулся и поднял правую руку, показав глубокий шрам, шедший от спины к животу.
— Когда я его получил, то был тих и молчалив, как молящийся в храме.
Она взглянула на шрам и подняла бровь. — Похвальное мужество, милорд.
— Гм.
— Приподнимитесь, пожалуйста.
К Блэйду вернулось хорошее настроение, и он с улыбкой наблюдал, как Ориел разматывала мокрую повязку; При каждом витке ей приходилось приближать свое лицо почти вплотную к нему, и тогда она чувствовала на своей щеке теплое дыхание мужчины. Она ощутила легкую дрожь в теле и еще что-то такое, чего она никогда раньше не, испытывала.
Ориел снова склонилась над Блэйдом, вдохнув идущий от него запах леса. Ее грудь как будто что-то сдавило. Она лишь усилием воли заставила себя остаться подле кровати. Что-то бормоча, он подался всем телом навстречу ей, и, к счастью, она закончила разматывать повязку и смогла выпрямиться во весь рост. Ее пальцы подрагивали, и она молила Бога, чтобы Блэйд этого не заметил.
Пока Ориел занималась его плечом, он неотрывно следил за ней. Она чувствовала жар, исходящий от его тела, но, сумев все же сохранить на лице выражение полного спокойствия, размеренным шагом подошла к тазу с водой и бросила в него окровавленные бинты. Затем, спокойно вытерев руки, спросила:
— Рана вас не беспокоит?
— Более или менее.
— Дайте я посмотрю.
Она подошла ближе, вглядываясь в красный шов, перетянутый нитками. Слегка прикоснувшись к коже рядом со швом, посмотрела ему в глаза, встретившись с ним взглядом. Какой-то момент они оставались неподвижными: он — в полулежачем положении, и она — над ним, чувствуя, как кровь горячими волнами приливает к ее сердцу. Он сделал глубокий вдох и, подняв руку, прикоснулся к ее локону.