Читать интересную книгу Хогвартс. Альтернативная история. - Amargo

Помещенные в каталог книги занимали меня уже не так, как полчаса назад. От разговора с министром я переключился на самого себя. Почему я все время злюсь? Меня учил работать с эмоциями лучший окклюмент, а я позволяю себе расслабиться настолько, что каждый встречный-поперечный может понять, что происходит у меня внутри!.. Я покачал головой. Попади я сейчас к Волдеморту, ему и напрягаться не потребуется, чтобы безо всякого труда считать у меня в памяти все, что ему знать не следует, и прикончить за крестраж. Если Хогвартс не закроют, надо будет вернуться к самостоятельным занятиям. Окклюменция, медитации, упражнения — все это снова стало необходимостью, и на этот раз необходимостью насущной, от которой могла зависеть жизнь и смерть, и, наверное, не только моя.

На похороны Дамблдора собрались самые разные люди (и не люди), начиная с высоких чиновников, в числе которых оказалась и Амбридж, замеченная мною рядом с министром, и заканчивая привидениями, покинувшими по такому поводу стены замка. Слагхорн, назначенный теперь деканом Слизерина, со скорбным выражением лица выстроил нас в колонну в Большом зале и повел на берег озера, где для многочисленных гостей были расставлены стулья.

За свою жизнь я бывал только на похоронах, проводившихся в китайском квартале, и то, что я там видел, совсем не походило на официальную церемонию, устроенную Министерством по всем правилам, имевшимся для таких случаев в магическом сообществе. Как всегда, подлинное чувство утраты испытывали лишь те, для кого директор был близким другом, давним коллегой и товарищем, чье общение с ним предполагало эмоциональный контакт. В моих отношениях с Дамблдором не было места эмоциям. Если рассуждать цинично, как рассудил бы реалист Пирс, он использовал меня, а я, в меру своих скромных сил, его, и наше общение было сугубо деловым. До сих пор я удерживал себя от детальных размышлений о планах Дамблдора, решив отложить их на каникулы, и теперь исподтишка наблюдал за теми, кто собрался на церемонию.

Для министерских чиновников похороны были формальным мероприятием, и вряд ли многие из них печалились — скорее, наоборот, испытывали облегчение, что директор Хогвартса больше не будет мешать им проводить в жизнь свою политику, в том числе и здесь, в школе, уже подумывая о том, кто займет его место и насколько удобен окажется новый директор.

Ближе к передним рядам я углядел ярко-розовые волосы и мысленно усмехнулся — итак, крепость Люпина пала. Впрочем, я не считал свою версию отношения Люпина к Тонкс безупречной: возможно, она ему искренне нравилась, но он не хотел подвергать ее опасностям, связанным с его превращениями, а также риску впасть в немилость у Министерства, где она, помимо прочего, служила.

Брата Хагрида было сложно не заметить. До сих пор я ни разу не видел его и предполагал, что великан по сей день скрывается в пещере, пребывая в дикости и невежестве и охотясь на заблудившихся зайцев. Однако сейчас на нем был вполне цивилизованный серовато-синий костюм, вел он себя спокойно, а взгляд казался вполне осмысленным. Сидящий рядом Пирс ткнул меня локтем, чтобы я не вертел головой — из озера высунулись обитавшие там водяные, чтобы отдать Дамблдору последние почести. Чуть позже к озерному народу присоединились кентавры, выпустив в воздух десятки стрел и напугав некоторых городских гостей. "Сильван, — подумал я. — Вот бы его найти. Патронус наверняка заметит защитные чары…" Грядущее лето вдруг перестало казаться унылым, каким представлялось все эти дни. Заданий нам почти не выдали, перспективы работы школы в будущем году оставались неясными, и я не знал, чем заполнить два летних месяца, кроме как размышлениями, чтением книг и работой над картинами. Мне, завзятому трудоголику, этого было мало.

Когда церемония закончилась, все мы поднялись и начали потихоньку расходиться в разные стороны, подальше от озера и толпы гостей, к лесу или обратно в замок. Бессознательно я выбрал тропинку вдоль воды и, медленно бредя по направлению к Хогвартсу, заметил Аберфорта, стоявшего в тени большой ивы. Встретившись со мной глазами, он едва заметно кивнул, и я повернул к нему.

Наверное, мне надо было что-нибудь сказать, что-нибудь соответствующее моменту — "прими мои соболезнования" или "мне очень жаль", — но это прозвучало бы фальшиво, и я не стал ничего говорить. Впрочем, Аберфорт и не ждал от меня речей. Как только я оказался рядом, он взял меня за локоть и увел глубже в тень, под нависающие ветви, к самому стволу, чтобы нас не заметили гости, оставшиеся у белой, возникшей из пламени, гробницы.

— Ты вот что, — негромко сказал Аберфорт, как всегда недовольный и мрачный. — Ты не геройствуй, ясно?

Я отрицательно покачал головой — ничего мне было не ясно.

— И заходи, — добавил он. — Заходи, как время будет.

— Меня теперь отсюда не выпустят, — сказал я. — Если только в новом году.

Аберфорт помрачнел еще больше.

— Могут и не выпустить, да, — задумчиво проговорил он. — Ну все равно заходи, хоть в новом. Да и то — вон, разговоры идут, что школу прикроют.

— Это только разговоры, — ответил я. Аберфорт помолчал.

— А правда, что ты снес голову Сивому? — вдруг спросил он.

— Правда, — сказал я.

— Врагов себе нажил, — буркнул Аберфорт, покосившись куда-то в сторону. — Этот его завербовал, теперь разозлится. Ладно уж, иди, куда шел… Да, вот еще что! — Я остановился и обернулся. — Ты вроде как художник?

— Вроде как, — усмехнулся я. Аберфорт продолжал:

— И картины свои продаешь?

— Продаю.

— А заказы принимаешь?

— Заказы? — я не смог сдержать удивления. — Хочешь картину заказать?

— Хочу, — сказал Аберфорт. — Если возьмешься.

— Конечно… но я обычно всяких монстров рисую, — я пожал плечами. — Тебе это интересно?

— Монстров мне и без твоих картин хватает, — ответил Аберфорт. — Нарисуй мне что-нибудь сельское. Пейзаж, дом деревенский… забор… ну что там обычно изображают? Вон, хагридову берлогу нарисуй.

Я едва не расхохотался, но вовремя вспомнил, что он только что похоронил брата.

— Ладно, — ответил я. — Только скоро не жди. Я пейзажей еще не рисовал.

Мы распрощались, Аберфорт отправился к воротам, а я — в замок, решив заглянуть к эльфам, проведать Добби и стащить с кухни чего-нибудь вкусного. Летние перспективы определенно становились все более радужными. Не в силах представить, как будет смотреться пасторальный пейзаж на стене темного бара Аберфорта, я так погрузился в размышления о грядущей работе, что едва не врезался в возникшую у меня на пути гриффиндорскую троицу во главе с Поттером. Гермиона выглядела опечаленной и встревоженной, а взгляд Поттера был непривычно спокойным и твердым.

— Это ты рассказал Скримджеру, что я улетал с Дамблдором? — без всяких предисловий спросил он.

У меня аж в глазах потемнело от ярости: никто и никогда в здравом уме не рисковал называть меня стукачом!

— Да за такие слова я тебя на месяц в Мунго отправлю! — прорычал я. — Там, где я жил, стукачей убивали! Это оскорбление, Поттер, и только потому, что сегодня такой день, а ты такой идиот, я тебя не трону!

Оттолкнув его с дороги, я было зашагал к замку, сжимая кулаки и даже не пытаясь усмирить переполняющий меня гнев, но Гермиона мигом догнала меня и ухватила за мантию.

— Нет, Линг, подожди!.. Гарри, я же тебе говорила!.. Пожалуйста… да подожди ты!

Я резко развернулся.

— Вот Гермиона, — я ткнул в нее пальцем. — Она сказала мне и Луне, что вы с директором куда-то свалили. Ты не спрашивал, может, это она доложила Скримджеру о вашей прогулке? Ну конечно, Поттер, ты не спрашивал — вы, гриффиндорцы, не стучите друг на друга, ведь это прерогатива Слизерина! Да и вряд ли Скримджер допрашивал ее, как меня, вряд ли угрожал отделом аврорских расследований — вас Макгонагалл отмазала, или вы несовершеннолетние, или еще что-нибудь!.. И я не собираюсь перед тобой ни в чем оправдываться и ничего тебе объяснять!

Поттер молчал, но было непохоже, что он понимал степень оскорбительности своего обвинения. То, что мы росли совершенно в разных условиях, с моей точки зрения его не извиняло.

Гермиона тоже разозлилась.

— Ну хватит! — воскликнула она. — Мы хотели с тобой поговорить…

— Это, по-вашему, разговор? — снова завелся я, однако Гермиона не дала мне закончить.

— Да хватит же! Гарри, почему ты молчишь?..

— Потому что не любит признавать свои ошибки, — вставил я.

— Мы хотели спросить, — наконец, произнес Поттер, не сводя с меня глаз, — что ты имел в виду, когда сказал, что Дамблдор прав?

Я заставил себя угомониться. В такой ситуации требовалось мыслить четко и ясно, а эмоции сбивали с толку. Конечно, мне не следовало тогда выступать — надо было отмолчаться, как и просил директор. Оставалось лишь надеяться, что никто, кроме Поттера, не обратил на мои слова особого внимания и не стал их анализировать.