– Где ж ему быть с утра? – удивилась Ирена. – На службе, конечно.
– Постарайся вызвать его. Придумай что хочешь, только времени зря не теряй, – почти взмолился Ян. – Ну поезжай же, каждый час нынче дорог!
– Да ладно, не нервничай. Уже в пути, – ответствовала ему Ирена, поднимаясь со своего места у стола. – К вечеру, может, уже что и скажу... Ну, покедова.
Но торопиться к Курятникову она отнюдь не собиралась, как не собиралась и звонить Аполлинарию Игнатьевичу на службу. Поговорить с упрямым полковником мадам намеревалась в спокойной обстановке вечернего или ночного ужина, как уж сложится у ее визави, и этого одного разговора будет достаточно. После чего в ее жизнь и жизнь полковника либо войдут совсем иные планы, либо один из них двоих, а именно Аполлинарий Игнатьевич, со своей жизнью распрощается навсегда. А надо было ей обдумать частности и подводные камни.
Миша же после отъезда был озабочен еще и другим:
– Уговорить этого Курятникова мало. Нужно еще и подставить третье лицо.
– Это просто, – ответил ему Ян. Он уже просчитал за ночь некоторые варианты. – Что там у Саши с нашим деревенским Робин Гудом и его стрелками?
Сашок, еще смурной и не до конца протрезвевший, вскинул на хозяина мутные глаза, не понимая обращенного к нему вопроса. Ответить за него пришлось Рите:
– Ян, их можно брать в любой момент. И взяли бы, да руки пока никак не доходили. Мы все здесь нужны были и в Сочи, ты сам знаешь. А ребята тепленькие, сидят за печкой и ни о чем не подозревают, лопухи. Расслабились совсем, наверное. Все трое так и живут у бабки этого Витька. В Егорьевке. Это деревенька такая замшелая, недалеко от Рязани.
– Надо привезти их немедленно. Но брать тихо. Чтобы как в воду канули. Были и нет. Сами собой испарились, – задумчиво и вслух стал рассуждать «архангел». На то и был у хозяина правой рукой, чтоб понимать с полуслова.
– Одного пусть застрелит охрана с подложными документами, а второй уйдет с героином. Его надо будет после сдать по легенде, – развил далее свой план хозяин. – Вот и будет нашему Максиму алиби.
– Третьего в запас? – уточнил «архангел».
Но Ян отрицательно помотал головой:
– Нет, не в запас. Третьим у них пусть будет этот Тенгиз. Никогда и никаким горным абрекам доверять нельзя. – Ян поморщился, передернул, будто в судороге, плечами. Яма, яма давала себя знать! – Его надо казнить. Для устрашения особенно жестоко, чтобы двое других видели. А с краденым героином застрелим сразу двух зайцев. Деньги нам все же нужны. Рита и Саша могут выехать сегодня в ночь... И пусть прихватят нашего «покойника». Он уже позеленел от безделья... Это ничего, это не опасно.
Этим же вечером Рита, умученный неволей Стас и скорбящий Сашок отправились в Егорьевку. Худую бревенчатую избенку взяли молчаливым штурмом, до смерти перепугав полусонную древнюю Витюшкину бабку Аглаю, которая кричать не кричала, а лишь истово крестилась. Полуночные тати лихим ветром вымели из единственной комнатенки бабкиной избы обоих постояльцев и внука так, что и мышь не пискнула. Бабка Аглая осталась в одиночестве, справедливо поминая про себя нечистую силу. Однако шум благоразумно поднимать не стала. Сволочного жадюгу внучонка и его обкуренных травкой нахальных приятелей Аглае было не слишком-то жалко, видать, сами того заслужили, раз в роковой ночной час их скопом побрали черти.
Будто дрова покидав туго спеленутых веревками стрелков в нутро грузовой «газели», тройка бойцов птицей понеслась обратно к Москве. К утру были уже и на месте. Пленников, матерящихся пустыми и обидными угрозами, развязав, сунули для остуды в бункер. Пока не получили ответа от мадам, работать с ними выходило рановато.
А мадам с ответом не спешила. Никак не ожидала она, что эффект от ее гениального плана будет так велик. Аполлинария Игнатьевича почти в прямом смысле хватил удар: Ирена и до половины не успела изложить сути своего предложения и выгод, ожидающих любимого ее полковника в случае согласия. Курятников, услышав только лишь первое признание своей обожаемой подруги в том, что, дескать, она бессмертный вампир и «серийный» убийца силы необыкновенной, схватился за телефонную трубку, тыкал пальцем в «03». Пришлось трубку отобрать, явив и силу необыкновенную, которую полковник тут же приписал вслух необычайным физическим возможностям душевнобольных, пребывающих в раздражении и агрессивности. Выхода не было, и Ирена для вящей убедительности продемонстрировала Курятникову, взирающему на нее сочувственно и строго, милый рабочий оскал голодного вампа. Тут же Аполлинарий Игнатьевич и потерял сознание, упав со стула.
Надо сказать, что мысль, посетившая Ирену давешним совещательным утром, к чести мадам, была случайной. Никакого подобного плана она до сей поры не имела и Курятникова ни за какие коврижки, разумеется, в подробности своего существования на свете белом посвящать не собиралась. Напротив, в общем несчастье временно примирившись с Мишей, хотела начать карьеру свою в семье заново. На требование хозяина привлечь любой ценой прегордого полковника к их насущным бедам намеревалась тут же ответить отрицательно и с разъяснением причин, но передумала. И вот почему. Курятников, естественно, на вопиющий служебный проступок ни за какие коврижки не пошел бы, призвание свое уважая, Ирену же послал бы куда подальше и почитай за благо, ежели этим бы и ограничился. Ни за какие денежные коврижки, да. Начхал бы и на любовь, все равно для него недолгую, и на уют, и на бабьи слезы. Тут не помощь дружеская и не консультация с благодарностью – пахло чести офицерской попранием, а Курятников не был грязно-продажен.
Но тогда же Ирене подумалось и другое. Просто ради юбки не отважился бы Аполлинарий Игнатьевич на роковой шаг, поступая против совести. А если не ради сиюминутных утех с обворожительной молодой дамой, а ради любви вечной и нерушимой, жизни одной на двоих, нескончаемой и вне любых мирских законов стоящей? Способ у Ирены к тому был: сделать Аполлинария Игнатьевича равным себе, не стареющим никогда, преданным лишь ей одной любовником, сильным и умудренным непростой жизнью. Но хозяин вряд ли согласится на такой демарш со стороны мадам, вернее же сказать, не согласится ни за что, Ирена это предчувствовала. И тут же вдруг удивилась сама себе: а так ли нужен будет ей с Курятниковым Ян и вся ее нынешняя семья? Ведь двое – это не один. А потом можно будет и еще кого подходящего привлечь. И станет мадам управлять уже собственным гнездом, никому не подвластная и любимая подданными королева. И отомстит проклятущему карпатскому выродку за обиды и пренебрежение ею как особой женского пола, товарищем и советчиком. К чему тогда примирение и сам «архангел» и карьера у самодержавного хозяина? Да и куда денешь эту дуру московскую Машку с ее отродьем? То место Ирене уже никак не занять. А создать свое собственное снова-заново, ни у кого впредь более не одалживаясь и не унижаясь, поистине неплохая затея.