За этими мыслями она чуть не пропустила крик «Поберегись!», раздавшийся сверху. В последний момент она схватила Даку за руку и прижала к стене — из окна над ними выплеснули помои. Иргай с кошачьей ловкостью отскочил сам.
— Не обращай внимания, — на всякий случай сказала Врени. — Нас же предупредили. Тут такой обычай, так что не зевайте.
Дака и Иргай обменялись быстрыми фразами, которые не стали переводить.
— Пойдём, — потянула цирюльницу за рукав девушка. — Дальше пойдём. В храм пойдём.
— Нет, — решительно ответила цирюльница. — Сейчас в храм не пойдём. На рынок пойдём.
Иргай и Дака снова переглянулись. Иргай кивнул.
— Хорошо, — согласилась Дака. — На рынок пойдём.
Едва ли не приплясывая, она двинулась дальше. Врени вздохнула. Нет, просто это не будет.
* * *
Рынок был неожиданно шумным. Мясом, конечно, торговали не здесь, а вот хлеб, репу найти было можно — как и кузнеца, горшечника, медника и других торговцев и ремесленников. В праздничный день здесь выступали бродячие жонглёры, но сегодня, конечно, людям было не до того. Врени постаралась забыть о своих спутниках и пошла по рядам, прицениваясь то к одному, то к другому, перебрасываясь с торговцами двумя словами. Настроение в городе было боевое, очень ждали подкрепление, которое позволит отогнать зарвавшихся монахов от стен. Врени хмыкнула. Подкрепление-то пришло, но хватит ли его? У монахов было время подготовиться и собраться. Даже странно, что все так беспечны.
Иргай сначала ходил по пятам за Врени, но потом наткнулся на лавочку, в которой люди Братства Помощи продавали вещи, которые были оставлены их должниками в залог, да не смогли забрать. Вернее, наткнулась Дака и её громкое «О-о-о!» решило дело. Иргай заглянул внутрь и решительно ткнул пальцем. Выслушал ответ и знаком предложил Врени подойти ближе.
Цирюльница тоже заглянула. За прилавком на стене висели богатые плащи, платки, драгоценные пояса. Но Иргай ткнул, конечно, в белую с золотыми зёрнышками паутинку — заложенную какой-то знатной дамой вуаль.
— Спроси, что он хочет, — потребовал он. — Я куплю.
Торговец покачал головой.
— Я не знаю, из каких краёв приехало это чудо, но у него столько нет. Уходите-ка, не пугайте народ.
— Плохой купец, — нахмурился Иргай. — За что гонишь?
— Скажи ему, — вздохнула Врени.
Торговец пожал плечами и назвал цену. Цирюльница присвистнула и повернулась. Позади звякнуло. Торговец схватил деньги так быстро, что Врени едва успела их разглядеть, но это были хларские эскью, которыми богачи расплачивались и в Тафелоне, не имевшем собственного монетного двора.
Дака увивалась у дверей лавки, но Иргай убрал вуаль за пазуху и вышел с независимым видом. Девушка вгляделась в его лицо, на котором не отражалось ровным счётом ничего, и отвернулась.
Вскоре она нашла кое-что даже поинтересней вуали — на рынке продавались жареные пирожки. Запах у них был умопомрачительный, особенно если учесть, что позавтракали они довольно скудно. Врени тоже заглянула внутрь. В глубине лавки жена хозяина сама лепила и жарила пирожки, так что в их свежести сомневаться не приходилось. Дака остановилась, принюхалась.
— За два медяка отдам, — посулил пирожник. — Такой красавице пять за десять продам.
Врени хмыкнула. У пирожника губа не дура. Дака отвернулась от лавки. Иргай подошёл, что-то прикинул и швырнул пирожнику монету. Опять золотую. Других не было, что ли?..
— Все давай, — приказал юноша. Подошёл к Даке и протянул ей один пирожок. Девушка заулыбалась, кивнула, взяла пирожок и разломила пополам. — Для Фатея, да?
Дака засмеялась.
— Ешь целиком, — приказал Иргай. — Я на всех взял. Всем детям хватит и подружкам твоим.
Дака снова засмеялась и с жадностью вцепилась в пирожок. Иргай подумал и пихнул пирожок Врени. Цирюльница вздрогнула.
— Ешь, — приказал ей Иргай. Врени пожала плечами. Пирожок пах вкусно, а она в самом деле проголодалась.
— Спасибо, — ответила она, но юноша её уже не слушал.
Доев пирожок, цирюльница оглянулась. Она не наелась. Приметив лавку, где молочница продавала сыры и простоквашу, подошла ближе, положила на прилавок три медяка. Молочница протянула ей стакан простокваши. Врени благодарно кивнула.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Это что с тобой за страхолюдины? — спросила молочница. Цирюльница засмеялась.
— Люди Увара. Слышала про его отряд? Их господин Клос нанял, сюда привёл.
— Что, и девушку? — неодобрительно покачала головой молочница. Врени снова засмеялась.
— Невеста его, — пояснила она, кивая на Иргая.
— Да многих ли привёл господин Клос? — спросила молочница. Врени хмыкнула. Такие сведения стоили денег, трепать на рынке их было глупо. Впрочем, торговка, кажется, просто любопытствовала… а, может, хотела понять, сможет ли город отбиться.
— Да уж порядочно, — неопределённо отозвалась цирюльница.
Молочница покачала головой.
— Что творится-то, а? — посетовала она. — Бароны ссорятся, монахи за оружие берутся. А страдает кто? Простой народ страдает!
— Братья-заступники никогда оружия и не опускали, — заметила Врени.
Молочница горестно поддакнула.
— Граф-то цур Лабаниан сказал, будто его здесь убить хотят, — поделилась она. — Людей своих собрал и уехал. А братья-заступники-то, слыхала?
— Я была далеко, — отозвалась Врени.
— Братья-заступники под городом так и рыщут! — рассказала молочница. — На деревни налетают, грабят людей, грозятся. Недавно люди барона-то цур Ерсина приехали, по пути деревню отбили. Кто-то в город переехал с припасами, а кого-то и не взяли. Да и здесь тоже. Пытались цены на хлеб задирать. Её милость-то, баронесса молодая. Ох, и злющая она! Но рассудила по справедливости. Разбойников-то этих велела повесить. Сынок мой в ополчение пошёл, день-деньской теперь…
Врени кто-то хлопнул по плечу. Она резко обернулась, не слушая больше болтовню молочницы. Надо же, как люди в победу верят.
— Вот уж не ждал тебя здесь встретить, Большеногая!
Перед ней стоял ражий детина со смутно знакомой рожей и нашивкой цеха цирюльников на рукаве. В прошлый раз у него в руках была дубинка.
— И тебе привет, — хмуро ответила цирюльница. — Хорошо, небось, дела идут? Вон какую рожу отъел.
Детина засмеялся.
— Хорошо — не хорошо, а только нас город нанимает, слыхала? Вперёд заплатили.
— Ещё бы, — «сочувственно» покивала Врени. — Мёртвым деньги не нужны.
— Да ты никак думаешь, братья-заступники город возьмут, — заухмылялся детина.
— Пусть господа думают, — пожала плечами Врени. Она знала, пусть и примерно, сколько человек в монастыре в Лабаниане и сколько людей у графа под рукой. Защитникам Сетора столько не собрать, а стены… что стены? Врени даже знала, где через них можно перебраться без всяких лестниц.
— Ты никак на ссору напрашиваешься, — нахмурился детина, больше задетый тоном Врени, чем её словами.
— Уж как тебе будет угодно, — снова пожала плечами женщина.
— Ну, как хочешь, — отвернулся детина. — У нас к тебе вопрос-то остался. Думал, если ты с нами, так не до него уже, а ты вон как. Штраф платить будешь?
Врени коротко ответила, где видала и сеторский цех и их штраф. Детина совсем обиделся, но тут к ним подошёл Иргай.
— Ты его знаешь? — спросил юноша цирюльницу. — Твой друг?
— Впервые вижу, — отозвалась Врени. Детина уставился на Иргая, оценил его меч, нож, с которым юноша вообще не расставался, и опасный блеск глаз. Сплюнул Врени под ноги и ушёл. Цирюльница задумчиво посмотрела вслед собрату по ремеслу.
Иргай напрягся, но, увидев, что Врени совершенно равнодушно рассматривает торговые ряды на рынке, промолчал.
— Чего он хотел? — спросила Дака.
— Язык почесать подходил, — отозвалась Врени.
— А что ты… зачем тебе платить? — спросила девушка. — Что такое штраф?
— Я без разрешения брила в этом городе, — пояснила Врени. — Людей, которые они решили не брить. Теперь хотят, чтобы я с ними поделилась.