— Что за свидетель такой? — крикнул Эдип, окончательно потерявший самообладание.
— Думаешь, на Киферонском перевале ты всех убил? И господина, и слуг? Нет, мой хороший. Старый слуга твоего отца уполз и укрылся в канаве. Вот и вернется он в срок, чтобы тебя обличить… Тут и почувствуешь ты цену победы над Сфинксом, глупец! Отцеубийца, муж собственной матери! Вовек не отмыться тебе от такого позора!
Эдип почувствовал, как у него ослабели ноги, и со стоном опустился на расколотый стилобат колонны.
— Откуда ты все это знаешь? — спросил он жалобно. — Ты же прямо сейчас все это придумала…
— Ага, — фыркнула Сфинкс, — и про Киферонский перевал в том числе…
Возразить Эдип не сумел. Месяц назад на Кифероне он действительно уложил своим тяжелым посохом какого-то богато одетого наглеца и трех его слуг. Впрочем, было за что.
— А нечего приставать к честному юноше с такими предложениями, — буркнул он.
— Не спорю, — сухо сказала Сфинкс. — Лай никогда не вызывал у меня симпатий, так что лично я не стала бы попрекать тебя его смертью. Но ведь жителям Фив ты этого не объяснишь. А уж своей мамочке-вдове и подавно…
— Что же это получается? — пробормотал Эдип. — Я победил в состязании, а в награду получу только вселенский позор?
— И мучительную смерть к тому же, — безжалостно добавила дева-львица. — Иокаста повесится с горя, ты же выколешь себе глаза золотой застежкой ее платья. И пойдешь, проливая кровавые слезы, по дорогам Эллады, получая пинки и побои. Сдохнешь, как пес шелудивый, гонимый родными детьми…
— Хватит! — вскричал герой, да так громко, что котенок проснулся и испуганно замяукал. — Я понял!
— Очень хорошо, — удовлетворенно промурлыкала Сфинкс. — Теперь я могу с легким сердцем исполнить свой долг.
Она повернулась и вновь двинулась к провалу. Эдип вскочил на ноги и побежал за ней.
— Постой, Душительница! Ты не можешь так просто уйти!
— Это еще почему? Ты выиграл, а я за проигрыш заплачу жизнью…
— И ты так легко об этом говоришь?
— А что я, по-твоему, перья у себя на крыльях должна с горя выщипать? Все, прощай, герой, надоел ты мне со своими комплексами…
— Ну погоди же! — взмолился Эдип. — Ты же мудра, как сама Афина, неужели не сможешь найти выход из этой ловушки?
— Какой ловушки? Это честное состязание, ты же сам говорил. Кто-то выигрывает, кто-то проигрывает…
— Да ведь получается, что мы оба проиграли! Где же здесь справедливость-то?
Сфинкс нехотя остановилась у самого края провала и снова уселась, недовольно помахивая хвостом.
— Ну а чего бы ты хотел? Могу, конечно, предложить один вариант, но только он тебя вряд ли устроит…
— Какой? — с надеждой спросил Эдип.
— Ну, я отвечаю, что котенок твой жив, ты вправду оставляешь его живым, я, таким образом, отгадываю твою вторую загадку, потом третью…
Сфинкс замолчала.
— А потом душишь, — закончил за нее герой. — Нет уж, спасибо, мне такая справедливость даром не нужна.
— Зато никакого вселенского позора. У тебя есть предложения получше?
Эдип призадумался.
— Ну, ты, например, можешь не прыгать в эту дыру. Остаешься здесь жить как ни в чем не бывало. А я потихоньку сбегу и в Фивы уже ни ногой…
— Я была о тебе лучшего мнения, — заявила Сфинкс. — Во-первых, я не могу нарушить условий состязания. Если ты выиграл, я должна прыгнуть. Во-вторых, тебе не удастся бежать незамеченным. Все фиванские граждане, все крестьяне, все пастухи на окрестных пастбищах знают, что ты пошел расправляться с чудовищем. Тебя непременно поймают и либо забьют насмерть палками, как труса, либо с почетом внесут в Стовратные Фивы как героя, что, как ты понимаешь, в твоем случае ничуть не лучше.
— То есть выхода нет?
— В твоем понимании — нет, — жестко сказала Сфинкс.
— А в твоем, значит, есть, — пробормотал Эдип. — Ну-ка, ну-ка, что ты там говорила про три варианта ответа? Кот жив, кот мертв и кот может быть?
Котенка он по-прежнему держал в руке, но уже не прятал, за спиной, а поднес почти к самому лицу, словно пытался распознать в тощем обитателе городской свалки загадочное третье состояние.
— Эй, ты это о чем? — насторожилась дева-львица.
Эдип не ответил. Поднял котенка за шкирку и покачал на весу.
— Может быть, выиграл, а может, проиграл, — бормотал он себе под нос. — Может быть, ответил, а может, и нет… Слушай, Душительница, я кажется, придумал. Все дело в третьей загадке. Я должен загадать тебе такую загадку, на которую не только ты не сможешь дать однозначный ответ…
Сфинкс озадаченно взглянула на него.
— Это будет загадка, на которую и я не смогу ответить точно, — вдохновенно продолжал Эдип. — Тогда мы оба окажемся в состоянии «может быть», понимаешь? Никто не выиграет и не проиграет, никто не получит награды и не понесет наказания. Ну, мудрейшая, правда, я хорошо придумал? И тебе умирать незачем, и мне позориться не придется…
— Умник, — скривилась Сфинкс, но от провала на всякий случай отодвинулась. — Много тут таких умников было. Спрашивали меня и о том, когда свету конец, и почему рыбке зонтик не нужен… только это все не считается. Загадка обязательно должна иметь решение. Значит, кто-то непременно должен его знать…
Эдип нахмурился, но лишь на минуту. Вскоре взгляд его прояснился, и он как-то по-новому, оценивающе, взглянул на свою соперницу. От этого взгляда Сфинкс неожиданно для себя покраснела, чего не делала уже добрую сотню лет.
— Сдается мне, красавица, что это для нас не помеха. А теперь, будь добра, помолчи и послушай меня внимательно…
— Было ли состязание честным? — мрачно спросил Креонт, царь Фиванский. — Были ли соблюдены все условия?
Стоявший перед троном Леокай для солидности задумался и даже поскреб заскорузлым пальцем в затылке.
— Было, государь, — решился он наконец. — Три загадки загадало чудовище герою, и на все три он ответил. Трижды герой вопрошал чудовище и дважды получил ответ…
— Так что ж ты, дубина, говоришь, что условия соблюдены? — взвилась сидевшая слева от царя Иокаста. — На один-то вопрос чудище, получается, не ответило?
— Выходит, так, — признал Леокай.
— Тогда почему оно до сих пор живое? И мало того, что живое, — торчит посреди царского двора, всех до икоты пугая!
— Так ведь и герой жив, царица, — урезонил ее Леокай. — Может, вы его послушаете? Я-то человек простой, а он вам все вдругорядь объяснит…
— Пусть Эдип говорит, — согласился с ним царь Креонт. — Слуги, введите героя.
Вводить, впрочем, никого не понадобилось. Эдип вошел сам, будто дожидался под дверью. Выглядел он изрядно помятым, сильные загорелые руки были покрыты кровоточащими ссадинами, на шее темнело подозрительное пятно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});