политикой Коусон поясняет следующими примерами.
1. Свободный рынок. При нем безработные и обездоленные получают какие-то трущобы для жизни по заниженным ценам; ничего лучшего им не дождаться.
2. Бюрократическое решение проблемы. Правительство непосредственно строит жилье, используя нанимаемых им рабочих.
3. Корпоративное решение. Правительство заключает договор с частными строительными фирмами или профсоюзами на строительство ими жилья, о количестве зданий, их типе и пр. принимается обоюдоприемлемое решение на основании договоренностей между правительством и заинтересованными сторонами.
Корпоративизм, таким образом, указывает автор, может быть диктаторским, монополистическим или демократическим. Идеальным примером демократического корпоративизма автор считает современную Австрию (где в свое время и зародился солидаризм как политическая партия). В области производительности промышленного труда Австрия (во всяком случае, в начале 1980-х годов) входит в тройку самых передовых стран, зарплата там одна из самых высоких в Европе, инфляция одна из самых низких, социальная защищенность одна из самых высоких в мире, а забастовки наиболее редки (в 1970-е годы) из всех капиталистических стран. Одна из особенностей Австрии — две параллельные системы представительства интересов: камерная система, организованная по принципу принудительного членства, и система добровольных объединений, охватывающая в основном те же интересы, но работающая по принципу свободной ассоциативности. В некоторой степени обе системы конкурируют друг с другом, но в основном между ними действует распределение функций и имеется некоторая иерархичность, причем государство оказывает некоторую финансовую поддержку добровольным группам, обязывая одновременно принудительные организации соблюдать внутридемократический процесс.
67
В меньшей степени, чем в Австрии, но тоже значительно, макрокорпоративизм развит в Швеции, Норвегии и Голландии. На этом Коусон оканчивает свой обзор вопросом, случайно ли то, что все эти страны невелики — с населением менее 15 миллионов? По-видимому, все же не случайно. Не случайно, наверное, и то, что в таких странах, как нацистская Германия, фашистская Италия, да и имперская Япония корпоративизм оказался очень удобной системой для укрепления тоталитарного режима. Из этого можно сделать заключение о корпоративизме подобное тому, какое сделал Тальмон в отношении демократии: если демократия может быть тоталитарной или либеральной, то и корпоративизм может быть тоталитарным или демократическим, и тогда при условии, что речь идет о либеральной демократии, он может работать без вырождения в полицейский террор, как в выше приведенных малых странах.
Дело в том, что демократии, либерально-демократический строй вообще, работают лучше в малых странах, чем в больших, а лучше всего, вероятно, в городах-республиках наподобие древних Афин или современного Сан-Марино, например. Большие же, и особенно многонациональные государства, вообще чреваты вырождением в полицейские. Им приходится держать большие армии и сложные полицейские структуры, которые сами по себе расположены к диктатуре, командности. Если такое государство отстраивать по принципу корпоративности, при котором голос отдельного гражданина, становится гораздо менее эффективным, чем в условиях классической либеральной демократии, опасность его вырождения в тоталитаризм становится гораздо реальнее, чем в малых государствах, в которых отдельный гражданин всегда более слышим, чем в империях.
Аннотированная библиография
Н. Н. Алексеев «Идея государства. Очерки по истории политической мысли». Нью-Йорк, изд. им. Чехова, 1955. Автор — правовед-эрудит дореволюционной русской школы — излагает историю появления и развития понятий и теорий
68
государственного права и политических систем от мыслителей древней Греции до конституционалистов XIX века. Излагает материал автор систематически и четко. В частности, аристократическое государство Платона с его евгеническим отбором потомства стражей оказывается предшественником и гитлеровского расизма, и крайнего коммунистического утопизма, например, в редакции Пол-Пота.
Beilharz, Peter. Robinson, Gillian and Rundell. John, eds. Between Totalitarianism and Postmodernity. Cambridge, Mas., The MIT Press, 1992. Взгляд на корпоративизм, социализм и проблемы демократии в постфашистском и посткоммунистическом мире. Серия статей и эссе разных авторов.
Bowen, Ralf H. German Theories of the Corporative State. N. Y., Russel & Russel. 1971. Читатель третьей главы нашего труда уже знаком с этим автором. Книга подробно и критически исследует идеи германских корпоративистов, особенно эпохи Германской империи (1870—1919). На первых 74 страницах, однако, дается вполне адекватное изложение истоков корпоративизма от Фихте, Гегеля до корпоратистских идей 1848—1870 годов, явившихся откликом на революции 1848 года.
С. А. Левицкий «Основы органического мировоззрения». Изд-во «Посев», 1947. Попытка разработки философской базы органического мировоззрения российского солидаризма (НТС) зарубежным русским философом, учеником одного из виднейших русских философов Н. О. Лосского. Он рассматривает в свете солидаристической идеологии такие вопросы, как взаимоотношение личности и общества, примат личности и ее роль в общем деле и т.д. Однако время грандиозных идеологических построений миновало.
Он же, «Трагедия свободы». Франкфурт-на-Майне, Посев, 1984. Если в вышеназванной книге автор еще полон оптимизма, предполагая возвращение человечества от утилитарного материализма к духовному; в «Трагедии свободы» гораздо больше пессимизма. Трагедия свободы в том, что она нейтральна по отношению к добру и злу, и в обществе духовного оскудения превалирует бесценностная отрицательная свобода к злу.
Niemeyer, Gerhart Between Nothingness and Paradise. Louisiana State University Press, 1971. Автор — христианский мыслитель, политолог и историк рассматривает тоталитаристскую тенденцию сначала в мысли, а в XX столетии в реализации этой
69
мысли: и отрицание человека, человеческой личности, в бунте против культуры и всего, созданного человеком за тысячелетия, против всего Божьего мироздания. В этом плане он помещает в единую категорию Бабёфа, Маркса, Бакунина, Нечаева, Ленина, Троцкого, Гитлера, Сталина, Маркузе (неомарксиста и идеолога марксистско-анархических студенческих бунтов конца 1960-х годов) и Кона-Банди (французского организатора и непосредственного вдохновителя этих бунтов). При всех между ними различиях, что их объединяет, — это «профессия» тотальной революции не против каких-то определенных идей или политики, а вообще против человечества, против общества как такового. В этой книге под многозначащим заголовком «Между ничто и Раем» рассматривается радикальная мысль — революционно-нигилистическая, национал-и интернационал-социалистическая и корпоратистская.
И. Р. Шафаревич «Социализм как явление мировой истории». YMCA-Press, 1977. Автор, известный математик, академик отвергает марксистскую и гегельянскую цикличность экономической истории, а тем более предопределенность, доказывая, что экономические различия не следовали один за другим, а существовали одновременно. Так, торговый капитализм, рабовладельчество и прочие виды хозяйственной деятельности существовали параллельно. Социализм тоже существовал как в древности, так и в Средние века — всевозможные крайние секты, отрицавшие частную собственность и даже семью — и в современном мире. Социализм Шафаревич рассматривает весьма расширительно, с чем многие его критики не соглашаются.
Глава 4. Тоталитаризм как продукт современного государства и урбанизации
«Триумфальный марш дарвинизма, то есть материализма или власти силы грозит [человечеству] потерей понятия права».
Амиель («Journal intime»)
70
Теперь взглянем на те общеисторические процессы,