– Двоемужницей?
Тонкие пальцы нервно стучали по панели.
– Надо поскорее развестись. Мой адвокат уже занимается этим.
– Может зря? Всё-таки де…
Нина оборвала на полуслове:
– Юлька, не рви мои нервы. Я каждое утро себя по кускам собираю. Измены прощать не собираюсь.
– Может, встретимся, отметим намечающиеся изменения в жизни. Денюшка к денюшке, подруге отдых на вилле.
– Со встречей пока никак. Тружусь аки лошадь. Детей поднимать надо, пока их папа трахает друзей из Рязани. Про виллу замётано! Только я говорю про невесту, не про жену.
– Где одно, там и другое, – Юлька шикнула, явно тому, кто находился рядом. – Так, что Олежеку передать?
– Чтоб занялся делом. Через две недели встреча с Худиевым. Может, наконец узнает, обращалась ли Аиша к врачам в последнее время? И про снайпера. Не помешал бы негатив на Светличного.
– В общем, всё, как всегда. Помогите, спасите, а как выпить так не с кем…
Рядом с телефоном послышалось хихиканье явно пьяной женщины.
– Вижу, партнёров по этому делу тебе хватает, – Нина заметила краем глаза, как из первого ряда отъезжает машина и направила Мерседес в освободившееся место.– Ладно, Юль, спасибо, что предупредила. Пока!
Удивляло нелогичное поведение Жукова. Бросился наводить красоту, вместо того, чтобы выпрашивать прощение.
– Точно с башкой непорядок. Кукушку надо лечить, а не щёку, – вслух размышляла она, направляясь к подъезду в сопровождении двух амбалов.
Там её ждал сюрприз.
Стас на самом деле с ярко-розовой, а не красной, половиной лица и огромным букетом цветов непривычно неуверенно переминался с ноги на ногу.
Сердце сжалось. Холод в груди и неприятная тяжесть под ложечкой. Щёки моментально залило краской. Быть предупреждённой, не значит защищённой от чувств. Она сделала вид, что его не видит, направляясь к лифту.
Спортсмен ринулся следом.
– Киса, прости! Я должен тебе объяснить.
Нина обернулась, окатив словами полными ярости:
– Не смей меня преследовать! Никогда, слышишь, даже не заикайся о том, что произошло! С детьми можешь общаться, насколько им позволяет время, в присутствии няни и охраны.
Она выгнула ноздри, перед глазами стояла довольная физиономия голой рыжухи. Хотелось ударить предателя по исправленному лицу. Сделать настолько же больно, насколько было самой, но вместо этого с презрением выплюнула:
– Мальчики ищут девочек похожих на мам. Желаю, чтобы твоя первая любовь стала последней. Вы очень подходите друг другу. Молодые, красивые, наглые, беспринципные… – пухлые губы задрожали, но она взяла себя в руки, добавив то, о чём успела подумать раньше:– Ты свободен! И наконец, твоя мама будет по-настоящему счастлива!
Она сделала шаг вперёд, чувствуя, что ещё немного и разразится слезами.
– Киса!
Раздавшееся сзади породило на новый всплеск злобы. Она обернулась, чеканя:
– Я не Киса, не Кошка, а Нина! Для вас со Светличным отныне – Нина Сергеевна!
Больше она не оглядывалась. Попросив охрану остаться внизу, Нина вошла в лифт. С трудом надавила дрожащими пальцами на кнопку нужного этажа и едва двери захлопнулись, разревелась. Выплакивая напряжение последних дней. Обиду и жалость к себе.
В который раз мозг мучили одни и те же мысли. Почему ей изменяют мужья? Что не так? Где каждый раз просчитывается?
Старалась подстроиться под их нужды, привычки, ломая себя. Может в этом причина? Позволяла садиться на шею, ослеплённая слишком сильными чувствами? Тогда зачем нужно безумное обожание, если всегда один и тот же итог?
Она рассмеялась сквозь слезы. Осталось дать обещание больше никогда ни в кого не влюбляться и умереть в одиночестве.
– Ну, уж нет! Принять это, значит сдаться!– Она давала себе установку:– Главное не терять голову. Вот этого больше никогда не будет!
Несколько глубоких вздохов. Припудренный носик. Замазанные круги под глазами. Растянутые в улыбку губы.
Она не стала открывать дверь ключом, намеренно позвонив.
Хотелось услышать топот бегущих мальчишек, их радостные крики. Слюнявые объятия с поцелуями.
Увидеть взгляд гордой Лиски, услышать её деланное цоканье языком.
Окунуться в ласковые глаза родительницы, добродушные Анны.
И сказать уютное до щемящего чувства в груди тем, кто никогда не изменит:
– Всем привет. Я дома!
Глава 7.1
Нина не могла не предупредить Ковалёва о скорых переменах.
Встречались они теперь очень редко. Не хотелось засветиться перед Светличным. Скоро тот начнёт понимать, что кто-то бьёт по слабым местам, потихоньку подбираясь к его основным предприятиям.
Игорь день за днём, час за часом скупал акции холдинга у мелких владельцев, постепенно становясь в один ряд с Худиевым, подтягивая за собой Нину.
Этим вечером они сидели в дорогом ресторане на окраине Москвы. Полуосвещённый зал, приятная живая музыка. Свободный столик рядом с золотистой табличкой «заказан», радовал. Никто не подслушивал.
– Игорёша, мне придётся начать игру под прикрытием того, кто может поставить на место Худиева.
Её слова напрягли бескорыстного спонсора. Серые глаза за оправой дорогих очков смотрели с досадой.
– Опять выбираешь кого-то вместо меня? А Стас?
Она положила ладонь на пальцы, сжатые в большой кулак.
– Всё того же. Это Илья…
Он оборвал, не желаю слышать фамилию:
– Знаю о ком ты, – и тяжело вздохнул.– Признаю, этот сможет поставить на место многих. Тоже имеет знакомых в органах власти.– Ковалёв внимательно смотрел в лицо Нины.– Начала отвечать не со Стаса. С ним, что не так?
Она не отвечала долгие несколько минут, опустив полные тоски глаза в пол. Что можно сказать, если пока сама не решила окончательно порвать с блондином.
Юлька права, их глубоко связывают дети. Разом с Жуковым не разбежаться, да и из сердца не выдрать. Глубокие корни разорвут его пополам.
– Изменил он мне, Игорёша… – говорить было стыдно. Второй раз те же грабли прошлись по сердцу.
Перед ней сидел мужчина, который не предал бы ни при каких условиях. Нина почувствовала это сейчас особенно остро. По тёплому, всё понимающему взгляду, не отягощённому ненужным сочувствием. Он точно знал, что оно не поможет. Скорее нужна злость, чтоб вынырнуть из ямы уныния. Нельзя жалеть себя, иначе уйдёшь на дно. Кавалёв проходил это с женой.
Светло-серые глаза открыто смотрели в тёмные.
– Надеюсь, не считаешь, что вина только в тебе?
Она пожала плечами.
– А в ком?
– В козлах, которых с завидным упорством каждый раз выбираешь!– Ковалёв долил ей вина, приказав взглядом пригубить, а затем выпить.– Не дай себя растоптать. Он потеряет намного больше, чем ты, если ещё не понял этого.
Нина крутила ножку бокала пальцами, справляясь с очередным приступом отчаяния, рвущим пополам душу.
– Игорёша, что не так со мной? Даже козлы обычно охраняют свой огород. А тут, не скрываясь изменил, зная, что мне всё доложат. Я же старалась…
– Только не нужно себя жалеть! – он оборвал, не позволив договорить.– Докажи, что о тебя нельзя вытирать ноги. Светличному уже начинает аукаться.
Она видела, как серые глаза наливаются сталью. То, чего Ковалёв добивается много лет, тем падало в руки почти без усилий. Не оценили.
Шатенка вскинула голову. Слёзы в кричащих болью огромных глазах, а на губах усмешка.
– Все получат по заслугам, – проговорила она и перевела взгляд на бутылку: – Игорёша, можно я сегодня напьюсь?
Он кивнул.
– Конечно, – и наполнив бокалы, не дожидаясь официанта, добавил: – И я с тобой за компанию. Давай на брудершафт?
Она покачала головой, скривив губы.
– Нет. Ты мой неприкосновенный запас. Знаю, что, если начну, не смогу остановиться.
Ковалёв усмехнулся.
– Золотовалютный вклад? – Ковалёв усмехнулся и махнул рукой, на её попытку возразить: – Я прекрасно всё понимаю. Сам выбрал эту роль, но вот тут, – он постучал по груди, – до сих пор надежда теплится!