Читать интересную книгу Ядерная книга. От Семипалатинска до Дубны - Евгений Панов

На рабочей встрече 18 июля 2003 года в Москве американцы подняли вопрос о безопасности штольневых объектов, содержащих ядерные отходы. Настоящей уверенности в ней не было и у российских специалистов, поскольку извлечение цветного и чёрного металла уже принимало угрожающие размеры. Более 70 процентов объектов были повторно вскрыты, на некоторых были обнаружены следы радиоактивности, оставшейся после сжигания изоляционного слоя медных кабелей. Понимая, что к проблеме безопасности штолен рано или поздно, но придётся вернуться, Координационная группа предложила руководству Минатома согласиться на усиление защиты оставшихся трёх «грязных» контейнеров «Колба», находящихся внутри одного из объектов, тем более, что американцы предлагали финансирование. Работы, с одной стороны, были аналогичны проведенным в операции «Спичечный коробок», с другой, давали пример усиления защитных барьеров в штольнях и позволяли понять, каковы будут риски аналогичных действий на других объектах.

Проект, одобренный руководством Росатома, получил название «Кочевник». Для усиления защитных барьеров предполагалось применить отработанный в операции «Спичечный коробок» способ заполнения полости контейнеров «Колба» песчано-цементным раствором, для чего их пришлось бы извлекать из штолен. Однако специалисты Национального ядерного центра Казахстана предложили новый, более радикальный вариант заполнения контейнеров без вскрытия портала путём бурения скважин с наружной поверхности сооружения.

После трёхсторонних консультаций было принято компромиссное решение: раствором заполняется полость только одного контейнера, ближнего к порталу, а оставшиеся два контейнера защищаются только заполнением бетонным раствором свободных объёмов боксов, в которых они находятся. Для реализации пришлось выполнить значительный объём взрывных работ над боксами, пробурить двадцатиметровую толщу горы, войти в полость ядерного взрыва и просверлить стенки контейнера «Колба» и – благодаря удачному решению В. Н. Дёмина – заполнить его через это отверстие.

Замысел операции «Беркут» родился в апреле 2007 года в Вашингтоне на совещании представителей Министерства обороны США, Росатома и национальных лабораторий США и России. Здесь был определен окончательный перечень 20 сооружений, на которых потребуется провести работы по предотвращению распространения и риска ядерного терроризма. К 16 объектам, входящим в зону ответственности ВНИИЭФ в Арзамасе, были добавлены 4 объекта из зоны ответственности ВНИИТФ из Снежинска. О своей готовности финансировать создание защитных барьеров на всех 20 объектах вновь заявили американцы. Требовалось определить способ, которым это будет сделано. Был учтен положительный опыт, полученный в операции «Кочевник», разработан предварительный график усиления защиты на объектах и определены приоритеты.

Работы на этих объектах велись без особых осложнений. Конечно, случались отступления от графика по объективным причинам, но в результате на каждом из них были созданы дополнительные защитные барьеры, исключающие несанкционированный доступ к радиоактивным отходам. Принципиально новым было только то, что по предложению Байрона Рисвета в песчано-цементную смесь добавлялся магнетит (окислы железа). Российской стороной это предложение, конечно, было поддержано, так как магнетит обеспечивает дополнительное связывание отходов в соответствующих химических процессах, чем достигается не только усиление физической защиты, но и обеспечивается экологическая безопасность объектов на неопределённо длительный срок.

***

«Аппетит приходит во время еды». Наверно, полусерьезно-полушутливо замечает В. С. Степанюк, именно этим объясняется выдвинутую в процессе реализации проекта «Беркут» новую инициативу американцев, состоящую в «окончательной оценке риска распространения для инженерных сооружений бывшего СИП». Такая постановка задачи свидетельствовала, что, по мнению американских специалистов, угроза распространения и терроризма с территории бывшего СИП практически предотвращена, осталось лишь сформулировать принципиальные требования дополнительной защиты для всех объектов Полигона.

Но дело в том, полагают россияне и казахстанцы из команды «семипалатинских ликвидаторов, что абсолютно безопасными по критериям угроз распространения и терроризма объекты бывшего ядерного полигона не станут никогда, по крайней мере, в исторически обозримом будущем. Значит, простой физической защиты объектов недостаточно. Необходимо исключить не только возможность негативных последствий от несанкционированной деятельности. Требуется, чтобы и санкционированная деятельность выполнялась в строго определённых рамках. Во-первых, нужно исключить любое хозяйствование в районе расположения объектов с радиоактивными отходами испытаний. Во-вторых, обеспечить защиту этого района от любых попыток проникнуть на его территорию.

Оба этих условия обеспечены. В результате 16-летней работы на Полигоне, сначала двусторонней, а затем и трехсторонней, созданы мощные защитные барьеры, исключающие доступ к примерно 100 килограммам рассеянного плутония. Преодолеть эти барьеры без применения промышленных методов невозможно, утверждает Кайрат Кадыржанов. Практически невозможно извлечь плутоний из бетонных «груш». Но и это еще не все. Сегодня горный массив Дегелен, урочище Балапан надежно защищены не то что от самого доступа к ядерным материалам, но даже от попыток такого доступа. По периметру Дегелена натянута колючая проволока с опознавательными знаками «Осторожно, радиация!» Вблизи штолен, где проводились ядерные испытания, ущелья перегорожены рвами, поставлены закрытые на замок ограды с колючей проволокой. Работает множество наблюдательных пунктов с особо чувствительными телекамерами, системами реагирования на перемещения по земле, различающими объекты (человека, лошадь, автомобиль) по характерным вибрациям, питающихся от возобновляемых источников энергии. Предусмотрена система голосового оповещения: «Вы находитесь в опасной зоне!» – кричат динамики. Информация с наблюдательных пунктов передается в Курчатов, в Национальный ядерный центр и параллельно – в воинскую часть в 40 километрах от Дегелена. Через час 40 минут в любой точке массива оказывается военный патруль… Ничего более охраняемого в Казахстане, по данным Министерства внутренних дел, на сегодня нет.

К. К. Кадыржанов считает окончательное закрытие Дегелена одним из своих главных дел на посту генерального директора НЯЦ, который он занимал 7 лет. Тем, что сделано на Балапане и Дегелене, говорит он, можно гордиться. Будут успешно преодолены и другие преграды на пути к ядерной безопасности Полигона. Они связаны с Опытным полем. Сейчас здесь ведутся масштабные работы. К 2020 году, году 30-летия независимости Казахстана, все оставшиеся на бывшем СИП проблемы должны быть решены.

2014

Метафизика полигона

Что наверху, то внизу

Скажите, господа, чего мы не знаем о Полигоне? Мы знаем о нем, казалось бы, все. Когда, кем, зачем было принято решение о его создании. Как выбиралась для него территория и почему выбор пал на огромный кусок глухой казахстанской степи. Какие воинские части его обустраивали и охраняли. Когда, каких и сколько было проведено здесь ядерных испытаний – атмосферных, подземных, на Опытном поле, в урочище Балапан, в горном массиве Дегелен, в скважинах и в штольнях. Знаем, какова площадь Полигона. Знаем, какие организации участвовали в его жизни и работе. Какие выдающиеся ученые, организаторы, государственные деятели ими руководили. Знаем, когда и при каких обстоятельствах были прекращены испытания. В каком состоянии находился Полигон после закрытия и к какому состоянию он пришел спустя 20 лет.

Это не удивительно: его изучали и изучают мощные научные коллективы, в том числе, Национальный ядерный центр, специально для этого созданный. Поэтому, господа, мы действительно обязаны знать о Полигоне решительно все. Но можем ли мы внятно и исчерпывающе ответить на простой вопрос: а что же он такое? Нет, не можем. Ни сразу, ни по долгому размышлению. И с этим придется согласиться каждому, кто более-менее плотно соприкасался с Полигоном. Его история, несмотря на тысячи страниц документов, мемуаров, монографий таинственна – она почему-то не вмещается в летописи. Его существование проходит на наших глазах, и все-таки оно загадочно. От нас все время будто ускользает нечто первостепенно важное. И это заставляет думать, что истинное, настоящее бытие Полигона всегда было и в значительной степени остается «Бытием—для-Себя» – хотим мы того или не хотим, согласны с этим или нет.

Не потому ли многое из того, что делалось на Полигоне, выглядит нелогично и противоречиво? Почему за одним шагом вперед следуют два шага назад? Почему, например, в тот момент, когда безопасность объекта вроде бы уже была обеспечена, возникла необходимость международных работ по «второму закрытию» Дегелена и Балапана, на которые потребовалось сотни миллионов долларов? Почему как-то неожиданно появился «тритиевый фактор», на который раньше смотрели сквозь пальцы? Почему периодически повторяются вспышки радиофобии и Полигон, как и перед закрытием в 1989 году, снова демонизируется, причем очень грубо (скажем, утверждается что там «по колено плутония»), и этим примитивным страшилкам верят вполне адекватные и достаточно грамотные люди, а вот ни казахстанским специалистам, ни экспертам МАГАТЭ, высоко оценивающим исследования этих специалистов, они не верят? Или, например, почему обнаруживается такой странный факт, что Опытное поле, исхоженное вдоль и поперек, самый очевидный объект изучения для радиоэкологов ИРБЭ, обследовано недостаточно и периодически преподносит неприятные сюрпризы в виде «неясностей»?..