Читать интересную книгу Могикане Парижа - Александр Дюма

«Да здравствует император!»

– Да здравствует император? – повторил Жакаль, прислушиваясь к шуму. – Никак они с ума сошли: уже шесть лет прошло, как император умер.

И как бы для того, чтобы прояснить эту мысль, он полез в карман, вытащил из него табакерку и с яростью всунул в нос щепотку табаку.

– Пожалуй, кричите, – продолжал Жакаль, – но я повторяю вам, что император умер, и Беранже даже сложил по этому случаю песенку.

Жакаль знал все песни Беранже и собрался было уже запеть песенку, как в третий раз толпа закричала: «Да здравствует император!»

Затем все присутствующие разместились плотнее, кроме одного, который остался стоять и, по-видимому, собирался сказать речь.

– А почему бы и мне не послушать, что скажет этот оратор? – подумал Жакаль и, подняв голову кверху, закричал: «Спустите-ка меня пониже на один фут да держите покрепче».

Приказание его было исполнено тотчас же. Тогда с помощью трости, которой он упирался о боковые стены колодца, он привел веревку в колебание, подобно маятнику стенных часов. С помощью этого толчка он достиг щели колодца и встал ногами на ту самую почву, где находились люди, тайные замыслы которых ему так хотелось узнать. Встав на твердую почву, он отстегнул от кушака веревку, зацепил ее за камень и, наклоняясь к колодцу, закричал своим помощникам:

– Слушайте, дети, не трогайтесь с места до тех пор, пока я вам не прикажу.

И затем тихими шагами приблизился к перекрестку, где проходило собрание бонапартистов.

II. Жакаль узнает, что он ошибся и что император жив

При приближении к этому месту по телу Жакаля, помимо его воли, пробежала нервная дрожь. Хотя Жакаль не был трусом, но бывают случаи, когда окружающий мрак наводит страх на самого мужественного человека. То же самое было и с Жакалем, но это был прежде всего человек, строго преследовавший свои цели и ревностно относившийся к исполнению своих обязанностей. Кроме того, он был любопытен, и ему во что бы то ни стало хотелось разузнать, что это были за люди, собравшиеся в подземелье и кричавшие: «Да здравствует император!»

Храбрость Жакаля не доходила до дерзости. Приняв необходимые предосторожности, он сел в углубление, которое, как ему казалось, было безопаснее, нежели тот столб, в тени которого он скрывался до сих пор. Вынув на всякий случай из ножен кинжал, который всегда носил с собою, и видя, что оратор собирается говорить, он открыл во всю ширину свои глаза и насторожил уши. Послышался шепот нескольких голосов, а вслед за тем раздался торжественный, звучный голос оратора, по первым словам которого Жакаль понял, что он не пропустит ни одного слова.

– Братья, – сказал он, – теперь я дам вам отчет о моем путешествии в Вену…

– В Вену? – пробормотал Жакаль. – В какую: в Австрии или в Дофине?

– Я возвратился в прошлую ночь, – продолжал оратор, – и по приказанию нашего начальника созвал вас сегодня вечером на это экстренное собрание, чтобы сообщить вам очень важное известие.

– Экстренное собрание? – повторил Жакаль. – Действительно, собрание это не походит на те, которые мне приходилось видеть до сих пор…

– Два человека, имена которых достаточно назвать, чтобы вызвать у вас воспоминание об их преданности делу, находятся в Вене уже шесть месяцев. Это генерал Лебастард де Премон и Сарранти.

– О, о! – пробормотал Жакаль. – Эти имена мне знакомы! Сарранти… Лебастард де Премон! Сарранти? Значит, он возвратился из Индии. Ну, если бы честный Жерар был жив, он мог бы увидеть убийцу своих племянников! Да, черт возьми, дело становится интересным…

И, рискуя выдать себя, Жакаль всунул в нос огромную щепотку табаку.

Оратор продолжал:

– Они переплыли море, чтобы помочь нам в нашем предприятии. Генерал де Премон жертвует для нашего дела всем своим состоянием, т. е. он предлагает нам миллионы, а Сарранти, на которого наследник великого императора вполне полагается, охраняет его и следит за ним!

Радостные возгласы пробежали по собранию.

– Наше намерение, – говорил оратор, – состоит в том, чтобы похитить принца, привезти его в Париж, постараться устроить это дело таким образом, чтобы приезд принца в город и народные возмущения совпали по времени, затем пусть по всем перекресткам и площадям разносится его столь уважаемое чернью имя, и с помощью этого имени возбудятся сердца всех оставшихся неизменно верными покойному императору.

– Уф! – проворчал Жакаль. – Теперь я понимаю, что они были правы, когда кричали: «Да здравствует император!»

– Принц, как вы знаете, находится в замке Шёнбрунн под самым тщательным надзором австрийской полиции.

Ропот негодования послышался в толпе.

– Вот дураки-то! – опять заметил Жакаль. – Они не довольны полицией г-на Меттерниха… Впрочем, разве подобные люди уважают что-нибудь!

– Он живет в этом замке, и подходить к нему ночью строжайше запрещено. Также недоступно ему и сношение с внешним миром. Под окнами его и повсюду постоянно ходят часовые, но не для того, чтобы оказывать ему почет, достойный сына Наполеона, а для охраны австрийского пленника.

Ропот снова поднялся в группе заговорщиков.

– Таким образом, с этой стороны приблизиться невозможно. Вы знаете, братья, что все мои попытки до настоящего дня были бесплодны. Необходимо, чтобы тень нашего великого императора помогла нам отворить двери темницы его сына.

Раздались шумные аплодисменты. Но оратор призвал к молчанию.

– Т-с, тише! – раздалось со всех сторон.

– Снабженный инструкциями самого императора, один Сарранти может иметь доступ к наследнику престола. Все попытки способствовать бегству принца были бесплодны, и после долгих соображений мы решились остановиться на следующем. Герцогу позволено каждый день прогуливаться верхом два или три часа, ему случалось иногда опаздывать и возвращаться домой к ночи. Он условился с Сарранти, что после полудня выйдет на свою обыкновенную прогулку, но вместо того, чтобы возвратиться, соединится с генералом де Премоном, который будет ожидать его в карете с 20 вооруженными людьми у подножья Зеленой горы.

– Мы безостановочно проследуем за ними по всему пути. Это удастся, так как для посланника Рунжет Сингха приготовлены сменные лошади, которые быстро доставят нас на место. День этот зависит от того, как скоро будут деньги. Сарранти приедет в Париж сутками раньше прибытия принца. Приезд его послужит сигналом для восстания в Париже и других главнейших городах Франции.

Это становилось настолько интересным, что Жакаль даже позабыл о своей табакерке.

– Если мы минуем благополучно первую станцию, бояться больше будет нечего: на всем протяжении дороги от Баумгартена до границы приготовлены хорошие лошади. Следовательно, с этой стороны опасности не будет. Только нам нужно, как можно скорее принять решение. Еще несколько месяцев, и мы можем лишиться твердой опоры, чтобы осуществить наш проект. Несмотря на цветущее здоровье наследника престола, на нем отразились все следы страданий, которые он пережил в течение нескольких лет.

Заговорщики удвоили внимание. Что касается Жакаля, то он, казалось, замер на месте.

– На одном из этих перекрестков, в этих подземельях, – продолжал оратор, – будет устроено центральное собрание. Я прошу вас сегодня же выбрать уполномоченного депутата для осуществления нашего проекта. Лишний день, час, минута – и все пропало… Через неделю, по всей вероятности, Сарранти будет в Париже. Действуйте же скорее, будущность Франции зависит от решения, которое примем мы – представители нашей партии.

Все столпились вокруг оратора, как офицеры, выслушивающие приказ командира.

– Черт возьми! – шептал Жакаль. – Признаюсь, очень бы мне хотелось знать, о чем вы будете беседовать на этом центральном собрании, но каким образом устроить это? – Жакаль огляделся кругом. Местность обширная. Разве только воздуха не хватит! – Однако какое удобное и спокойное местечко выбрали эти заговорщики, которых я считал сумасшедшими… А! Они снова заняли свои места. Посмотрим, какое решение вы примете…

Но, к несчастью, Жакаль, хотя и снова весь превратился в слух, ничего не мог расслышать.

Теперь говорил тот, которого он видел, когда еще не спустился в катакомбы, а висел на веревке. Этот человек, казалось, был главой организации, которую случайным образом удалось открыть полицейскому. Он один стоял посреди группы и, подозвав к себе только что кончившего говорить оратора, вполголоса передавал ему что-то, что не достигало уха Жакаля. Но по волнению, пробежавшему по собранию, он вполне понял смысл этих слов.

Затем говоривший кивнул головой, точно поблагодарил своих собратьев, взял фонарь и исчез в гроте, к великому огорчению Жакаля.

Во всяком случае исчезновение его легко было объяснить. Жакаль отлично знал карбонариев и понял, что именно этот человек и был выбран представителем общества.