В конце июня лорд Стэнли прибыл к королю и попросил его разрешения отойти от дел и удалиться в свои поместья. С тех пор как был раскрыт заговор Гастингса, Ричард не выпускал Стэнли из поля зрения. Как только лорду даровали прощение и выпустили из заключения, его держали при дворе, чтобы он все время был на глазах у короля. О его непостоянстве ходили легенды. Он переходил из одного лагеря в другой так часто, что о нем говорили, будто он сам не знает, к кому переметнется в следующую минуту. Король, державший лорда Стэнли при себе, не сомневался, что ему будет известно обо всех поступках этого перебежчика.
И вот теперь, как раз накануне ожидаемого вторжения, он попросил разрешения покинуть короля. Жена лорда Стэнли была матерью предводителя врагов короны. Момент был подходящим, для того чтобы заключить Стэнли под стражу и не отпускать до окончания военных действий.
Но король колебался.
— Ваша светлость, сэр… вы не можете позволить ему покинуть двор! — кричали его советники в один голос. — Он немедленно переметнется на другую сторону.
— Он сказал мне, что ему будет легче организовать защиту, если он будет дома. Он прав, — ответил на это Ричард.
— Но ему будет легче организовать своих людей не для защиты короны, а для поддержки Тидра, — указывали советники.
— Это правда, но я все равно позволю ему уйти.
— Но почему? Ваша светлость, зачем?! Его надо просто запереть на некоторое время, чтобы он не предал вас.
Том заранее знал ответ, который даст король. Он не мог не восхищаться таким человеком, но все равно тревожное предчувствие снедало Тома.
— Человек может быть верным, — сказал король, — но он не может быть принужден к верности. Если Стэнли хочет предать нас, то он просто станет нашим врагом, с которым мы сразимся в честном бою.
Стэнли благополучно уехал, и страна погрузилась в ожидание. Стояли жаркие летние дни. В Ноттингеме король часто выезжал на охоту, и Том сопровождал его, выполняя обязанности сокольничего. Его господин был сдержан и вежлив, как обычно, но воспринимал все отстраненно, словно в нем навсегда поселилась неизбывная печаль. Том чувствовал это, ему хотелось хоть как-то облегчить боль своего короля, поэтому он старался ни на минуту не покидать его. Том спал, когда почивал король, а в остальные часы всегда находился рядом, как верный слуга, готовый разделить со своим господином и счастье, и невзгоды.
Июль закончился, пришел август. Король с близкими помощниками охотились в Шервудском лесу, останавливаясь иногда на ночлег в Бествуде. Именно там и нашел их уставший от быстрой езды курьер, прискакавший на загнанной лошади. Это случилось одиннадцатого августа, в четверг. Он привез весть о том, что Тидр высадился на английскую землю с французским войском, а произошло это в прошлое воскресенье, седьмого августа.
Двадцать первого августа армии сошлись у деревни под названием Саттон Чейни, в десяти милях от Лейсестера и в двух милях от Босворта. Лагерь разбили погожим, но душным вечером. Английская армия стояла на высоте с восточной стороны, а армия Тидра заняла позицию на равнине, с запада. К северу от них был лорд Стэнли, который располагал значительными силами. Он отказался выполнить приказ Ричарда присоединиться к войску, поэтому ожидалось, что он окажет помощь французским солдатам Тидра, но и к ним он пока не примкнул. Перебежчик по натуре, он знал, что никто не верит в победу валлийца, поэтому, несмотря на данные жене обещания, лорд Стэнли воздерживался от каких-либо действий и ждал, чем обернется сражение. Ричард был настолько незлопамятным, что готов был принять помощь «блудного лорда» в случае его раскаяния даже в последний момент.
Когда наступила темнота, король созвал своих военачальников для последнего обсуждения предстоящего боя. Было решено, что Джон Говард и герцог Норфолк выступят на равнину, а силы короля будут брошены на северо-западное направление, чтобы удержать людей Стэнли от нападения на фланг Норфолка. Третью часть армии, под началом Нортумберленда, король не брал в расчет, хотя и не показывал этого открыто. Нортумберленд не поспешил быстро откликнуться на призыв короля о помощи, так что, вполне вероятно, его могло не быть во время предстоящего утреннего сражения. Он дрался на стороне отца Ричарда, герцога Йорка, он выступал за дом Белой Розы, когда за корону сражался брат Ричарда. Возможно, он просто устал от военных баталий. Ричард решил поставить своих людей севернее и западнее от равнины, продемонстрировав такой тактикой, что не рассчитывает на поддержку Нортумберленда.
Совет завершился, военачальники разошлись по своим местам, а король решил обойти лагерь. Том наблюдал за ним, пытаясь понять его истинное настроение. Король прошел мимо группы воинов, собравшихся у костров. Он вглядывался в их лица, иногда просил проверить оружие в ножнах или тетиву в луке. Он вел себя, как и подобает настоящему генералу. Все солдаты приветствовали его бодро и отзывались о нем почтительно, с большим уважением. За его спиной они называли его «старина Дик» или «мастер Дикон» — так слуги говорят о строгом, но справедливом господине. Они были рады сражаться под его знаменами. Оказаться под предводительством лучшего из лучших было почетно. У Тидра не было ни малейшего шанса.
Проходя дальше, он на мгновение остановился у гребня холма, чтобы посмотреть через равнину на французский лагерь. Огни их костров мерцали в темноте, подобно светлячкам. Царила такая тишина, что, казалось, можно было услышать, как разговаривают в лагере противника. По равнине как будто проносился шепот, доносимый легким ветром. Может, это был звук конского ржания вдалеке? Или это повар ставил котел на огонь? А возможно, кто-то готовил меч к битве?
Королевский взор затем перенесся к дальним огням, туда, где был разбит лагерь Стэнли. Том увидел лицо своего господина в профиль: его брови сдвинулись, лицо стало жестким. Что же предпримет Стэнли? Короля могла сразить только измена, только предательство утяжелило бы его ношу. Легкий ветер взъерошил волосы Ричарда, и он вздрогнул и поежился, словно от холода. Том подошел ближе.
— Ваша светлость желали бы вина, перед тем как отойти ко сну?
Ричард резко обернулся на звук его голоса. Видимо, он не смог сразу справиться со своими эмоциями, потому что Том успел заметить на его лице выражение нечеловеческой печали. Увиденное горько поразило Тома. Через мгновение Ричард уже пришел в себя, и снова предстал перед ним храбрым воином. Король был мрачен, но уверен в себе.
— У нас хорошая позиция, — обратился он к своему оруженосцу. — Наши солдаты лучше. Бог явит нам Свое решение. Если мы проиграем завтра, Англии придет конец. Она задохнется и умрет под французским игом.