Через пару часов Пэдди приехал за доктором Мэншолтом. Мне было искренне жаль с ним прощаться.
– Говорите с Ним, Кейтлин, дорогая! Он вас слышит, поверьте! А когда вы откроете Ему свое сердце, то у вас получится услышать Его. И не забывайте слова апостола Иоанна.
Расцеловав меня в обе щеки, доктор посмотрел на Беатрис. Она уже начала ощипывать упитанную курочку – подарок от Пэдди, вне всяких сомнений.
– Будь здорова, Беа, крошка моя! – сказал он на прощанье и с улыбкой добавил: – И корми хорошенько этих двух пташек, им нужно отрастить новые перышки, причем погуще!
– Я за этим прослежу, не тревожьтесь!
* * *
Еще три дня я старательно кормила своего «птенчика». На первых порах его живот капризничал и приходилось есть часто, но маленькими порциями. Несмотря на это, с каждым днем Лиаму становилось лучше. Взгляд его прояснился, цвет лица стал здоровее. На четвертый день у него получилось встать на ноги и, опираясь на мою руку, выйти за порог хижины. На шестой он попросил меня проводить его к могиле Колина. Этого было не избежать.
– До нее слишком далеко! – испуганно воскликнула я.
Я знала, что у Лиама хватит сил взойти на вершину холма, но что, если горе сломит его окончательно, сведет на нет все наши усилия?
– Кейтлин, если ты не покажешь мне, как пройти к могиле, клянусь, я попробую найти ее сам. Я чувствую себя вполне сносно, поверь!
– Это опасно! Ты еще слишком слаб!
Взглядом он оборвал поток моих протестов. Я сдалась и попросила Беатрис указать нам дорогу.
Я молча стояла в сторонке и ждала, время от времени поглядывая на мужа. Лиам сидел на заснеженном валуне и смотрел на горку из камней, под которой покоилось тело его брата. Лицо его было спокойно. Солнечные лучи танцевали в его кудрях. Он тихо плакал. Из уважения к его горю я медленно спустилась к подножию холма. Пришло время подумать, что делать дальше.
Мы провели в доме Беатрис больше недели. Время пролетело очень быстро. Благодаря природному здоровью Лиам быстро поправлялся, к нему вернулся аппетит. Мы достаточно долго пользовались добротой и гостеприимностью Беатрис, и даже если она и не показывала вида, наше присутствие в доме наверняка начало ее тяготить. Может быть, завтра…
Почувствовав на себе пристальный взгляд, я обернулась. Лиам стоял в нескольких метрах от меня, лицо его было печально.
– Ты в порядке?
Он молча кивнул. Я направилась было к нему, но он остановил меня возгласом:
– Нет, не шевелись!
– Что такое?
– Я хочу насмотреться на тебя, a ghràidh. Ты очень красива, когда ветер играет твоими волосами… Последний раз я видел тебя такой в ту метель… а потом в красной от крови воде ручья. – Лицо его помрачнело. – Я подумал, что ты умерла. Столько крови было в воде и на снегу… Я вынес тебя на дорогу. Я оставил там лошадей и… и Колина. Дональда я так и не нашел. Его лошадь я оставил на дороге в надежде, что ему удастся спастись. Потом я положил тебя на седло и отправился искать кого-то, кто смог бы тебе помочь. Ты бредила. У тебя был жар, ты бормотала бессвязные слова… Я боялся, что не довезу тебя живой. И ни одной фермы на пути! Леса и луга, леса и луга… И эта проклятая метель, когда снег застилает глаза, мешает дышать! Стало смеркаться, я начал замерзать. И тогда показалась…
– Та голубятня?
– Да.
Лиам стоял прямо, заложив руки за спину и слегка расставив ноги.
– В ту ночь, прежде чем впасть в забытье, – продолжил он, шагнув ко мне, – я успел подумать, что для нас все кончено. Я сказал себе: «Ты потеряешь ее так же, как потерял Анну, – из-за холода». У меня не было с собой ничего, чтобы развести огонь. Но я даже не расстроился. Я знал, что последую за тобой.
Он подошел еще ближе. Его кожаная куртка хрустнула на морозе.
– Но ты со мной, ты жива и ты рядом. А я… – проговорил он с растущим волнением в голосе.
Снег захрустел у него под ногами, когда он прошел последние пару шагов, разделявших нас. Я затаила дыхание. С любовью глядя на меня, он пробежал пальцем по контуру моих губ.
– О a ghràidh! – прошептал он в порыве нежности. – Я тоже жив!
Его пальцы медленно скользнули по моим волосам и обхватили затылок, чтобы нежно притянуть поближе. Сердце мое затрепетало, и я смежила веки. Наши губы слились в поцелуе. Я позволила его рукам гладить меня под накидкой, позволила зародиться в себе желанию, которое так долго подавляла. По телу пробежала дрожь. Господи! Это было так давно… Лиам чуть отодвинулся, чтобы отдышаться.
– Я так тебя люблю!
– Я тоже люблю тебя, Лиам. И я так боялась, что потеряю тебя…
Он крепко обнял меня и снова поцеловал, на этот раз с еще большей страстью. Потом посмотрел на меня с многозначительной улыбкой.
– Идем в дом!
Мы оба посмотрели вверх, на груду камней.
– Мы все будем скучать по Колину, – негромко сказала я, пожимая Лиаму руку.
– Да. Все это время он любил тебя. Ты знала?
– Я знала. Думаю, там, где он теперь, он счастливее.
– Это так. Во всяком случае, прах его останется в шотландской земле. Единственное, о чем он жалел, когда надумал уезжать, – это что его не похоронят на Eilean Munde. Весной я вернусь и заберу его.
В доме никого не оказалось. Беатрис оставила на столе записку: «Ушла к старому Гатри, у него приступ подагры. На столе ветчина и виски. Вернусь завтра к полудню. Наверстывайте упущенное. С любовью, Беатрис».
Я долго не могла отвести глаз от записки. «Наверстывайте упущенное». Внезапно мне стало страшно. Смогу ли я? Беатрис с присущим ей чувством такта нашла предлог оставить нас с Лиамом наедине в пустом доме. Я посмотрела на него. Он ждал.
– Беатрис ушла к больному. Вернется завтра к полудню.
Уголки его губ дрогнули, но выражение лица осталось нейтральным. И все же я знала, что думаем мы об одном и том же.
Мы сидели на лавке перед очагом и разговаривали. Обоим было неловко. Мы были словно молодожены, которые предвкушают радости грядущей ночи, но не знают, как подступиться друг к другу. Лиам говорил мало, больше слушал. Я пересказала ему печальные истории Беатрис и доктора Мэншолта. Но взгляды его стоили тысячи слов, и я уже не раз вздрагивала, замечая, сколько в них ласки и любви. «Кейтлин, у тебя все получится!»
Я рассеянно вертела стакан в пальцах. Вдруг он выпал и покатился под лавку. Мы с Лиамом одновременно нагнулись и стукнулись лбами.
– Ай!
– Прости! Не очень больно?
Он осмотрел мой лоб.
– Не везет моей головушке в последнее время… Кровь идет?
Он усмехнулся.
– Нет, на этот раз ни капли.
– Это хорошо.
Он погладил пальцем шишечку, которая успела появиться у меня над бровью, потом поцеловал ее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});