У Волдеморта были подозрения о том, кто за этим стоит. Гарри не одобрял действий своего жениха и, хоть и обещал не переходить на сторону Альбуса, вполне мог мешать по-своему. Рабастан, конечно, следил за передвижениями лорда Певерелла и ничего настораживающего не докладывал, но ведь Гарри мог вести свои дела и по переписке.
За спиной хлопнула дверь гардеробной, которая вела из комнаты Поттера. Лорд усмехнулся, подумав, что жениху надоело закатывать истерику самому себе, и он решил попортить настроение еще и ему. Волдеморт не ожидал этого визита и не наложил на себя иллюзию. Он выглядел в точности так, как на кладбище в ночь возрождения. Лорд обернулся и с вызовом уставился на бывшего любовника. Пусть полюбуется на лицо, котороевызывает в нем столько дурных воспоминаний и ненависти! Пусть еще раз посмотрит на то, что сделал с собой драгоценный Марволо!
У Гарри было решительное выражение лица и пустой взгляд. Он не смотрел на волшебника перед ним, впрочем, молодой человек все равно не надел очки. Поттер оказался куда ближе к нему, чем ожидал Лорд, решивший, что Гарри остановится у дверей. На нем был шелковый зеленый халат до пола, а волосы встрепаны.
– Я решил, что ты прав, – заявил он хриплым голосом.
– Неужели? В чем же?
– Нет нужды страдать от похоти. Мы вполне можем удовлетворить свои физические желания друг с другом, – равнодушно заявил он.
Проблема была в том, что Лорд не страдал от похоти, пока в поле его зрения не появлялся Гарри Поттер. Это было унизительно, но терпимо, тем более что бывший любовник в итоге сам пришел и попросил возобновления отношений. Лорд не обманывал сам себя, он не собирался отказываться, потому что иначе Поттер просто развернулся и ушел бы, молодой волшебник не стал бы умолять. Не в этом случае. Однако Гарри не знал, а может быть нарочно обставил все таким образом, что будь Волдеморт на пару десятков лет помоложе, эти слова причинили бы ему ужасную боль.
Он всегда считал себя особенным. Во всем, начиная с происхождения и заканчивая любовью. Марволо Мракс отлично себе представлял, сколько у его опекуна было любовников в прошлом, но он был особенным, даже по сравнению с Блейзом Забини и Регулусом Блеком, потому что был единственным. Гарри никогда ему не изменял, был ему предан, любил его. Марволо ценил это. Из-за тяжелого детства похоть и секс всегда представлялись ему чем-то грязным, не желательным. Со своим опекуном он видел все иначе, плавился от удовольствия, однако главная ценность занятий любовью была в ином. Это был способ контроля, еще одно подтверждение того, что Гарри принадлежал ему. Поэтому, возможно, он был жесток в постели, слишком властен и предпочитал лидирующую роль. Он хотел этих отношений не для того, чтобы спать с возлюбленным, а занимался с ним любовью, чтобы продолжать отношения. Это было так, даже если Марволо не всегда отдавал себе в этом отчет. Чем-то это напоминало отношение Поттера к Регулусу, но в намного более тяжелой форме. Наследник Мракс хотел любви, вниманияи преданности своего опекуна, а не секса как такового.
Оборотное зелье, которое он использовал много лет назад, было лишь способом создать иллюзию, хоть на несколько минут, что он снова обладает Гарри.
Своими словами Поттер опустил их отношения с пьедестала на самое дно, приравнял к обычной похоти. Марволо был бы оскорблен до глубины души. Волдеморт просто воспользовался возможностью. Лорд не отказался бы от преданности Гарри Поттера, любовь же ему была совершенно не нужна.
Устав ждать его решения, Поттер просто скинул с себя халат, под которым не было ничего. Худое костлявое подростковое тело вряд ли бы возбудило Волдеморта, если бы он не знал, какому человеку оно принадлежит. Лорд не собирался отказываться или мешкать. Чертовы пять десятков лет ожидания, жалкие копии и постоянная глубокая тоска, которую он старательно отрицал, толкнули его вперед. Он куснул тонкую холодную шею,она пахла точно так же как в прошлом. Лорд лизнул быстро раскрывшиеся ему на встречу губы и почувствовал с юности любимый привкус. Его руки идеально ложились на чужие плечи. А тело любовника привычно прогнулось, прежде чем упасть на кровать.
Волдеморт торопился, словно боялся, что у него вновь отнимут этого невероятно дорогого для него волшебника. Он был не в состоянии анализировать то, что чувствует, да и нормальных, человеческих эмоций в нем осталось не так уж много. Лорд просто знал, что ему необходимо ощущать, как Гарри добровольно и с удовольствием отдается ему. И одновременно хотелось уничтожить его, сделать больно. Поэтому жадные поцелуи сменялись укусами, ласковые поглаживания – щипками. Но любые его действия встречали только одобрительные жаркие стоны, а чужие пальцы лишь порой чуть сильнее впивались в спину, оставляя яркие красные царапины.
Он вошел в него резко, без подготовки, и подавшийся вперед Гарри действительно сильно укусил его за плечо, выразительно показывая, насколько ему больно. С долей раскаяния Волдеморт поморщился. Лорд чуть отстранился и попытался заглянуть Поттеру в глаза, но они были плотно зажмурены, словно он не хотел видеть… И только в этот момент Волдеморт понял, что любовник ни разу не открыл их с тех пор, как упал на постель. Да и без очков пришел именно поэтому. Он не желал видеть, с кем именно спит, возможно, представляет кого-то другого на его месте?
Жалость пропала. И Лорд резко подался вперед, под злое бессвязное шипение любовника. Этот звук лишь еще больше раззадорил, потому что он прекрасно помнил, насколько громким Гарри был в постели. Поттер обожал кричать его имя, а сейчас лишь одобрительно стонал.
Несмотря на боль и пробудившиеся обиды, разрядка наступила одновременно. Несколько минут волшебники лежали, молча обнявшись. После чего Поттер вывернулся из объятий и покинул постель. Обнаженное тело напоминало поле битвы. Через несколько часов красные пятна и царапины станут по-настоящему пугающими, если, конечно, не смазать их заживляющими зельями. Волдеморт знал, что Поттер не позволит себе оставить метки.
Гарри поднял с пола и накинул на себя халат.
– Уже уходишь? – спросил Лорд, нарушив повисшую в комнате тишину. Ему и не хотелось, чтобы Гарри оставался. Он никому не доверял настолько, чтобы спать вместе, показывать кому-то свою беззащитность.
– Да, – кивнул любовник.
– Завтра ты придешь опять, – не спросил, а фактически приказал Волдеморт. Он ни за что не отказался бы от шанса снова придавить его к постели, испещрить кожу своими метками.
– Я приду, потому что сам хочу этого, – заявил молодой человек.
Он направился к двери и неловко споткнулся при выходе, слишком плохо видел, оставив Лорда в одиночестве размышлять о том, почему все-таки Гарри решил прийти к нему. Не мог вынести несколько месяцев без постельных игрищ? Хотел унизить, показав, что Марволо Мракс значил для него в прошлом не так уж и много? Попытался смягчить гнев из-за сегодняшнего происшествия? А может, собирался отвлечь от каких-то своих политических проделок? Что ж, пожалуй, юный мерзавец не достиг ни одной из своих целей. Лорд усмехнулся и заклинанием погасил свет. Он уже много лет не мог спать спокойно и еще дольше не видел снов. Однако что-то ему подсказывало, что сегодня он, наконец, выспится.