«Ненавижу это место», – подумал Элай. Сэт семенил, справа от него, слева уверенно шагал Форбс Даррент. Наконец, они вошли в маленькую контору, и чудовищный шум немного затих, когда закрылась тяжелая дверь.
Сэт вытащил платок из кармана пиджака и вытер лоб и шею, оттянув жесткий высокий воротничок.
– Господи, это место – сущий ад!
Элай посмотрел на Форбса, подумав, что Сэт прав. Завод не только походил на ад, но и был адом. Видимо, здесь обитал и свой дьявол.
– Плавка металла, – заметил Форбс, разводя руками, чистыми и белыми, – всегда была грязным процессом. Эти люди знают это, поверьте мне, и они довольны работой.
Элай прислонился спиной к краю стола, заваленного бумагами и конторскими книгами, и скрестил руки на груди. Форбс не врал, и, кроме того, что здесь работают подростки, Элай пока не мог ни к чему придраться. Однако он чувствовал, что здесь назревает что-то погорячее содержимого горнов и тигелей. Джиноа и Сэт не ошиблись: здесь пахло бедой.
– Эти подростки возле тигелей… Сколько им лет?
Форбс пожал плечами.
– Десять, двенадцать, четырнадцать, а что?
Элай обменялся взглядами с Сэтом и постарался сдержаться. От недавней стычки с Бонни и самоуверенности Даррента его нервы были на пределе.
– Я не хочу, чтобы они здесь работали. Они должны ходить в школу, а не рисковать жизнью возле тигелей.
Форбс рискнул возразить:
– Многие из них содержат сестер и братьев, а также овдовевших матерей. Вы хотите, чтобы я велел им учить арифметику и правописание, пока их семьи умирают с голоду?
– Надо улучшить технику безопасности, – порывисто предложил Сэт. Он побагровел и явно нуждался в свежем воздухе. – Ведь если один из этих мальчишек упадет в расплавленный металл, вся ответственность ляжет на нас.
Элай содрогнулся, представив себе эту картину. Но Форбс лишь невозмутимо улыбнулся.
– Риск есть всегда, – сказал он. – Эти подростки кормят голодные рты и не ждут, что с ними будут нянчиться.
– Я хочу, чтобы их убрали от тигелей и горнов, – оборвал его Элай. Его низкий и ровный голос был хорошо слышен, несмотря на шум, сотрясающий стены конторы. – Пусть они подметают, моют полы или разносят письма – все, что угодно, за ту же плату, но держите их подальше от горячего металла.
Форбс открыл, было, рот, намереваясь возразить, но тотчас закрыл его.
Многое из того, что Элай собирался сказать Форбсу Дарренту, могло пока подождать. – Мистер Кэллахан хотел бы просмотреть отчеты компании… – начал он, но дверь конторы вдруг широко распахнулась.
Тощая, черная от сажи фигура, стояла в дверном проеме, на зловеще мерцающем красном фоне.
– Мистер Даррент, – прохрипел человек, – произошел несчастный случай, тяжелый…
– Где? – быстро спросил Элай. Белки глаз рабочего казались ослепительно белыми на лице, покрытом копотью.
– На наружных путях, стенки вагона с рудой не выдержали. Майк Фэрли раздавлен камнями…
– За врачом послала? – резко спросил Форбс, оттесняя рабочего, чтобы протиснуться в дверь.
Проходя мимо тигелей к железнодорожным путям, Элай схватил одного из подростков, заставил его бросить лопатку и идти впереди. Тот спотыкался от растерянности.
Оказавшись на воздухе, таком чистом и прохладном после завода, Элай отпустил мальчика, коротко бросив ему:
– Жди! – и устремился туда, где собралась возбужденная толпа.
Деревянные стенки вагона развалились, и руда, предназначенная для дробилки, каскадом хлынула на землю, засыпав, по меньшей мере, одного рабочего. Забыв про Форбса и Сэта, Элай раздвинул толпу и помог разобрать завал. Можно было не спешить: Майк Фэрли был мертв.
Один из рабочих, подняв окровавленные останки Фэрли, плакал в яростном отчаянии.
– Мой мальчик! О, Боже, мой, мальчик!
Сэт, появившийся возле Элая, казался встревоженным и больным.
– Почему для перевозки руды используют деревянные вагоны? – возмущался он. – Нужны металлические, если дерево не выдерживает.
Эти слова вывели Элая из шока. Он бросил мрачный взгляд на вагон, подошел к Форбсу, схватил его за грудки и швырнул на растоптанный шлак.
* * *
Мальчик вошел в магазин в тот самый момент, когда Бонни собиралась закрывать его. Копоть и грязь плавильного завода покрывала лицо мальчика и его одежду, из которой он явно вырос.
Бонни улыбнулась, развязывая на спине тесемки своего рабочего передника. Зачем бы он ни пришел, это едва ли надолго.
– Что ты хочешь?
– Мистер Мак Катчен прислал меня сюда… Он сильно избил мистера Даррента прямо на заводском дворе… Майка Фэрли завалила руда… Я больше не буду работать у тигеля, мистер Мак Катчен велел мне идти сюда перебирать картошку и все остальное…
Улыбка Бонни исчезла, она всплеснула руками.
– Подожди, я что-то не пойму. Скажи медленнее и вразумительнее.
– Майк Фэрли мертв. Почти тонна руды вывалилась на него на путях. Мне сказали идти сюда работать за те же деньги, что и на заводе…
В этот момент влетела Кэтти, вернувшаяся из библиотеки с книгами в руках.
– Мэм, это ужасно! На заводе несчастный случай: погиб муж Сьюзен Фэрли – и сейчас у нее преждевременные роды.
Бонни тотчас вспомнила Сьюзен Фэрли, застенчивую стройную блондинку, живущую в лачуге Лоскутного городка. Когда бы миссис Фэрли ни приходила в магазин, она внимательно рассматривала выставленные продукты и галантерею, но покупала лишь картошку или лук. Бонни с болью подумала, что самой необычной покупкой Сьюзен были засахаренные лимоны. Они стоили ровно пенни.
– Я пойду в дом Фэрли, посмотрю, чем помочь, – сказала она Кэтти. – Пожалуйста, присмотри за Роз и закрой хорошенько магазин, прежде чем примешься за книгу.
Грязная рука мальчика вцепилась в рукав Бонни.
– Прошу прощения, мэм, а как насчет работы?
Что, во имя всех Святых, имел в виду Элай, посылая этого несчастного подростка «перебирать картошку» в магазин, где иногда по целым дням никто ничего не покупает? Что же ей делать?
– Ты должен помыться, если хочешь работать в магазине, – сказала она и вышла на улицу. Всей душой, желая помочь Сьюзен Фэрли, она поспешила вниз по склону холма в Лоскутный городок.
Здесь, как всегда, было непривлекательно: лачуги казались особенно грязными в лучах апрельского солнца, дороги покрывал мусор, от помоек и уличных уборных шла невыносимая вонь.
Бонни узнала жилище Фэрли по толпе женщин возле него. Они тихо переговаривались и качали головами.
– Ее превосходительство мэр, – сказала одна, оглядев Бонни с ног до головы.
– Не трожь ее, Джесси, – вмешалась другая. – Было время, когда мои дети остались бы голодными, не предоставь она кредит в своем магазине.