— Вы стрелять его решили?
Витя качнул головой. Бобр допытываться не стал, только послушно перехватил ключи от иномарки, и тогда Пчёла, встряхнувшись, обошёл авто спереди.
Открыл дверь перед девушкой ровно в тот миг, когда на другом конце Москвы его люди всадили пулю Кроне в голову.
— Анна Игоревна. Прошу.
И Князева, поправив чёрное пальто на плечах, на выдохе вложила ему в руку пальчики. Поставила ногу в лакированной шпильке, какие купила специально под укороченный жакет в стиле Шанель, на сырой от октябрьской мороси асфальт.
Театрального режиссёра «Софитов» и сопровождающего её криминального авторитета встретили несколько вспышек фотокамер. Пара прошлась мимо, не задерживаясь ни перед кем, на ходу только бросая приветствия из серии «Willkommen, guten abend».{?}[«Добро пожаловать, добрый вечер» – с нем.]
На снимке, сделанным помощником Кристиана Вагнера, Виктор с Анной вышли так, что от взора одного в каком-то боязном уважении волосы на затылке приподнимались.
Князева под локоть Пчёлы держалась, себе напоминая о необходимости подбородок держать параллельно полу, когда по служебным коридорам, в день премьеры наполнившимся охраной с откровенно бандитской внешностью, поднялась на балкон третьего яруса.
Места там были такие, что прекрасно виделась сцена, а вместе с ней — и весь зал. Витя оглянулся и приметил, что с такой территории идеально было бы снайперам прятаться.
Всё, как на ладони.
Аня пальцами упиралась во впадинку на сгибе локтя Пчёлы, когда перешла порог роскошной VIP-зоны «Софитов». Среди немногочисленных кресел ей встретилось знакомое лицо.
Вагнер говорил с двумя гостями, один из которых был почти идеальным, по арийским меркам, немцем — мужчину можно было бы сфотографировать в анфас, профиль и вставить в иллюстрированный этнографический словарь. В окружении Кристиана и двух криминальных авторитетов, прилетевших в Москву из какого-нибудь Кёльна, вилась невысокая девушка в платье, что была как-то слишком весела для общества бандитов. Блондинка часто-часто говорила на немецком, постоянно крутила головой, даже хлопала в ладоши.
Князева не прислушивалась даже к словам гостьи — это было лишним. Одного заливистого смеха немки хватало, чтоб радость незнакомой фрау понять.
Анна на миг задумалась, стоило ли герра Кристиана отвлекать от дел, но когда решила, всё-таки, сесть на место, какое на прошлой премьере занимала ещё Сухорукова, Вагнер обернулся. Она услышала короткое:
— Wir müssen gehen. Wir reden später, Arnold, {?}[Нам нужно идти. Мы ещё увидимся, Арнольд – с нем.]— и тогда герр, взяв под руку радостную немку, на каблуках едва достающую до плеча и без того невысокого гендиректора, направился к Ане.
За спиной Князевой маячил подоспевший Ус, пыльной кожанкой не вписывающийся во всю окружающую его роскошь. Сама девушка, ещё месяц назад прослывшая помощницей Сухоруковой, держалась за мужчину, какому доверила многое и ещё столько же отдала без долгих колебаний.
Герру хватило двух секунд напряженных мыслей, чтоб понять: мускулистая охрана — не прихоть фрау Князевой, а необходимость, о которой Кристиан догадывался.
Пары остановились напротив друг друга. Анна голову склонила в знак приветствия ровно в тот миг, как Вагнер на временного режиссёра посмотрел внимательно:
— Фрау Князева. Добрый вечер.
— Добрый вечер, герр Вагнер, — отозвалась она дежурно.
Он руку протянул Виктору, и тот ответил на рукопожатие; про босса Аниного Пчёла слышал не только от самой Князевой, но и от своих людей, которые иногда, но Кристиана упоминали. Как правило, говорили о Вагнере, как о человеке «дружелюбном», позволяющем проводить переговоры на своей территории за совершенно символическую — для такого надежного места, «покрытого» частной адвокатской контрой — плату.
— Герр Пчёлкин. Рад видеть.
— Взаимно, — ответил ему бригадир, уже привычно сдержав усмешку; подумаешь, да какой из него «герр»? Он на «мистера»-то не тянет, а тут…
Блондинка в платье из тонкой ткани, которую носить следовало летом, а не в середине осени, за руку Вагнера взялась жестом совсем детским, что в обществе относительно высоком мог растолковаться неправильно. Мужчина погладил «полторашку» по пальцам и произнёс, заглядывая то в лицо Анино, то в Витино:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я слышал про Джураева, — и чуть помолчал, словно проверить думал, изменятся ли лица парочки.
Анна на миг взор отвела, но быстро взгляд на босса вернула. Пчёлкин же бровью не повёл, даже когда Вагнер с напускной скорбью поджал губы.
— Вы же были знакомы? Примите мои соболезнования.
— Спасибо, — проговорил Витя сухо. Сам держал в голове, что Кристиан тоже с Фариком был знаком — до всей заварушки с Беком немец Джураеву позволял наркоту через «Софиты» толкать. Значит, сам воду мутит; в подобном криминальному авторитету типа Пчёлы другого винить было крайне лицемерно, конечно, но ухо старательно востро держал.
Мало ли, что Вагнер ещё намутить попробует? И с кем именно?..
Босс Анин недолго постоял в ожидании продолжения не особо искренних светских бесед и спросил у Князевой за секунду до того, как тишина стала неловкой:
— Как ваш настрой, Анна?
— Я проверяла труппу до того, как подняться в зал. Поэтому могу с уверенностью сказать, что мы готовы представить зрителям «Возмездие», — сказала она с подачей ведущей ток-шоу и в глаза боссу посмотрела, сладко, даже, скорее, приторно наклонив голову чуть вбок.
Голос не дрогнул, и Анна удивилась даже собственным словам, в каких лжи не было. А если и присутствовало враньё, то самая капля, какую Князева не заметила, какую сравнить можно было с каплей успокоительного.
Витя пальцы её накрыл ладонью.
Вагнер довольно кивнул:
— Рад слышать, — и тогда арийка вдруг дёрнула Кристиана за рукав жакета. Босс, извиняющейся улыбкой ответив на удивленный взгляд Анны, представил блондиночку:
— Позвольте представить вам фрау фон Кох.
Дама, услышав фамилию свою, встрепенулась, совсем как первоклассница на линейке, и распрямила спинку в струну, с напускной важностью качнула головой к Князевой:
— Мы с Карлой учились вместе, в Лейпциге, пока Германия была разделена. Я, Анна, говорил вам о ней.
Девушка кивнула, припоминая, действительно, что-то про Лейпциг и фамилию, которая у неё отчего-то ассоциировалась с каким-то важным немецким генералом. А потом вдруг что-то сверкнуло перед глазами, точно током ударяя, и Аня поняла, что девчонкой с никудышными манерами была авторша «Возмездия».
Именно Карла фон Кох написала пьесу, сценарий которой повторяли актеры, в тот миг сидящие в гримёрках, делающие последние штришки в гримах, затягивающие корсеты платьев и рубах. Именно ради этой немки, с которой Вагнер делил парту в универе Лейпцига, герр поставил на уши все «Софиты».
Если бы Князевой такую характеристику фрау фон Кох дали, и только потом саму Карлу представили, она бы не поверила, что такая улыбчивая и малость отталкивающая излишней эмоциональностью девушка написала рассказ о классической родственной вендетте.
Анна старательно лицо сохраняла, пока герр на немецком Карлу знакомил с режиссёром и сопровождающим её криминальным авторитетом. Фон Кох с распахнутыми глазами и улыбкой от уха до уха производила впечатление ни то ребенка, каким-то образом оказавшимся в теле взрослого, ни то маньячки.
— …и фрау Анна Князева. Театральный режиссёр, — проговорил на немецком Вагнер. — Она и ставила «Vergeltung».
— В самом деле?! — воскликнула радостно Карла на языке, какой Витя знал лишь на уровне «привет-пока», и, не дождавшись ни ответа, ни кивка, протянула Ане руку свою. — Как здорово!
— Добрый вечер, фрау фон Кох, — поздоровалась Анна и пожала руку ей жестом, женщинам не свойственным. Хрупкая девчонка за ладонь Князевой схватилась и потрясла так, будто думала руку Ане оторвать.
Стоило больших сил лицо сохранить, когда какой-то суставчик в запястье гулко хрустнул.