Противопоставление между антонимами «нейтрализуется» не только в «немаркированных» вопросах указанного выше типа, но также в различных номинализациях: What is the width of the river? 'Какова ширина реки?', Everything depends upon the height 'Bee зависит от высоты' и т. д. Существительные narrowness 'узость, ужина́' и lowness букв, 'нижина́' в таких контекстах не встречаются. В «немаркированных» контекстах всегда употребляется только один из антонимов (big 'большой', high 'высокий', wide 'широкий', good 'хороший', tall 'высокий (о человеке)' и т. д.); отметим, кстати, что в отличие от менее употребительных «маркированных» форм (small 'маленький' : smallness 'маленький размер', low 'низкий' : lowness 'низость, нижина', narrow 'узкий' : narrowness букв, 'ужина́' и т д.) номинализация многих «немаркированных» форм реализуется в английском языке с помощью нерегулярных способов (ср. big 'большой' : size 'размер', high 'высокий' : height 'высота', wide 'широкий' : width 'ширина' и т. д.). Случаи нейтрализации антонимов в определенных синтаксических позициях подкрепляют наше интуитивное представление, согласно которому один из двух антонимов обладает «положительной», а другой — «отрицательной» полярностью. Мы скорее согласимся считать, что маленьким вещам «не хватает размера» («lack size»), чем говорить, будто большим вещам «не хватает маленького (размера)» («lack smallness»). И вообще, «немаркированный» антоним обозначает то, что ощущается «более, чем», а не «менее, чем» норма.
10.4.5. КОНВЕРСИВНОСТЬ
Третье смысловое отношение, которое часто описывается в терминах «противоположности», — это отношение, имеющее место между buy 'покупать' и sell 'продавать' или husband 'муж' и wife 'жена'. Будем называть это отношение термином конверсивность. Слово buy является конверсивом для sell, a sell — конверсивом для buy.
Хотя антонимия и конверсивность должны разграничиваться, между этими отношениями наблюдается определенный параллелизм. Подобно тому как NP1 bought NP3 from NP2 'NP1 купил NP3 у NP2' имплицирует и имплицируется предложением NP2 sold NP3 to NP1 'NP2 продал NP3 (кому?) NP1', точно так же и NP1 is bigger than NP2 'NP1 больше, чем NP2' имплицирует и имплицируется предложением NP2 is smaller than NP1 'NP2 меньше, чем NP1'. В обоих случаях лексическая замена слова на его антоним или конверсив связана с синтаксической трансформацией, благодаря которой именные группы (NP1 и NP2) меняются местами, а также осуществляются и другие «автоматические» изменения, касающиеся выбора предлога (или, в других языках, падежного окончания). Заметим, что это «пермутационное» свойство характерно также для отношения между соответствующими друг другу активными и пассивными предложениями: NP1 killed NP2 'NP1 убил NP2' имплицирует и имплицируется предложением NP2 was killed by NP1 'NP2 был убит (кем?) NP1'. В английском языке возможны такие пассивные предложения, в которых «поверхностный» субъект тождествен «косвенному объекту» соответствующего активного предложения: John's father gave him a book 'Отец Джона дал ему книгу' семантически связано и с (i) John was given a book by his father 'Джону была дана книга его отцом', и с (ii) John received a book from his father 'Джон получил книгу от своего отца'. Во многих языках (включая французский, немецкий, русский, латинский и т. д.) «косвенный объект» не может быть подобным образом трансформирован в «поверхностный» субъект пассивного предложения; поэтому John was given а book by his father будет переводиться (если использовать для примеpa французский язык) либо как Le père de Jean lui a donné un livre ('Отец Джона дал ему книгу'), либо как Jean a reçu un livre de son père ('Джон получил книгу от своего отца').
С точки зрения конверсивности представляет интерес рассмотрение глаголов со значением 'жениться, выходить замуж' в различных индоевропейских языках. (Когда мы говорим, что все эти глаголы «эквивалентны по значению», мы, конечно, опираемся на понятия «применения» и «совпадения культур»; ср. § 9.4.8. Как мы увидим, здесь имеется в виду, конечно, лишь «грубая» эквивалентность.) Английский глагол 'жениться, выходить замуж' является симметричным, или взаимным, то есть NP1 married NP2 имплицирует и имплицируется предложением NP2 married NP1. (Мы рассматриваем здесь не переходный, или «каузативный», глагол, как в предложениях The priest married them 'Священник поженил их' и They were married by the priest 'Они были поженены священником', а глагол, употребляемый в предложениях типа John married Jane 'Джон женился на Джейн' или Jane married John 'Джейн вышла замуж за Джона'.) В некоторых языках, в частности в латинском и в русском, существует два лексически раздельных конверсивных глагола (или глагольных сочетания). В латинском языке, например, глагол nubere используется, когда субъект активного предложения женщина, a in matrimonium ducere ('подводить под венец') — когда субъект мужчина. В греческом языке активная форма глагола gameîn употребляется применительно к мужчине, а медиальная (или, иногда, пассивная) форма того же глагола — применительно к женщине; это похоже на то, как если бы по-английски мы стали говорить John married Jane 'Джон женился на Джейн', но Jane got herself married to John ('Джейн сделала себя женатой на Джоне') («медиальный залог») или Jane was married by John (букв. 'Джейн была поженена Джоном') («пассив»). Эти три возможности иллюстрируют те способы, с помощью которых «одно и то же отношение» между людьми или предметами может быть выражено в языке: 1) посредством симметричного «предикатора» (здесь — marry), 2) лексически раздельными «предикаторами» (как nubere и in matrimonium ducere в латинском), 3) посредством «грамматикализации» потенциальной асимметрии в соответствии с синтаксическими ресурсами языка (как в случае gameîn).
Много примеров как симметрии, так и конверсивности дают слова, выражающие родство и социальный статус. NP1 is NP2's cousin 'NP1 является двоюродным братом (двоюродной сестрой) NP2' имплицирует и имплицируется предложением NP2 is NP1's cousin, но NP1 is NP2's husband 'NP1 является мужем NP2' имплицирует и имплицируется предложением NP2 is NP1's wife 'NP2 является женой NP1'. Конверсивность пересекается также с дополнительностью (по полу), так что NP1 is NP2's father 'NP1 является отцом NP2' имплицирует .либо NP2 is NP1's son 'NP2 является сыном NP1, либо NP2 is NP1's daughter 'NP2 является дочерью NP1; NP1 is NP2's niece 'NP1 является племянницей NP2' имплицирует либо NP2 is NP1's uncle 'NP2 является дядей NP1, либо NP2 is NP1's aunt 'NP2 является тетей NP1' и т. д.
Другие лексические единицы, хотя и не имплицируют друг друга, могут быть связаны на основе «пермутации» точно так же, как конверсивные слова. Например, NP1 asked (NP2) ... ('NP1 спросил (NP2) ... ') «предполагает» (expects), а не имплицирует предложение NP2 answered (NP1 ... ('NP2 ответил (NP1) ...'); a NP2 answered (NP1)... имеет основой «пресуппозицию» NP1 asked (NP2)... Аналогично NP1 offered NP3 to NP2 ('NP1 предложил NP3 (кому?) NP2') «предполагает» дизъюнкцию дополнительных (друг к другу) предложений NP2 accepted NP3 ('NP2 принял NP3') и NP2 refused NP3 ('NP2 отказался от NP3'). Такого рода «предположения» («ожидания») и «пресуппозиции» упорядочены во временной последовательности; следует заметить, что этого пет в случае конверсивных терминов типа give 'давать' и receive 'получать'.
10.4.6. ПАРАЛЛЕЛИЗМ МЕЖДУ АНТОНИМИЕЙ И ДОПОЛНИТЕЛЬНОСТЬЮ
Мы отметили параллелизм между конверсивными словами, эксплицитно градуированными антонимами и чисто грамматической трансформацией (связывающей активные и пассивные предложения). Не менее важно подчеркнуть параллелизм между антонимией и дополнительностью. Они сходны тем, что предложение, содержащее одно из двух антонимичных или дополнительных слов, имплицирует отрицание соответствующего предложения, содержащего второй антоним или дополнительное слово. Коль скоро это так, то можно планировать устранение из словаря всех случаев как антонимии, так и дополнительности. Вместо John is single 'Джон холост' можно было бы сказать (эквивалентным образом) 'Джон не женат', а вместо The house is small 'Дом маленький' и The house is big 'Дом большой' — 'Дом менее большой' и 'Дом более большой' (имеется в виду «чем норма»). Однако в действительности мы этого не делаем; и здесь, как указывал Сепир в упоминавшейся статье, кроется один из тех факторов, благодаря которым «логический анализ речи очень часто оказывается недостаточным или даже вводит в заблуждение».
Обилие антонимов и дополнительных лексических пар в словаре естественных языков связано, видимо, с общечеловеческой тенденцией «поляризовать» опыт и оценочные суждения—«думать противоположностями». Хотя мы и провели разграничение между взаимодополнительными словами типа single 'холостой' и married 'женатый' и антонимами good 'хороший' и bad 'плохой' (и это разграничение весьма важно), можно, однако, заметить, что четкое различие между ними в логике повседневных рассуждений прослеживается далеко не всегда. Если на вопрос «Это был хороший фильм?» отвечают «Нет», то этот ответ, вероятно, понимается в смысле «Это был плохой фильм», если только к этому ответу не добавляется какое-либо уточнение высказанного отрицания, поясняющее, что человек, отвечающий на вопросы, не хотел бы формулировать свое суждение в терминах полярного противопоставления good 'хороший' и bad 'плохой'. Вполне возможно, следовательно, что способность антонимов подвергаться градации (но не их имплицитная соотнесенность с некоторой принятой нормой сравнения) является в «психолингвистическом» плане вторичным явлением, то есть чем-то таким, над чем говорящие задумываются и что используют только в том случае, когда дихотомия первого уровня («да» — «нет») оказывается недостаточной.