– Опустим, – отмахнулся Самер.
– Ты не думал, что она просто пощадила Лой?
– Ага. Вот точно, – кивнул и чуть склонился к другу. – От чего? Маму, бога! От стыда за то, что замочил робота? Или боялась, что мы ему морду набьем за то, что он лишил нас возможности переправится обратно?
– Почему нет? Моральный кодекс, все такое.
Самер притих, с сомнением поглядывая на мужчину. Тот скривился:
– Слушай, давай Вейнера позовем. Две головы хорошо – три лучше. А то мы уже час в трех елках плутаем.
Сабибор согласно кивнул, и друзья двинулись на поиски Шаха. А тот как сквозь землю провалился. Весь город вдоль и поперек, всю башню обошли – нет нигде. Одно место оставалось, да ноги туда не несли.
– Может, послушаешь? – протянул Радиш. Самер плечами повел – почему нет? Все лучше, чем идти туда впустую, лишний раз душу травить.
Прислушался – нет разговоров. Ветер шумит, сбрякало что-то – видно камень упал и опять только ветер. Еще минута, две и как будто поерзал кто.
– Там он, – заверил друга и, оба двинулись на проклятое место.
На насыпи действительно сидел Вейнер, причем в амуниции – меч за плечом перевязь. А недалеко Ежи ерзал, булочку жевал. Глянул на светлых и только, Шах же даже не шелохнулся.
Самер слева от Вейнера сел, Радиш справа и все трое на гребанную скалу уставились.
– Я уйти хотел. И не смог, – сказал, как эхо. – Не несут ноги, хоть тресни. Вот задачка, – усмехнулся с горечью. – И уйти не могу и оставаться сил нет.
– Я тебе другую задачку подкину, может тогда дурь из башки вылетит, – тихо сказал Самер. – Эра перед смертью мне три слова сказала.
И молчит. Вейнер мигом очнулся – развернуло, уставился во все глаза:
– Ну?!
– Я скажу, если ты пообещаешь эмоции отключить, думать, а потом делать. Если ни видом не покажешь, ни словом не обмолвишься, причем – ни с кем. Эти три слова знаем пока лишь мы с Радишем. Эра с последний миг своей жизни их сказала. Не на помощь позвала, а в эту фразу последние силы вложила. Мне сказала. Уверен, была убеждена что пойму.
– Не тяни, – процедил.
Но Самер тянул. Молчал, думая правильно ли делает, что Шаха вмешивает. Горяч тот не в меру.
– Я б не тянул, да больно ты скор и пылок. Когда голову включаешь – все отлично, а последнее время чем угодно, но только не разумом промышляешь.
– Я разумен и спокоен дальше некуда. Говори.
В его голосе слышалось волнение и нетерпение, это и Радишу не понравилось – те же мысли, что и Самера посетили.
– Погода, сказала, хорошая, – бросил сухо. Вейнер с минуту пристально смотрел на него и желчно усмехнулся:
– Понятно.
Сгреб горсть мелких камней и давай по одному в валун у скалы запускать. Полгорсти ушло, как в очередной раз прицелившись так и замер с рукой в движении.
– Эрлан убил тихо.
Самер как под дых ему этими словами дал. Рука на колено опустилась, камень под ноги покатился:
– Даже так? – протянул тихо. А на сердце черти стена на стену пошли и в виски кровь долбит, словно вырваться хочет. Но зубы сцепил и молчит, пытаясь с собой справиться. Выдохнул и ощерился. – Отличная новость.
– И мне понравилась, – кивнул Самер. – Что думаешь? Хотелось бы соображения послушать.
– Ну… – пересыпал камешки из одной ладони в другую, не спеша с ответом, потом обратно, и высказался. – Это скорее какой-то код, чем факт. То, что Эрлан убивал и тихо и громко, и будет убивать, для Эры не новость. Она не леди викторианской эпохи, поэтому поводу в обморок не упала бы и на развод не подала. Значит, что-то дала понять этой фразой и нужно подумать – что?
– Логично, – согласился Радиш.
– Ты уверен, что фраза полная? – уставился Вейнер на Самера.
– Нет.
– Тогда ищем для начала варианты окончания.
– Давай, – опередил открывшего уже рот Ралиша и взглядом дал понять, чтоб притих. По себе знал – на проблему надо с нескольких сторон смотреть, тогда четче видишь. Поэтому хотел варианты Вейнера послушать, а свои они озвучить успеют.
Тот задумался, на скалу посматривая и камешки из руки в руку медленно пересыпая. В голове отщелкивались слова, начинающиеся на "тихо" и хоть как-то по смыслу увязывающиеся. Но сколько не перебирал, вставало лишь одно, которое как раз не вязалось.
Или просто ты не хочешь его в эту задачку вводить?? спросил сам себя и камни в ладони зажал.
– Тихорецкая, – ответил.
Самер руки на коленях сложил, Радиш шумно вздохнул.
– Сошлось.
Вейнер глянул на него, потом на Сабибора и шрапнелью отправил камни в сторону скалы:
– Проверяем, да?
– Не тебя – себя, – примиряющее пояснил мужчина. – Может не то откопали, сомнения были. Вот ты их и рассеял.
– Зато до хрена вопросов нагреб, – бросил хмуро. – Если Эрлан убил Тихорецкую, значит, он знал что мы придем, знал, что захлопывает нас здесь, как мышей в клетку, знал что она робот – вспомни, что он не просто убил, а еще и дезактивировал. Допустим, он хотел, чтобы мы здесь остались – это я пойму. Не понимаю, почему молчал? В частности о Тихорецкой. Почему для Эры так важно, что он убил Тихорецкую? Как она вообще узнала об этом? Страж весточку принес? А он от кого узнал? Что в этой новости выдающегося, чтобы на нее последние силы тратить?
– Я тебе больше вопросов задам, дорогой мой друг и товарищ: почему Эрлан не должен знать, что мы знаем? Зачем она потащилась на скалу, с кем там встречалась? Этому человеку она поверила безоговорочно, значит, знала его? Или он, как Эрлан, обладает правом очаровывать голосом? Что мы должны понять из фразы, что она сказала?
– Каким тоном она ее сказала?
– Тупой вопрос. Какой может быть тон у агонирующего человека? Давай я тебе изложу свои версии, догадки и вопросы, и вместе подумаем?
Самер начал рассказывать, а Вейнер мрачнеть. Потер шею, дослушав и, выдал протяжно и чуть растеряно:
– Охренеть.
– Да вроде ничего такого охреневающего, в том-то и дело.
– Неет, ребята, – сгреб опять камушки, подкинул на ладони.? Вы психотипы не учли.
– Чего не учли? – чуть перекосило Радиша.
– Характеры, – глянул на него Вейнер. – Представь, что ты узнал информацию. Очень важную, интересную, да, открывающую массу вопросов – да, но не такую чтобы просто мчаться и орать во весь голос "спасите, помогите". И вот идешь ты с этой инфой, несешь ее и думаешь, а тут бац и лиссер на взлете по тебе прошел. У тебя минута жизни в запасе и есть возможность, кому-то что-то сказать. Что и кому скажешь?
– Ну, – задумался. – "Простите".
– Или – "жаль", "люблю", – вставил Самер.
– Во-от. А Эра, заметьте, будущая мать, влюблена, любима и шепчет последним, что ее дорогой, кого-то убил. На хрена ей в последний миг копаться в его прошлом? А нафиг не надо, само в ум не войдет, если не одно, – Вейнер помолчал осмысливая пришедшее на ум и даже головлой закачал до того тошно сделалось. – Если эти слова важнее всего остального, – выдал с трудом. – Если от них уже не ее жизнь зависит. Она. Нас. Предупредила.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});