него:
— Вижу, что у тебя что-то есть, брат Тимофей?
— Есть, великосхимный, и новость у меня удивительная, — заверил начальника Елецкий.
— Ну, не томи. Хорошая, плохая… Рассказывай, — попросил «князь» и взглянул на казака. — Или новость только для меня?
— Нет, новость для нас для всех. И новость хорошая, — начал брат Тимофей. — Был я сегодня у одного человечка… у таможенника нашего… и вот он мне сказал, что рано утром у него был груз. Гроб, запечатанный печатью британского посольства. А гроб тот был красного дерева с серебром, цены нешуточной. Кто в гробу, конечно, англичане не написали. Только адрес.
Тут брат Тимофей замолчал, сидел и улыбался, нагнетая напряжение.
— Ну давай уже, не тяни, — поторопил его казак.
— В самом деле, — поддержал казака «князь».
И тогда Елецкий и выдаёт им:
— А адрес — набережная принца Альберта восемьдесят пять, Лондон.
— Ишь ты! — воскликнул Тютин. — Неужели старуха преставилась?
И брат Ярослав, и брат Тимофей посмотрели на него с осуждением.
— Ну ты размечтался, конечно, — отвечал ему Елецкий. — Эта тварь, боюсь, ещё нас с тобой переживёт.
— А кто же тогда из них помер? — интересуется казак.
— Вот и я задался этим вопросом, — продолжал брат Тимофей. — Думал, может, кто из посольства. И поехал к нашему человеку, он журналюга, с полицейскими очень дружит, всё знает. А он и говорит: позавчера какая-то суета была на улице Остенде, трупы из одного дома пачками выносили. И трупы все были английские, их не полиция забрала, а англичане. А два трупа прямо с мостовой подобрали, и один из них был труп женщины. Молодой и светловолосой.
— А в газетах про это ни слова! — заметил «князь».
— Вот и наш человек говорит, что дело было очень «жгучее», он съездил туда, видел пятна мостовой, все там только об этом и судачат; говорят, четыре трупа было, да вот только писать про это ему полицейские чины не рекомендовали, а все редакторы всех газет наотрез отказались.
— А та мёртвая женщина, светловолосая… Думаешь, из ведьм? — спросил великосхимный.
— Тут две молодых ведьмы, — прикидывал резидент, — это Дженнет Рэндольф Черчилль, но она темноволосая. И недавно прибывшая Камелия Уилсен Фоули. У неё, судя по описаниям, волосы были светлыми.
— Интересно, она ли то? — размышлял вслух казак.
А вот великосхимного интересовало другое, и он с интересом посмотрел на резидента.
— Брат Тимофей, а тебе известно, кто там так уработал англичан?
Четыре трупа… То не шутка.
— А вот это самое интересное, — брат Тимофей усмехнулся. — Журналюга наш людишек тамошних порасспросил, и, оказывается, англичане те приезжали за девицей, некой Гертрудой Шнитке. Но взять её не смогли, она их переработала и ушла по крышам.
Теперь великосхимный смотрел на него со вниманием, и, кажется, они начинали понимать друг друга.
— Что? — спросил «князь». — Ты тоже об этом подумал?
— Неужто это ваша Зоя? — догадался и казак.
— Мне из Пустоши телеграмма пришла, — взглянув на него начал брат Ярослав. — Пишут старцы, что от её имени по запасному каналу связи приходят телеграммы, дескать, «жива и здорова и вышла на необыкновенно ценный канал в «Сервисе», продолжаю работать, жду контактов».
— Англичане, — сразу резюмировал Тютин. И даже рукой махнул: тут всё как белый день ясно. — Игру свою затеяли. Она у них под контролем. На «дурака» рассчитано. На нас выйти хотят.
— Да… Да… И я так думал, — согласился с ним «князь», — и отцы святые так считают. Но вот думал я так до сегодняшнего момента, — он повернулся к брату Тимофею. — Ты, брат Тимофей, проясни всё это дело. Выясни про эту смерть, не думаю я, что ведьмы своею товаркой вот так запросто пожертвуют, чтобы на нас выйти. Узнай, что там на этой улице Остенде произошло.
— Выясню, — пообещал резидент и стал собираться. — Всё выясню.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Глава 32
⠀⠀ ⠀⠀
Ах, что это была за квартирка. Ах, какая тут была ванная, чистая и белая, а из бронзовых кранов текла горячая вода. Электрические люстры из хрусталя и прекрасные бра. А зеркало в ванной?! Искупавшись, она смогла осмотреть себя с ног до головы… И, конечно, осталась собой не очень довольна. Ей тут нравилось всё: и жёлтый паркет, и как ноги утопают в коврах. Правда, простенькие посуда и приборы подразумевали, что постояльцы привезут кухонную утварь свою… Впрочем, после глиняной монастырской посуды деву было невозможно смутить относительно неплохим фаянсом, так что всё было прекрасно. Особенно ей нравилась кровать. Она была широкой. А какой был матрац на той милой кровати! Просто сказка. С него вставать не хотелось… Наверное, это был самый удобный матрац. И пусть у неё ещё не было полотенец, нужных ей салфеток, зубного порошка, щёток для волос и зубов, не было гребешков, заколок, домашних туфлей и ещё примерно пяти сотен вещей, без которых жизнь юной женщины становится почти невыносимой, тем не менее от этой квартирки, и особенно от великолепной кроватки с удивительным матрацем, у неё кружилась голова. Но всё приятное головокружение у Зои прекратилось, как только она решилась наконец одеться после ванны и пойти куда-нибудь позавтракать. Она вдруг поняла, что у неё нет нормальной одежды, которая просто соответствовала бы этой квартирке. И что, может быть, было ещё хуже, у неё не было хорошего белья. Казалось бы, подумаешь, бельё! Кто его вообще может увидеть? Но вчера она отдала ключ Генриху и, по сути, уже ждала его к вечеру, но… и в чём же она должна было его встретить? Платье её было… ну, так себе. Может, и неплохое, но он столько раз уже видел её в нём. А всё остальное… Всё остальное было ещё хуже, кроме модных панталон. А если… вдруг… всё сложится так, что ей придётся… раздеться. А именно к этому, как девушка считала, всё и шло. Ведь ей казалось, что молодой человек всё время думает об этом. Конечно, думает. Ну а с чего бы ещё он так старался для неё? Тем более, она обещала ему это и должна была выполнить обещание. Девушка как-то не задумывалась о том, что давать это обещание её никто не принуждал. Обещание было её личной инициативой. И ключ от квартиры Генрих у неё не просил, она сама ему его дала. В общем, она, как была без одежды, так и села считать деньги, что у неё оставались. И была неприятно удивлена, прикинув, сколько у неё должно остаться после того, как она купит всё необходимое.
«Кажется, Генрих прав, без рубина нам