Читать интересную книгу Уорлегган (ЛП) - Грэм Уинстон

Лошади готовы уже были тронуться, но никто из них не пошевельнулся.

— Когда вы возвращаетесь? — спросил Дуайт.

— Когда пожелаю.

— Вы напишете?

— Если вы так хотите.

Энис в отчаянии всплеснул руками. Хочет ли она заверений?

— Если вы вернетесь... — начал он.

— То все начнется сначала? Но в октябре кое-что изменится.

— И что же?

— Мне исполнится двадцать один. Дядюшка Рэй ничего не сможет поделать, чтобы помешать моему возвращению после двадцать шестого октября.

Лошади шагом покинули поляну, и ничто не напоминало о свидании — лишь парочка отпечатков лошадиных копыт да несколько сорванных пролесок намекали на чувства, что недавно здесь полыхали.

Глава шестая

Хорошая погода надолго не задержалась, и июнь закончился дождями, а за ним последовали еще более мокрые июль и август. Дождь бесконечно барабанил по полям с зерновыми, прибивая их к земле, и всходы почернели от сырости. Сильные ветра гуляли по округе, а бледное солнце изредка выглядывало и терялось среди перемежающихся бурь.

На мощеных парижских улицах вновь разразился кошмар. Прорвавшийся нарыв континентальной деспотии вдруг загноился и обратился сам против себя. Против нетвердо стоящего на ногах и отражающего угрозы с востока режима ополчилось всё цивилизованное общество. На этой последней стадии самоубийства хватало всевозможных гнусностей. Стало известно об убийстве сотен священников, о детях, играющих головами, о продолжавшейся четыре дня резне и о переполненных тюрьмах. Шептались о том, что принцессу де Ламбаль разорвали на части, а голову насадили на пику, приговоры выносились толпой, а всех признанных виновными тут же расчленяли среди уже сваленных в груду трупов. Тюрьмы не успевали опустошаться, как снова заполнялись.

Мистер Тренкром, продолжающий свою незаконную торговлю вне зависимости от политики и погоды, сообщил, что Марка Дэниэла больше нет в Шербуре, он переехал дальше вдоль побережья, в следующем плавании они надеются его найти. Расходы на Уил-Грейс настолько превысили доходы, что это могло бы повергнуть в уныние и самые стойкие умы, а каждая капля выпавшего дождя увеличивала расходы на топливо.

В августе Кэролайн Пенвенен написала Дуайту Энису:

«Дорогой Дуайт,

Меня не заточили в башню, охраняемую волком, что нельзя назвать достижением, поскольку, чтобы написать вам и отправить письмо, мне пришлось это сделать до того, как цепкий глаз дядюшки Уильяма это заметит. Ваше последнее письмо я едва успела выхватить у него из рук в последний момент, поэтому, умоляю, отправьте ответ миссис Нэнси Эйнтри в «Черного пса» в Абингдоне, где я смогу его забрать, когда найдется время. Никогда месяц не тянулся для меня так долго, как этот: первые пятнадцать дней показались мне тридцатью, мою юность безжалостно губят. Как поживает Ваш Росс Полдарк, процветает ли его шахта, а жена его двоюродного брата всё так же жадно на него смотрит? Как Ваши пациенты, особенно та хорошенькая девчушка с больным коленом? Её отец до сих пор относится к Вам с подозрением? Меня это не удивит. Может быть, Вы посоветуете мне какой-нибудь благородный, но неприятный недуг, который мог бы занять мое время до двадцать шестого октября?

В Оксфорде много несчастных французов-беженцев, едва сводящих концы с концами: аристократов с напудренными париками и в дырявых чулках. Они живописуют улицы, по которым текут реки крови. Интересно, они преувеличивают, чтобы возбудить наше сострадание? Дядюшка Уильям их развлекает, но после их ухода ворчит: «Чем больше голов с плеч, тем проще для нас!» Теперь Вы понимаете, откуда происходит моя «чуткость». Семье Пенвенен нет в этом равных.

Дорогой Дуайт, не знаю, скучаете ли Вы по мне, или я лишь перемежающаяся лихорадка, бегущая по Вашим венам — создала чахоточное возбуждение, а потом оставила Вас опустошенным и иссохшим после своего отъезда? Я знаю, что мне следует Вас оставить, в самом деле оставить, но я не нахожу в себе сил для такого решения. Должна признаться, хотя это и не пристало девушке, что мой первый небольшой опыт с Вами оказался вполне сносным, так что не будет удивительным, если и второй окажется таким же. До октября я постараюсь завязать здесь с кем-нибудь легкий флирт, частично для того, чтобы после моего дня рождения дядюшка Уильям с готовностью со мной расстался, а частично, чтобы иметь возможность сравнить.

Полагаю, поначалу Вы вряд ли это одобрите, но уверена, что не станете оспаривать мое право получить тот скромный опыт, который поможет мне стать особенной.

Верьте мне,

Ваш искренний друг Кэролайн Пенвенен».

***

В начале сентября в Уил-Грейс обнаружили небольшую новую жилу с лучшими, чем у предыдущих, результатами. Но даже эта находка могла только отложить черный день, но не предотвратить его. Росс и Фрэнсис по-прежнему два дня в неделю проводили в старых верхних штольнях. Самым серьезным препятствием оказался недостаток воздуха, поскольку большая часть старых вентиляционных шахт забилась. Где-то обвалился потолок, и приходилось решать, стоит ли отказаться от поисков в этом направлении или привести шахтеров, чтобы пробить путь кирками или взрывом.

Пятнадцатого сентября Росс и Фрэнсис договорились встретиться с Заки Мартином и Джоупом Ишбелом, чтобы сделать окончательные обследования. Они провели все утро, устраивая взрывы и пытаясь осушить старую выработку, находившуюся вне досягаемости парового насоса. В полдень Заки ушел, а час спустя вышли и кузены, сменили мокрую одежду и отправились в Нампару на обед, где Росс обнаружил ожидающее его письмо. Обычно письма еженедельно доставлял разносчик газет, но это принес разъездной торговец тканями, вызвавшийся навестить Демельзу в надежде уговорить её на покупку.

Письмо было от его друга и банкира Харриса Паско.

«Дорогой капитан Полдарк,

Уже несколько месяцев я не имел удовольствия видеть Вас, и был бы рад, если бы Вы меня навестили и просмотрели счета, когда это будет Вам удобно.

Но это письмо касается другого дела, о котором мне стало известно, хотя оно и затрагивает Вас лично. Когда в 1789 рухнула «Карнморская медная компания», эти события заставили Вас выплатить определенные долги, и, как я знаю, Вы взяли заем в тысячу фунтов у мистера Пирса, нотариуса, под сумасшедшие проценты. Этот заем, как Вы мне сообщали, был совершен в виде повторной закладной на Ваш дом и землю, первая закладная на которые принадлежит моему банкирскому дому.

Как Вы знаете, я редко покидаю свой дом, но ко мне стекается много всяких сведений, и недавно я узнал, что этот заем на самом деле был оформлен не в виде повторной закладной, а в форме долговой расписки или простого векселя. Прошу, сообщите мне, если это так, потому что этим долгом, если он Ваш, как мне сообщили, больше не владеет мистер Пирс, долг каким-то образом очутился в руках мистера Кэрри Уорлеггана.

Ваши отношения с Уорлегганами — Ваше личное дело, и я не желаю в них вторгаться, но если дело обстоит так, как я предполагаю, то не удивлюсь, если Вы в любой момент получите уведомление о немедленной уплате долга. Я не знаю, приносит ли Ваше предприятие прибыль и можете ли Вы выплатить значительную сумму, если столкнетесь с подобной непредвиденной ситуацией, но, как Ваш друг, считаю своим долгом сообщить то, что мне стало известно.

Заходите, когда в следующий раз окажетесь в городе, мы с удовольствием примем Вас за обедом или за ужином.

Искренне Ваш,

Харрис Паско».

За обедом Росс мало говорил, и Демельза почувствовала, что плохие вести, какими бы они ни были, не обошлись без Уорлегганов — у Росса имелось особое выражение лица на такие случаи, но гордость не позволила ей спросить это при Фрэнсисе.

— Письмо призывает меня в Труро, — произнес Росс, когда обед подходил к концу.

— Но ты был там вчера, — возразил Фрэнсис, — это не может подождать?