— Чтобы дать противнику откатиться?
— Остаткам противника, я надеюсь. А с ними справятся и резервы дивизий — они же будут восстанавливать положение. Иначе все перепутаем.
Начальник оперативного отдела критически осмотрел карту и словно нехотя согласился:
— Пожалуй… Усложнять задачу и, следовательно, управление не следует.
— Ну вот и заметано, — кивнул командарм и спросил: — Полковник Петров здесь?
— Так точно, — выдвинулся вперед Петров.
— Такой вариант устраивает?
— Так точно.
— Вызывай группу, ставь задачу… Нет. Задачу поставлю сам.
— Слушаюсь, — козырнул Петров и круто, может быть, слишком бойко для своих лет и своей излишне плотной комплекции повернулся. Он тоже все эти часы жил ожиданием особых событий, но не мог позволить ослабить нервное напряжение: для него начинались самые горячие дни. Командарм остановил его.
— Как с Лебедевым? Не поправился?
Полковник опять развернулся и доложил:
— Вместо майора Лебедева вызвал капитана Маракушу, который выехал в часть для подготовки групп.
— Это хорошо… А вот Лебедев… Трудно вам будет без него… Узнайте и доложите.
— Слушаюсь.
Командарм отдал еще несколько распоряжений, выслушал еще несколько докладов и, когда в комнате остались только генерал Добровольский и начальник штаба, сказал:
— Верховный приказал готовиться к наступлению в общем направлении на С. Фронту подбрасывают танки.
— Разбогатели, — усмехнулся Добровольский. — И на юге ведем наступление, и нам подбрасывают, а не берут, как раньше.
— Да. И, возможно, подбросят авиации. Снаряды будут. Наш план утвержден, но приказано не зарываться — побаиваются эсэсовской дивизии. Это, как ни крути, сила.
— Как дела на юге? — спросил начальник штаба.
— Пока продираются. Противник вводит резервы.
— Хорошо бы… — начальник штаба не договорил, но командарм отлично его понял: слишком много раз они проигрывали на карте различные варианты будущего наступления.
— Уж куда лучше! Но как сделать, чтобы заставить их перебросить эсэсовцев на юг?
— Доказать, что они здесь не требуются? — усмехнулся Добровольский.
— Понимаешь, в чем трудность? В мере. Возьмешь сверх меры и докажешь, что мы тут слабенькие, — противник как раз и бросит ее в бой против нас, чтобы оттянуть наши резервы от юга. Докажешь, что сильные, он опять же оставит дивизию.
— И что же предпримем?
— Соберем Военный совет и посоветуемся, как ввести противника в заблуждение… в меру. В самую меру! Так, чтобы он поверил: мы, конечно, достаточно сильны, чтобы отразить любой удар, но все еще слабенькие, чтобы наступать самим. И делать все это нужно быстро. Судя по некоторым данным и ориентировкам, дня через три на юге наступит перелом. Я знаю те места и думаю, что вскоре у противника не останется рубежей, на которых он мог бы организовать серьезную оборону. Значит, может начаться общий отход. В этих условиях потребуются резервы. Недаром нам дана всего неделя на подготовку. Вверху, по-видимому, тоже на это рассчитывают. Значит можно надеяться, что через три-пять дней эсэсовцы либо уйдут на погрузку, либо начнут движение к линии фронта — к этому времени скрыть подготовку к наступлению по всему нашему фронту мы, естественно, не сможем. Вот почему одной из основных задач разведки становится слежка за главным резервом на этом участке — танкистами-эсэсовцами.
Разведчики Матюхина прибыли к дому командарма через полчаса. Когда их проводили через сенцы, все четверо сутулились — хотелось стать тоньше и ниже, чтобы, не дай бог, чего-нибудь не задеть.
В светлой комнате перед длинным столом, за которым сидели двое пожилых, в понимании разведчиков, военных (поначалу от волнения ребята не разобрались, кто они по званию), а какой-то невысокий, поджарый генерал стоял у окна, напряжение стало просто невыносимым. Но военный в расстегнутом кителе неторопливо застегнул пуговицы, вздернув строптиво и властно подбородок, поднялся во весь свой немалый рост и улыбнулся.
Улыбка показалась хорошей, доброжелательной и сдержанной. Командарм вышел из-за стола и стал пожимать руки каждому. Это и вовсе расслабило ребят, сняло нервное напряжение.
— Задача, товарищи, такая: проникнуть в тыл врага — как и где, уточните позже с полковником Петровым — и там не сводить глаз с эсэсовцев. Подойдите к столу. — Командарм показал на карту, — Они вот здесь. Целая танковая дивизия. Что нам от вас нужно? Ни в какой бой не вступать, сидеть или ползать смирненько и следить, как ведут себя эсэсовцы. Если они двинутся к железной дороге — вот к этой, — дать знать. Если они начнут выдвигаться по одной из этих дорог к фронту — тоже дать знать. Каким образом? Опять-таки договоритесь с полковником. Думается, рации вам не потребуется. За рациями противник очень уж охотится. Если в момент вашего пребывания в тылу начнутся большие бои, действовать по своему усмотрению: либо выходить к своим, либо отходить к партизанам — уточните особо. Но мне важно главное — следить за эсэсовцами. Ради этого я вас и посылаю. Понимаете, насколько это серьезно, если задачу ставлю лично?
Трое кивнули, и только Гафур вытянулся и громко доложил:
— Так точно, товарищ генерал.
Командующий с легкой улыбкой посмотрел на Гафура, потом внимательно оглядел остальных и тут только увидел, что в руках у Грудинина снайперская винтовка.
— Снайпер? — потянулся он к оружию.
— Так точно! — передавая винтовку генералу, ответил Грудинин.
— Боевой счет имеете?
— Так точно! Семнадцать.
— Снайпер — и в тыл. Зачем?
— Считаю, что при добыче разведданных, например, из легковых машин он незаменим. Кроме того, снайпер всегда отличный наблюдатель, — бледнея от напряжения и потому становясь еще моложе, ответил Матюхин.
— Мм… Я таких вариантов не слышал, но… в этом кое-что есть. Да и в случае преследования противником снайпер тоже может выручить. — Командарм круто повернулся и спросил у Добровольского: — Мы собирались рискнуть с насадками. Может быть, это тот случай?
— Если не считать способа перехода линии фронта, то как раз тот.
— Ну, переход, он всегда… чреват. Что ж, товарищи, задача ясна? Следить за эсэсовцами!
Теперь ответил Матюхин:
— Так точно. Ясна.
— Вы, младший лейтенант, и вы, — командарм указал на Грудинина, — останьтесь. Остальные свободны.
Сутоцкий с Шарафутдиновым вышли, а командарм обратился к Матюхину:
— Дело в том, товарищ младший лейтенант, что советские ученые преподнесли нам интересное изобретение — насадки на винтовки, которые позволяют стрелять бесшумно. Точнее, почти бесшумно. Правда, дальнобойность винтовки несколько снижается, но она у нее такая, что это, думается, не повредит. Дали несколько таких насадок и нам. И если мы их вручим вам, можем ли мы быть уверенными, что они не попадут к противнику?