Читать интересную книгу Сочинения. Том 1 - Евгений Тарле

Но еще раньше, нежели новое правительство приступило к этому трудному делу, раньше даже, нежели можно было с уверенностью сказать, с кем или с чем оно собирается бороться: с голодом или с голодающими, — в ирландском обществе перемена министерства вызвала целую бурю, страшно усилившую раскол между О’Коннелем и «Молодой Ирландией». Дэвиса уже не было в живых, но к движению непрерывно примыкали все молодые и энергичные элементы ирландского общества. Разочарование в О’Коннеле и его тактике гигантскими шагами прогрессировало с самого того дня, как он смирился перед Робертом Пилем в истории с клонтэрфским митингом; и это чувство больше всего вербовало сторонников «Молодой Ирландии». Еще в декабре 1845 г. Роберт Пиль должен был уступить место Росселю, но тогда кабинет вигов не мог быть образован и парламентское недоразумение окончилось тем, что Пиль остался у власти; и уже тогда О’Коннель успел весьма недвусмысленно высказаться в том духе, что заставил предполагать в себе готовность опять, как в 30-х годах, заключить союз с вигами. Уже тогда раздражение против него было сильно, и утихло только потому, что все эти разговоры оказались преждевременными. Теперь, летом 1846 г., виги серьезно упрочились у власти, и вопрос о союзе с вигами выступил с особенной остротой наружу. К людям, группировавшимся вокруг журнала «Нация», примкнули новые деятели — Томас Фрэнсис, Мигир, Джон Митчель, Томас Рилли, Мак-Ги и др. Почти все они (кроме Мак-Ги и немногих других) принадлежали к немногочисленному в тогдашней Ирландии зажиточному городскому классу, к средней буржуазии; и все они были демократы по своим убеждениям и приверженцы в большей или меньшей степени радикальной тактики. Ужасы голодного года содействовали повышению общей раздражительности, нетерпения, подозрительности.

В 1846 г. «Молодая Ирландия» готова была порвать с О’Коннелем гораздо решительнее, нежели хотя бы еще при Дэвисе; и на этот раз враги старого деятеля чувствовали под собой очень твердую почву. Когда опять началось сближение между О’Коннелем и вигами, члены «Молодой Ирландии» говорили, что на этот раз подобный союз гораздо хуже, нравственно непригляднее, нежели тот, который имел место одиннадцать лет тому назад, в 1835 г. Тогда, говорили они, О’Коннель по крайней мере прямо вел дело: не видя возможности при тогдашних обстоятельствах достигнуть отмены унии, он на время оставил эту агитацию, чтобы получить от правительства меньшее, но тоже важное. Теперь же, в 1846 г., он, фактически совсем почти отказавшийся от агитации против унии, по-прежнему заключив союз с вигами, окончательно утративший веру в свое дело со времени обидного клонтэрфского происшествия, тем не менее решается кричать, что он продолжает идти прежним путем, что он будет бороться за отмену унии и т. д. «Молодой Ирландии» казалось, что эти приемы клонятся к тому, чтобы по-прежнему ему остаться единым руководителем ирландского общества, а между тем, подобный образ действий может, как они полагали, затемнить общественное сознание, затормозить надолго идею ирландской самостоятельности и развратить ирландский народ напрасным, но постоянным ожиданием подачек от английского либерального правительства. Журнал «Нация» решил всеми силами противиться тактике О’Коннеля; общественное настроение помогало ему. Смит О’Бриен, все более и более сближавшийся с «Молодой Ирландией», член парламента, выдающийся оратор, пользовавшийся в Ирландии большим почтением за прямоту характера и мужество, во время парламентской сессии должен был заседать в железнодорожном комитете палаты общин. Он категорически отказался, заявив, что и в Лондон он явился исключительно за тем, чтобы бороться против исключительных законов касательно Ирландии, а отвлекаться делами, не имеющими к Ирландии никакого отношения, он вовсе не желает, ибо теперь его присутствие необходимо родине, которой грозит голод. О’Коннель был в палате, когда обсуждался этот демонстративный поступок О’Бриена: он защищал О’Бриена, впрочем, без особенного жара. Решено было О’Бриена арестовать и заключить в отдельное помещение в самом же здании парламента. Редакция «Нации» пожелала, чтобы «Ассоциация против унии» выразила как-нибудь свое сочувствие О’Бриену, но там заявили, что это опасно, ибо палата общин, приказавшая арестовать О’Бриена, оскорбится, и, кроме того, такое выражение сочувствия будет косвенным упреком О’Коннелю. В конце концов решено было созвать митинг и предложить послать О’Бриену выражение симпатии. Много митингов собралось в разных городах Ирландии с целью выражения симпатии О’Бриену. «Клуб 82-го года» (т. е. в память конституции 1782 г., отмененной актом об унии в 1800 г.), в котором «Молодая Ирландия» была сильна, также много содействовал этому движению. Более 150 петиций об освобождении О’Бриена были посланы в Лондон; спустя три недели его освободили. О’Коннель, видя, что огромная масса общества на стороне О’Бриена, сделал усилие отсрочить неизбежное, т. е. раскол. Он горячо и торжественно приветствовал возвратившегося в своей ассоциации; в его речи были такие слова: «Наши враги радовались. Они говорили: «О, ассоциация разделена, О’Коннель против О’Бриена, О’Бриен против О’Коннеля». Что же они сегодня скажут? Я скажу им, что я не согласился бы остаться членом ассоциации даже на один час, если бы Вильям Смит О’Бриен перестал быть моим товарищем, приятелем, моим соратникам в борьбе. Я скажу им, что только одно заставило бы меня отчаяться в Ирландии, — именно если бы мы как-нибудь поступили так, чтобы побудить Вильяма Смита О’Бриена покинуть ряды, в которых он столь мужественно сражался за Ирландию». Но О’Коннель еще не рассматривал О’Бриена как принадлежащего к группе «Молодой Ирландии» — и мог еще надеяться отвлечь его от этой группы. Вскоре после того он дал понять редакции «Нации», что всякие отношения между журналом и «Ассоциацией против унии» порвутся немедленно, если редакция будет упорствовать в своих опасных заблуждениях. Для журнала это означало потерю тысячи фунтов стерлингов в год, ибо масса читателей ассоциации, выписывавших «Нацию», могли прекратить подписку по одному слову О’Коннеля; удар, таким образом, был бы и моральный, и материальный. Редакция решила не обращать внимания и продолжать свое дело. Редактора Даффи отдали под суд и судили за помещенную в «Нации» статью, в которой правительство усмотрело призыв к восстанию: в статье говорилось, что народ будет знать, как поступить с железными дорогами, если «враг» (т. е. англичане) вздумает воспользоваться ими для неприязненных действий, т. е. для передвижения войск при усмирении или тому подобных обстоятельствах. Защитник подсудимого Хольмс сказал речь, в которой горько жаловался на положение Ирландии и говорил о «тирании и обмане». Эту речь предполагалось напечатать и распространять при помощи широких агитационных средств и многочисленных агентов «Ассоциации против унии», но О’Коннель решительно этому воспротивился. Таков был новый враждебный шаг против «Молодой Ирландии». Но все это являлось мелочами сравнительно с главной, коренной причиной междоусобной вражды: сравнительно с вопросом об отношении к новому правительству, к либеральному кабинету лорда Росселя.

Митчель, Мигир, Даффи в речах и статьях спешили заявить, что союз с вигами был бы изменой Ирландии; что ирландцы, заключив его, уподобились бы илотам, а не свободным гражданам. О’Коннель, болевший все чаще, отвечал письмом в «Ассоциацию против унии», в котором говорил, что никто и не думает бросать борьбу против унии и что не нужно особенно тревожиться словами некоторых «юных ораторов». Недоразумения и обоюдные колкие выходки продолжались. О’Коннель в новом письме говорил ассоциации о выгодах для Ирландии состоявшейся смены консерваторов либералами. О’Бриен по поводу этого письма в длинной речи заявил, что виги хотя и лучше ториев, но зато «бесконечно опаснее». Они, наверно, сделают попытку испортить дело борьбы за ирландскую самостоятельность, пуская в ход разные обещания реформ, развращая людей подачками вроде казенных мест и т. д. Он, О’Бриен, первый поблагодарит либеральный кабинет, если действительно что-нибудь хорошее будет сделано для Ирландии, но пока он не хочет их благодарить наперед.

8

6 июля 1846 г. О’Коннель произнес программную речь в своей ассоциации. Даффи в своих воспоминаниях пишет, что спустя долгие годы все еще сжимается у него сердце, когда он думает об этом дне. О’Коннель перечислил одиннадцать уступок, которые он желает и надеется получить от либерального министерства, а в следующую же парламентскую сессию — после этих уступок — он примется за вопрос об отмене унии.

Значит, только на небольшой срок нужно отказаться от агитации против унии. Главные из этих одиннадцати требований были: расширение избирательного права, увеличение числа парламентских членов от Ирландии, ограничение права лендлорда изгонять арендаторов, налог в 20 % с дохода всех лендлордов-абсентеистов (отсутствующих в стране) и т. п. «Молодая Ирландия» была убеждена, что О’Коннель злоупотребляет легковерием своего народа, говоря о таких абсурдах, как проведение одиннадцати биллей за одну парламентскую сессию, и хлопоча о столь короткой отсрочке. Надеяться теперь на примирение совсем нельзя было: союз с вигами косвенно был провозглашен О’Коннелем и дело отмены унии окончательно проваливалось. Министерство лорда Росселя не дремало: четыре ирландских депутата получили назначения. Это казалось шагом вперед для упрочения ирландских симпатий, в глазах кабинета, и «Молодая Ирландия» решила воспользоваться парламентским обычаем переизбрания депутатов, получающих назначения, и провалить принявших должность. Особенно один округ был в этом отношении важен и представлял много шансов для подобной демонстрации, но ничего не вышло: переизбрание состоялось. «Молодая Ирландия» приписывала свой неуспех стараниям О’Коннеля. На этой почве ядовитые пререкания возникли между Мигиром и О’Коннелем, и старик воскликнул: «Два или три человека из редакции «Нации» приходят сюда создавать раздоры!» В последовавших прениях Джон О’Коннель проводил мысль, что все лица, желающие считать себя членами «Ассоциации против унии», обязаны подчиняться основному ее принципу — борьбы посредством «нравственной силы», а не «силы физической»; если же они по согласны, то пусть сейчас же выйдут из состава членов. Мигир ответил, что он признает метод борьбы «нравственной силой» и будет действовать вместе с ассоциацией на основании этого принципа до тех пор, пока не будет достигнут успех или это средство не будет объявлено недействительным. Но он вовсе не хочет связывать себя обязательством не избирать иной политики, вовсе не хочет считать иную политику безнравственной или недействительной, «ибо великие имена ее санкционировали и благородные результаты засвидетельствовали ее действительность».