Читать интересную книгу Подчиню тебя себе - Мэри Влад

Да, я больная, на всю голову повёрнутая влюблённая в него дура, раз провоцирую Эмира ещё больше, но мне это нужно. Крайне необходимо – почувствовать, что я ему небезразлична. Пусть через боль, агрессию, чересчур жёсткий секс, но я хочу ощутить все эмоции по отношению ко мне.

И я их ощущаю. Всеми клетками тела впитываю ядерный импульс его праведной ярости. Он просачивается сквозь поры, воспламеняя всю изнанку кожи. Меня бьёт дрожь. Эмира тоже. Убиваем друг друга взглядами и вместе накаляемся, нагревая воздух до опасной отметки. Становится нечем дышать. И не только из-за эмоционального накала, но и потому, что Эмир без слов, с каким-то первобытным рычанием грубо накрывает ладонью мою шею, расстёгивает брюки и врывается в меня до самого основания.

– Блять… Как же ты меня бесишь, – на миг замерев, шипит он мне в висок, продолжая сдавливать моё горло, но меня не задевают ни его слова, ни грубость. Наоборот. Я прикрываю глаза и мычу от отупляющего удовольствия, простреливающего тело разрядами тока.

В отличие от меня, Эмир быстро приходит в себя от остроты первого проникновения и начинает вдалбливаться в меня резко, глубоко, бесконтрольно. Так, как я и хотела. Не сдерживаясь. Отдавая мне всего себя. Рычит, стонет, матерится. Повторяет, как люто меня ненавидит и как хочет меня прибить. Однако, стоит Эмиру заметить в отражении, что я в самом деле начинаю задыхаться, как он приходит в себя и тут же освобождает мою шею.

Не понимаю, как, но я умудряюсь одновременно хватать ртом воздух и выпускать на волю все собравшиеся в горле стоны. Безумие. Чистейшие. Неразбавленное. И оно лишь сильнее мной овладевает, когда Эмир срывает с моей груди бюстгальтер. Не расстёгивает сзади, а именно дёргает его вниз, лишь наполовину освобождая мои чувствительные округлости от чашек. Специально, чтобы мне было больнее, когда он начинает сминать грудь в своих руках. Жёстко. Нещадно. Наказывая. И также трахает, трахает, трахает… Всё быстрее и жёстче. Громче, сильнее. До мощных ударов плоти о плоть, звонких шлепков и хлюпающих звуков, сплетающихся в оглушительную пошлую какофонию.

Боже! Как же я не хочу, чтобы она заканчивалась. Каждый раз не хочу. Сейчас не исключение. И плевать, что Эмир трахает меня в общественном туалете. Плевать, что он делает это в наказание. Плевать, что тазовые кости больно бьются о столешницу, а на моей коже на глазах появляются свежие отметены. Всё это мелочи, которые я буду оплакивать дома. Сейчас важен взгляд моего мужа. Свирепый, безумный, неадекватный, но такой пристальный, голодный, плотоядный. Эмир пожирает моё кайфующее лицо в отражении. Не грудь, покрасневшую от его терзаний, а именно лицо.

Я центр его вселенной в данную минуту. Не Далия, не бабы из стрип-клуба, а я. И это делает меня самой счастливой на свете. Пусть на совсем недолгий промежуток времени, но я счастлива. Я растворяюсь в своём личном обмане и искренне верю, что сейчас между нами существуют не только безрассудная похоть, но и любовь. Та самая, что примагнитила друг к другу Катю и Назара. Та, которую я по глупости предала и растоптала.

– Эмир… я тебя… – рвущееся из самых недр души признание практически срывается с губ, но Эмир накрывает мой рот ладонью, и слово «люблю» так и остаётся таять на языке. А вслед за ним и моё сердце.

Нисколько не сбавляя темп толчков, Эмир губами жалит мою шею и плечи, оставляет укусы, засосы, влажные отметены. Дыхание рвётся на череду шумных вдохов. Они плавят кожу, одновременно усыпая её горстью мурашек. Мне и холодно, и жарко – лихорадит. Капли пота стекают по вискам, глаза закрываются, уши закладывает. Я почти не слышу наши громкие стоны, когда невероятный по силе оргазм накрывает нас с головой. Одновременно. Сильно. До дрожи и тотальной отключки мозга. Обожаю. Пусть этот эпичный момент никогда не кончается. Пусть время хоть ненадолго замрёт. Умоляю.

Но увы, секунды нашего совместного кайфа заканчиваются до жути быстро. Я возвращаюсь в реальность и чувствую, как Эмир совершает несколько финальных толчков и покидает меня, заставляя вмиг ощутить леденящую пустоту внутри.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Держись, Алина, – командует он и выпускает меня из своих грубых объятий.

Я крепче хватаюсь за столешницу, чтобы суметь устоять на трясущихся ногах, по которым стекают вязкие капли спермы.

– И прекрати лить слёзы.

Слёзы? О чём он говорит?

В недоумении я открываю глаза, с трудом фокусируюсь на своём отражении в зеркале и вижу, что действительно плачу. Водостойкая тушь осталась невредимой, но раскрасневшиеся щёки обильно покрыты влагой. А я и не заметила, что не сдержалась. Была уверена, что сумею дотерпеть до дома.

– Повторяю: прекращай плакать. Это бессмысленно. И никак меня разжалобит. Ты получила лишь то, на что сама напросилась. Впредь будешь думать перед тем, как что-либо говорить, – рубит Эмир, застёгивая ширинку и даже не глядя в мою сторону.

Наверное, после сброса злости и напряжения я автоматом стала ему противна, раз он даже смотреть на меня не может. И я его прекрасно понимаю. Мне тоже противна та потрёпанная девка, что смотрит на меня сейчас. Я не знаю, кто она. Я её не понимаю. И не верю, что она реальна.

Я мечтаю закрыть глаза, заснуть, а наутро проснуться в Москве в простенькой, но уютной студии Назара. Прижаться к нему крепко-крепко, почувствовать его объятия и понять, что всё произошедшее со мной за весь этот месяц – всего лишь дурной сон.

Глава 11

Алина

– Алина Григорьевна, вы меня слышите?

Мне удаётся расслышать голос прислуги только после того, как её рука касается моего плеча.

– Что? – перевожу растерянный взгляд на невысокую, худощавую женщину. Она пристально смотрит на меня, в голубых глазах горит неподдельное волнение.

– Вы уже минут двадцать сидите без движения, а на меня отреагировали лишь с третьего раза. С вами всё в порядке?

Ещё полтора месяца назад я бы поставила служанку на место, напомнив ей, что в её обязанности не входит лезть ко мне с расспросами. Однако сейчас её искренняя забота не вызывает и капли негодования. Наоборот, она ощутимо согревает. Хоть кому-то в этом доме есть до меня дело.

– Да, с мной всё в порядке. Я просто задумалась. О чём ты меня спрашивала?

– Я хотела узнать, всё ли нормально с едой? Вы к ней почти не притронулись.

Бросаю взгляд на тарелку с моим любимым омлетом с овощами и лососем и ничего не чувствую. Аппетита ноль.

– Что-то в меня сегодня не лезет, – пожимаю плечами и делаю глоток воды.

– Может, передать повару, чтобы приготовил что-то другое?

– Нет, не надо. Ничего не хочу. Лучше пойду в свою комнату.

Встаю из-за стола и отправляюсь в спальню, где заваливаюсь обратно в постель и просто лежу, пялясь в потолок. Время от времени проверяю свой допотопный телефон. Но там, как всегда, нет ни одного сообщения или пропущенного вызова. Эмир вот уже целую неделю не только не появляется дома, но и не звонит и не пишет. А, кроме него, мне звонить никто не может.

Моему мужу было мало просто забрать меня из России. В первый же день, как мы прилетели в Турцию, он ещё и обрубил мне связь с семьёй и друзьями. Отнял у меня айфон, а вместо него всучил доисторический кирпич с… кнопками! Я, как увидела это творение прошлого века, так обомлела. Думала, такие телефоны только в музеях можно встретить, но нет. Вот уже которую неделю этот динозавр с бесцветным экраном и полифоническими мелодиями лежит на прикроватной тумбочке. И позвонить с него я могу только Эмиру или в службу спасения. Все остальные звонки не проходят, а любая моя попытка найти нормальное средство связи мгновенно пресекается моим охранником.

Нормально? Как по мне – это явный перебор, но моему мужу начихать на мои претензии и попытки достучаться до его здравого смысла. Он наотрез отказывается возвращать мой айфон, сколько бы я его ни просила.

До того злосчастного приёма, откуда я тайком выбиралась в одном пиджаке Эмира, я заставляла себя мириться с данным положением вещей. Но на этой неделе мне совсем паршиво на душе. От постоянного одиночества. От тоски по родному дому. От отвращения к себе. От отторжения всего происходящего. И от разъедающей всё нутро ревности.