Читать интересную книгу Ядерная книга. От Семипалатинска до Дубны - Евгений Панов

Эгрегор разговаривает с человеком на символическом языке – языке намеков, подсказок, знаков и пр. В этом смысле курчатовские пейзажи можно считать ясными знаками, а общее состояние города – указанием на то, что его благоустройство пока не входит в число главных задач жителей и не должно превращаться в сверхценную идею. Поэтому-то состояние жилого фонда НЯЦ не соответствует состоянию исследовательской базы НЯЦ… Однако эгрегор, будучи сверхчутким организмом, понимает, что ученые XXI века уже не могут жить одной наукой, одним своим неповторимым делом, что бытовой комфорт для них тоже важен. И – идет на поблажки. С его, что называется, подачи Курчатов включается в программу развития моногородов, выделяются средства на строительство школы, детского сада, котельной, восстанавливаются дома, реконструируется уличное освещение, проводится озеленение, благоустраивается центральная улица, не случайно названная улицей Абая. Работа потихоньку идет. И люди это видят. Они получают нужные сигналы, отмечают нужные знаки и читают послания эгрегора.

А вот профессиональный язык – ядерной физики, радиохимии и пр. – не является языком общения человека с эгрегором. Это внутренний язык профессионалов, язык общения специалистов между собой. Таких профессиональных языков на Земле насчитывается более двух тысяч. Эгрегоры их не знают. Они не ученые, не специалисты. Они – кукловоды. Может быть, дрессировщики. В этом нет ничего уничижительного для людей, находящихся под их властью. Просто такова суть вещей. Общение укротителя тигров с тиграми дает наглядное представление о механизме такого общения. Тигр понимает не слова, а знаки, условные сигналы. Если сигнал понят правильно, следует поощрение в виде, например, какого-то лакомства. И наоборот. Так же и человек: он тоже получает от ЭП «лакомство» – в виде интересной зарубежной командировки, денежной премии, защиты диссертации, карьерного роста. Они приходят по вполне земным каналам (ведь не эгрегор же выдает деньги в окошке кассы) и имеют отношение к вполне ощутимым материальным благам, но, по сути, являются порцией эгрегорной энергии, которая может быть очень вкусной и сытной. И наоборот…

Удивительно, но такая жесткая структура с диктаторскими замашками, как ЭП, после распада СССР оказалась способна к плодотворной эволюции. Скорее всего, потому, что в его орбите остались огромные материальные ресурсы и отборные кадры. Эти квалифицированные кадры, умевшие обращаться с этими первоклассными ресурсами, и подтолкнули его к эволюции. Адепты – отнюдь не только «человекоорудия», они не только выполняют веления эгрегора, они могут на него влиять – разумеется, не сознавая ни того, ни другого. Если физическое тело эгрегора, то есть совокупность физических тел адептов, если его эфирное и астральное тела (совокупности, соответственно, энергетических и эмоциональных тел адептов) объективно нуждаются в переменах, если к такой же мысли подводит коллективный разум команды профессионалов, то эгрегор начинает эволюционировать.

Закрытие Полигона было одновременно его открытием миру, что было совершенно невозможно, когда ЭП находился под суровым присмотром эгрегора советского государства. Когда оно исчезло, а его эгрегор распался, ЭП был подчинен эгрегором государственной власти Казахстана, о чем свидетельствуют, во-первых, указ Президента страны об образовании Национального ядерного центра Республики Казахстан и, во-вторых, включение Полигона в государственные земли запаса. И подчинен, по-видимому, без сопротивления. Эгрегоры государств обычно сотрудничают с учеными и специалистами технической сферы. Причем, иной раз очень оригинально: в СССР целые коллективы помещались за тюремную решетку – в так называемые «шарашки» и продолжали успешно решать поставленные перед ними задачи.

Но разве череда реформ НЯЦ, приведшая в конце концов к отпадению от него двух крупных подразделений, Института ядерной физики и Института геофизических исследований, не свидетельство ослабления ЭП? Если следовать

линейной логике, да, свидетельство. Но ведь «больше и крупнее» – не всегда лучше, чем «компактнее и концентрированнее». Возможно, эти институты только мешали ЭП выполнять свою всецело связанную с Полигоном миссию. Так что, возможно, в его интересах было отсечь «не совсем профильные организации», сузить сферу ответственности НЯЦ. Что и было сделано… Возможно! Если бы люди точно понимали замыслы и мотивы эгрегоров, наш мир был бы другим, а он таков, каков есть, и в нем истинные цели «ангелов организаций» нам неведомы. Поэтому не надо удивляться, если спустя какое-то время НЯЦ постигнет новая реорганизация. За время последних интенсивных исследований ученые, по-видимому, близко подошли к тонким, потаенным структурам Полигона, и эгрегор должен на это откликнуться. Скажем, очередной реорганизацией.

Едва ли не самой главной задачей, поставленной перед НЯЦ при его образовании, было решить, что же делать с Полигоном. И вот прошла четверть века… За это время были предложены разные модели поведения, выдвинуты и реализованы разные проекты. Но по—настоящему масштабного среди них не было. Словно Полигон не собирался меняться, сбрасывать покровы тайны. Словно он всегда хотел сохранить некоторую долю таинственности, остаться «великим и ужасным».

Хотя… кое-какие позиции ЭП, кажется, все-таки смягчает. Идея передачи части земель в хозяйственный оборот, которая не умирает, а только укрепляется со временем, – разве не пример ослабления прежней железной хватки? Разве не пример – перемены в городе Курчатове?.. Но, может быть, эгрегор просто играет с нами, своими убежденными адептами и верными подданными? А играет потому, что жив, силен и прекрасно себя чувствует. Конечно, он эволюционирует, трансформируется, но так, чтобы не терять своей силы. Может быть, он ее только наращивает.

2014

«Что было и как было»

Атомный проект в документах и судьбах

Сейчас, когда по закону «хотели как лучше, а получилось как всегда» проваливаются даже весьма скромные программы, когда на что-то действительно масштабное страна даже не замахивается, к Атомному проекту СССР стоит присмотреться без эмоций и оценить его беспристрастно. До сих пор это не удавалось. Напротив, он всегда воспринимался через призму сильных эмоций. Немудрено.

С одной стороны, он дал стране ядерное оружие, что гарантировало, гарантирует и будет гарантировать – в силу неизбежности взаимного уничтожения – нашу безопасность и фактически сводит к нулю риск разрушительной мировой войны, и ядерную энергетику, которая в ХХI веке может выйти на ведущие роли в производстве электричества и тепла. С другой, заплаченная за это гуманитарная, нравственная, социальная, экономическая цена оказалась очень высокой. Достаточно назвать Семипалатинский испытательный полигон в Казахстане с его полутысячей ядерных взрывов, в том числе 116 так называемых атмосферных, то есть рванувших прямо в степи, со всеми их последствиями. Достаточно напомнить, что руководил Проектом Лаврентий Берия, фигура до крайности неоднозначная и противоречивая – в западном восприятии, ни много, ни мало, а «самый эффективный менеджер ХХ века», в памяти нашего народа – палач, погубитель миллионов. Именно Берия, под началом которого работали лучшие умы страны, безжалостно и методично уничтожал цвет нации, хотя как раз советская научная элита и дала старт Проекту, и довела его до конца. Что же двигало Вернадским, Хлопиным, Ферсманом, Вавиловым, Курчатовым, Капицей, Кржижановским, Ландау, Кикоиным, Харитоном и другими, имевшими очень мало причин любить советскую власть, лично Сталина и весь толпящийся за ним «сброд тонкошеих вождей», говоря словами Мандельштама (но не работавшего в «оружейной команде» академика, а поэта Осина Мандельштама)? Интеллектуальная честность, позволяющая предвидеть будущее и несмотря на смертельный риск говорить правду в лицо власти. Гражданский долг. Патриотизм, а, точнее, любовь к России – именно к России, а не к ее вождям, кем бы они ни были.

Конечно, Атомный проект СССР – это проект, осуществленный в тоталитарном государстве отнюдь не демократическими и не рыночными методами. В глазах одних, это безусловное достоинство и главное условие успеха дела. В глазах других, как раз сталинизм и обусловил его драматическую, если не трагическую цену… Примирить эти точки зрения невозможно: нет критериев, позволяющих сказать, стоила ли игра свеч, нет весов, на которых можно было бы взвесить затраты и результаты. Рыночное правило, предписывающее стремиться к оптимальному соотношению цены и качества, тут не работает. Да, издержки – колоссальны. А выгоды? Они вообще не поддаются исчислению. Сколько стоит существование родной земли? Страны? Народа? Планеты, наконец?..