— И еще нам было весело, — ответил Вова, — Так весело, что мы даже начали смеяться. Только не все. Одни смеялись, а другие плакали.
— А вы, рассказывают, — вспомнил Никита, — на каком-то странном языке заговорили, когда приземлились. Это правда?
— Бокора со-лак, — ответил Вова. — Ну и что? Если хочешь знать, мы на этом языке и сейчас говорим, и никто из воспитателей нас не понимает. Больше у тебя конфет нет?
— Нет…
— Тогда я пошел. Мне играть пора.
Малец утопал, Жутик проводил его взглядом, тяжело вздохнул и сказал:
— Прямо руки опускаются. И ум, как говорится, за разум, то есть крыша едет и едет. Ты как относишься к его байкам?
— Когда он рассказывал, я вдруг вспомнил, что они больше всего любят пускать пузыри.
— Вот-вот, — подтвердил Жутик, — пузыри. Разноцветные. Много пузырей… Но! Но, Шах! У полета слишком много свидетелей — что нам с ними делать?
Даня как поднял плечи, так они и оставались целую минуту.
Охотники вышли и на воспитательницу. Они подкараулили ее, когда вечером она вышла из детсадика. Но стоило им произнести слово "полет", как она страшно рассердилась.
— Оставьте меня в покое! — раскричалась Елена Андреевна. — У меня из-за этого полета и так дырки в голове!
Кит и Шах одновременно посмотрели на голову воспитательницы. Ничего похожего на дырки они не увидели. Голова как голова — пушистые, светлые волосы…
— Может, и вправду смерч? — предположил Никита.
О следующем эпизоде в детсадике охотники не узнали, но мы должны его привести.
Слухи о полете дошли и до высокого начальства. И оно однажды приехало на черной машине к "Теремку".
У летающей группы был полдник, и все сидели за своими низенькими столиками. Начальство — две женщины и один мужчина, сопровождаемое Анной Сергеевной, вошло к детям и про себя немного удивилось, что никто из них не встал при их появлении.
— Скажите правду, — начала дознание женщина-начальник, поздоровавшись, — вы действительно летали?
— Летали, летали, летали! — понеслось от столиков. — Мы вот так летали! — и все стали махать руками и стучать ложками по столу.
— То есть как это? — не поверила женщина. — Не понимаю! Вот мы, например, — она обвела рукой всех взрослых, находящихся в столовой, — ни разу не поднимались просто так в воздух. Ни в детстве, ни тем более, когда стали взрослыми. Нам и в голову это не приходило. К тому же мы всегда слушались старших и не могли себе такого позволить.
Один мальчик не выдержал и встал.
— А хотите я покажу вам, как мы летали? — предложил он.
— Покажи, пожалуйста, — сказало начальство в один голос, не подозревая о том, что сейчас случится.
Мальчик замахал руками, как крыльями, и… начал подниматься в воздух. Сначала над полом, потом над столиком с тарелками, и вот он уже у самого потолка. Там он расставил руки и стал летать вокруг люстры, как самолет. При этом он жужжал, изображая мотор: ж-ж-ж…
Мальчик немного полетал и плавно пошел на снижение. Приземлился у ног начальства, которое смотрело на него, не в силах произнести ни слова.
Главная женщина пришла в себя первой.
— Как тебя зовут? — задала она не самый важный вопрос.
— Андрей! — ответила вся группа. — Андреем его зовут.
— Скажи, Андрюша, ты собираешься и дальше летать? — Женщина спрашивала об этом так, словно малыш набедокурил и не собирается раскаиваться.
— Конечно, — ответил Андрей. — Ведь я этому уже научился.
— А остальные? Они тоже умеют летать? — с испугом спросила главная.
— Не все, — ответил Андрей. — Кто тогда боялся, тот и сейчас боится. А кто смелые, как я, — летают.
Он думал, что его похвалят, а получилось наоборот: трое приехавших на черной машине стали качать головами, укоризненно поглядывая на него и на Анну Сергеевну.
Вдоволь покачавши головами, гости вышли и долго о чем-то разговаривали с заведующей детсадиком. Но летающую группу это нисколько не интересовало. Дети покончили с полдником и перешли в игровую комнату. Там они начали играть — кто во что. И когда кому-то хотелось по ходу игры взлететь, он взлетал над группой и игрушками и парил.
— Только, пожалуйста, подальше от люстры, — просила летунов Елена Андреевна, их воспитательница, — а то я ведь летаю пока тяжело, и не смогу быстро отцепить.
Что дал нашим охотникам полет детсадовцев? Всё же, всё же, всё же — некоторую уверенность, что пришельцы в их районе есть, и они продолжают свои игры с людьми. Объяснение тут простое: в пришельцев нашим охотникам хотелось верить больше, чем не верить в них, — и опущенные было их руки снова поднимались.
Теперь им нужен был конец цепочки, конец цепочки! А вот тут-то инопланетяне как раз и были сверхосторожны — не оставляли ни одного следа, по которому можно было выйти прямо на них.
Дядя Леша и Баба Яга
На воскресенье Жутик назначил еще одну встречу с дядей Лешей. Объяснил он ее необходимость Дане интересно:
— Голова у него дырявая, и вообще алкоголем покореженная, но вдруг он именно поэтому кое-что помнит из того эпизода, который стерли из нашей памяти. Может, что-то провалилось, но может, и застряло.
Даня с этим оригинальным допущением согласился: пришельцы, подвергая мозги землян амнезии, могли не учесть дырявоголовых алкоголиков.
Отыскать дядю Лешу было нетрудно — в одиннадцать с небольшим он был как штык у гастронома. Бутылки он уже сдал, искомую сумму наскреб, у него близился "момент истины".
Вот он с грязной холщовой сумкой подошел к продавщице, выложил деньги на мраморный прилавок и получил в трясущиеся руки заветную бутылку. С чрезвычайно осторожностью (не дай бог сунуть мимо) уложил ее в сумку, проверил, там ли она, и, глубочайше вздохнув, пошагал из магазина. На лице дяди Леши было написано, что сегодняшнее его счастье обеспечено.
На выходе из магазина его остановили охотники за пришельцами.
— Дядя Леша, — Жутик поймал спешащего алкаша за рукав рубашки, — только на минутку. — Он знал, что на большее тот не согласится.
Дядя Леша притормозил: настроение у него было неплохое, почему бы не перекинуться словечком-другим с подрастающим поколением?
— Дядя Леша, помните, мы были вместе у озера?
— Помню, любовались утренними пейзажами.
— Дядя Леша, а помните, у вас в сумке оказались какие-то незнакомые желтые фрукты?
— И это помню. Хотели посмеяться над Лехой? А я вам не позволил! Выбросил их к чертовой бабушке. Кто его знает, что это за фрукты-шмукты!
— Дядя Леша, — Жутик был последователен, как арифмометр, — а что, если не мы их подложили?
— А кто ж, кроме вас. Больше некому. В сумке у меня вначале их не было? Не было. И вдруг фрукты. Рядом со мной только вы и были — откуда ж им взяться? Нехорошо, мальчики, запросто могли Леху отравить.
— Откуда ж вы знаете, что они ядовитые? Ведь можно было торговать ими.
— Кто их будет покупать, незнакомые фрукты!
— Дядя Леша, а вот если предположить, что не мы их в сумку подложили — тогда где вы их могли взять?
— Предполагать, — наставительно изрек алкаш, — дело ученых и лошадей — у них головы большие. А наше, — он не сказал, чье именно, — мыслить трезво и логично. А, мысля трезво и логично, я пришел к выводу, что это было ваше мелкое негодяйство и насмешка. Это я у вас должен спрашивать, где вы раздобыли те желтые фрукты. Понятно, мальчики? Ну, всё! Трубы горят и вообще пожар!
— Какой пожар?
— Внутри, отрок. Ты этого еще не поймешь. Пока! — И дядя Леша решительно двинул в сторону лесопарка.
Жутик бросился вдогонку.
— Дядь Леш, дядь Леш! Еще секунду!
Тот замедлил шаг.
— Что?
— Дядь Леш, вот вы бутылки в лесопарке собираете…
— Уже который день не там. Я их теперь у Бабы Яги беру.
— Как это? — Оба охотника остановились, будто наткнулись на невидимую стену.
— У Бабы Яги, — подтвердил алкаш, — по пять-шесть штук за раз.
— А… где она?
— Эх вы — уже забыли! В детском же саду! Домик-то избушка там чей? Известно — Бабы Яги. А в нем по вечерам нехорошая молодежь собирается и распивает, так сказать… Тоже мне, ресторан нашли! И бутылок там по утрам…
— Всё, дядя Леша, — грустно проронил Жутик, — больше у нас вопросов нет.
— И на том спасибо, — сказал дядя Леша и свернул за угол дома.
Как созревают выводы
Мы не сказали, что в лесопарк выводили на прогулку собак. Собаки были всех возможных пород — не было только кровожадных бультерьеров и питбулей, запрещенных почти во всем мире за то, что они бросаются даже на детей.
Собак водили на поводке и так. Местные собаки, которые жили при детском садике, облаивали из-за сетчатого забора собачью знать, но знать она и есть знать: сенбернары, колли, доги, боксеры и овчарки проходили мимо безродных шавок, не поворотив к ним головы, их возмущение выдавала только встопорщенная шерсть на загривке.