Племена с белой кожей, которые нам довелось видеть в миссии Эсмеральда, живут в части гористой страны, расположенной между верховьями шести притоков Ориноко, между Падамо, Яо, Вентуари, Эребато, Аруй и Парагуа. Испанские и португальские миссионеры обычно обозначают эту страну особым названием Парима.
Здесь, как и в некоторых других странах Испанской Америки, индейцы снова завоевали то, что отняла у них цивилизация, или, вернее, отняли миссионеры, являющиеся предтечами цивилизации. Экспедиция Солано для установления границ и нелепое рвение, проявленное гвианским губернатором[281] в поисках Дорадо, воскресили у некоторых лиц во второй половине XVIII столетия дух предприимчивости, который был свойствен кастильцам в эпоху открытия Америки.
Двигаясь вдоль реки Падамо, испанцы нашли путь через леса и саванны, за десять дней приводивший из Эсмеральды к истокам Вентуари; еще за два дня оттуда добрались по реке Эребато до миссий на Кауре. Два умных и смелых человека, дон Антонио Сантос и капитан Барето, с помощью индейцев макиритаре построили на пути от Эсмеральды до реки Эребато ряд военных постов; это были двухэтажные дома (casas fuertes) с установленными в них мортирами, показанные на изданных в Мадриде картах как девятнадцать деревень.
Солдаты, предоставленные сами себе, всячески притесняли мирных индейцев, чьи возделанные участки окружали casas fuertes; и так как эти притеснения были менее методическими, иначе говоря, хуже рассчитанными, чем те, к которым индейцы мало-помалу привыкли в миссиях, то в 1776 году несколько племен объединилось против испанцев.
В одну ночь на все военные посты, расположенные на протяжении почти 50 лье, были совершены нападения. Дома сожгли, большую часть солдат убили; лишь очень немногие из них были обязаны своим спасением милосердию индианок. Еще и теперь с ужасом рассказывают о том ночном набеге.
Задуманный в глубочайшей тайне, он был совершен с такой согласованностью, которую индейцы обеих Америк, привыкшие скрывать свою страстную ненависть, проявляют всегда, когда дело касается их общих интересов. После 1776 года никому не приходило в голову восстановить сухопутную дорогу, идущую от Верхнего до Нижнего Ориноко, и ни один белый не мог попасть из Эсмеральды к реке Эребато.
Несомненно, однако, что в гористой стране между истоками Падамо и Вентуари (близ районов, называемых индейцами Ауричапа, Ичуана и Ирике) есть немало мест с умеренным климатом и пастбища, способные прокормить большое количество скота. Военные посты некогда приносили значительную пользу, препятствуя набегам карибов, которые время от времени захватывали рабов, правда немногочисленных, между Эребато и Падамо.
Эти посты могли бы устоять против нападений индейцев, если бы они не были изолированными и не находились в ведении только военных властей, а были бы превращены в деревни и ими управляли бы так же, как общинами новообращенных индейцев.
23 мая мы покинули миссию Эсмеральда. Мы ничем не болели, но все ощущали какую-то вялость и слабость, вызванные мучительными укусами насекомых, плохим питанием и длительным плаванием в узких и сырых лодках. Мы поднялись по Ориноко лишь до устья реки Гуапо; мы поплыли бы и дальше, если бы имели возможность сделать попытку добраться до его истоков.
При существующем положении вещей простые частные лица, получившие разрешение посетить миссии, должны ограничиваться в своих маршрутах той частью страны, где царит мир. От Гуапо до Raudal Гуахарибо остается еще 15 лье. У этого порога, через который переправляются по мосту из лиан, расположены посты индейцев, вооруженных луками и стрелами; они препятствуют белым или тем, кто приходит с территории, занятой белыми, двигаться на запад.
Могли ли мы надеяться благополучно пройти место, где был вынужден остановиться комендант Риу-Негру, дон Франсиско Бобадилья, когда он в сопровождении солдат попытался проникнуть за Гехетте? Резня, устроенная тогда среди индейцев, вселила в них еще большую недоверчивость и еще большую ненависть к жителям миссий.
Мы смогли погрузиться в пирогу только в три часа дня. За время плавания по Касикьяре в нее набралось невообразимое количество муравьев, и с трудом удалось очистить от них toldo, то есть навес из пальмовых листьев, под которым нам предстояло снова пролежать 22 дня.
Часть утра мы потратили на то, что повторяли жителям Эсмеральды уже не раз задававшиеся нами вопросы относительно существования озера, расположенного на востоке. Мы показали старым солдатам, находившимся в миссии со времени ее основания, копии карт Сюрвиля и Ла Круса.
Они смеялись над мнимой связью Ориноко с Идапой и над Белым морем, через которое якобы течет первая из этих рек. То, что мы вежливо называем вымыслами географов, им представлялось заморским враньем (mentiras de por alla). Эти славные люди не могли понять, как ученые, составляя карту страны, где они никогда не были, делают вид, будто знают в мельчайших подробностях то, что не известно местным жителям.
В Эсмеральде никто и не слышал об озере Парима, о Сьерра-Мей, об источниках, разветвляющихся там, где они выходят из земли. Нам без конца повторяли, что никто никогда не бывал к востоку от Raudal Гуахарибо, что за этим местом, по мнению некоторых индейцев, Ориноко спускается в виде ручейка с горного массива, населенного индейцами корото.
Я особо подчеркиваю эти обстоятельства, ибо если бы во времена королевской экспедиции для установления границ или после этой памятной эпохи какой-нибудь белый действительно достиг истоков Ориноко и легендарного озера Парима, то слухи об этом должны были бы сохраниться в ближайшей миссии, в той, через которую надо было пройти, чтобы совершить такое важное открытие.
Однако три человека, осведомленные о работах экспедиции для установления границ, отец Каулин, Ла Крус и Сюрвиль, сообщили об истоках Ориноко прямо противоположные сведения. Таких противоречий не возникло бы, если бы эти ученые при составлении своих карт не руководствовались догадками и гипотезами, пришедшими им в голову в Мадриде, а имели перед глазами отчет о подлинном путешествии.
Отец Джили, проживший на берегах Ориноко 18 лет[282], совершенно определенно говорит следующее: «Дон Аполлинарио Диес был послан в 1765 году для того, чтобы он попытался отыскать истоки Ориноко; он обнаружил к востоку от Эсмеральды реку, усеянную подводными скалами, и вернулся оттуда из-за недостатка продовольствия, ничего абсолютно не узнав о существовании какого-нибудь озера».
Это утверждение полностью совпадает с теми сведениями, какие 35 лет спустя я получил в Эсмеральде, где имя дона Аполлинарио все еще находится на устах всех жителей и откуда беспрестанно совершают путешествия вверх по реке за устье Гехетте.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});