речь. А еще я вдруг четко осознаю, что ЗАГС — это тоже часть некоего плана. И посвящать меня в его суть он не собирался до последнего.
«Разрулю». «Решу».
Чушь…
— Сань… — настойчиво тянет за руку, заставляя опуститься на постель.
Срываюсь в слезы. Они застилают глаза. Душат меня. Мешают сделать вдох и выдох.
— Пожалуйста, не плачь.
— Не трогай меня! — не позволяю вновь себя обнять. Сопротивляюсь.
— Не надо хоронить меня заранее. Просто знай, что такой исход тоже возможен.
Ненавижу его. Ненавижу! Как он может так спокойно об этом говорить?
— Помнишь Жигалова? Он поставил меня перед выбором. Кинуть тысячи людей, вложивших свои деньги в долевое строительство и остаться на своей должности или… — сжимает мои онемевшие пальцы, так и не закончив фразу. — Сань, клянусь, больше всего на свете я хотел завязать со всем тем дерьмом из прошлого. Ради тебя.
— Но не вышло, да? — громко шмыгаю носом, втягивая в себя трескучий кислород.
Вспоминаются слова матери о том, что в депутатское кресло Илье помогли сесть неспроста. Получается, что никуда криминал из его жизни не делся.
Дура беспросветная.
— Жигалов и его крыша скоро останутся без денег дольщиков. Абрамов-старший и Юнусов готовят огромное количество судебных исков. Дымницкий вот-вот обнулит счета подставной фирмы. Сложно объяснить до мелочей, но если коротко, сейчас мы наворотим такое, что последствия будут просто непредсказуемы. Тебе придется уехать. Тобой рисковать я не стану.
— Ты спятил?
Смотрим друг другу в глаза. И лучше бы я не видела всего того, что вижу.
Боль. Раскаяние. Чувство вины.
— Молодец, все продумал, — качаю головой.
— Постарайся понять меня.
— Понять? Зачем ты полез в депутаты! Я была против! Это ты помнишь? — интересуюсь охрипшим голосом.
— Смысл об этом теперь говорить? Так вышло, прости меня.
— Так вышло? Вся твоя жизнь — одна сплошная авантюра. Будет конец этому кошмару или нет? — беззвучно рыдаю.
Еще совсем недавно я искренне считала, что у нас все хорошо, но теперь… Теперь выходит, что это оказалось лишь иллюзией.
— Сань, я всегда мечтал о семье и сейчас мечтаю, но как сложится, загадывать не берусь. В одну секунду мир рухнул.
— Твой? Твой мир рухнул? А что насчет моего? — цепляюсь за его рубашку. — Ты хоть представляешь, что я чувствую? Что творится у меня внутри? Представляешь, м?
Его лоб касается моей переносицы.
Закрывает глаза.
— Ты просила жить по совести. Видит Бог, я пытаюсь! — стискивает челюсти.
— Мне нужно побыть одной.
— Нет.
— Отпусти.
— Саш… — целует висок.
— Отпусти меня! Отпусти!
Какой-то психоз накрывает. Нервы сдают.
Высвободившись из плена его рук, направляюсь к шкафу. Он следом.
— Ты никуда не пойдешь, — захлопывает дверцу, мешая взять одежду.
— Не смей мне приказывать! Я не твоя собственность! — возмущаюсь, снова намереваясь открыть шкаф.
— Прекрати. Сказал ведь, ты никуда не пойдешь, — перехватывает под грудью, оттаскивает назад.
— Не трогай меня! Я буду делать то, что хочу! Сейчас я хочу на улицу!
— Я не отпущу.
— Надоело! Все надоело! Твои амбалы, дежурящие возле меня двадцать четыре на семь! Машины с пуленепробиваемыми стеклами! Наличие револьвера в кармане! — продолжаю вырываться и лупить его. — Мне нужна нормальная жизнь! Не такая! Слышишь, не такая! — кричу во все горло. — К черту! К черту все! Пошел ты! С этой своей свадьбой и завещанием! Придурок! Ненавижу! НЕНАВИЖУ! Зачем мы вообще когда-то встретились!
— Блять, успокойся, прошу, — ловко развернув к себе, обнимает так, что трещат кости. — Я люблю тебя пиздец как. Ты же знаешь это, Сань… Знаешь?
Глотаю соленые слезы, и чем сильнее он прижимает меня к себе, тем острее ощущается та адова боль, что разрывает сердце.
Долго и счастливо не будет. Почему-то именно сейчас понимаю это как никогда отчетливо…
Глава 71. Свадьба
Илья
Бросаю взгляд на часы. Внутреннее напряжение растет в гребаной геометрической прогрессии.
— Спокойно, братан. Она приедет, — Дымницкий ободряюще хлопает меня по плечу.
Хотелось бы и мне верить.
Мы с Сашей не виделись три дня. Она изъявила желание уехать на нашу загородную дачу. Удержать не вышло. Максимум, что я смог — самостоятельно отвезти ее туда и обеспечить безопасность, выставив по периметру усиленную охрану.
Ломаю сигарету, смяв ее в ладони, и выбрасываю в урну. Захожу в здание ЗАГСа.
Знаю, что наложал по-крупному. Приму, если проигнорирует регистрацию, но как жить без нее не понимаю. Не получится однозначно.
— Слышь, Беркут, не представляю, как ты ходишь в этой удавке каждый божий день! — кривится Черепанов, комично прихватывая галстук пальцами.
— Надо перевязать. Криво, — вместо ответа говорит тот.
— Да вы издеваетесь? На этот долбаный узел я потратил час своей жизни.
— Криволапый, — цокает языком Кир. — Дай я сделаю.
— С каких пор ты у нас эксперт по удавкам?
— Закройся и не двигайся.
Пока они усмиряют галстук, продолжаю перебирать варианты.
Что, если она и правда передумала?
Это — самый стремный из них. И вполне себе вероятный, если брать в расчет наш крайний разговор.
— Волнуешься? — напротив меня стоит Аленка. Свободный крой платья не в состоянии скрыть живот внушительного размера.
— Есть такое, — признаюсь я честно.
— Да уж… Сказал бы мне кто-нибудь восемь лет назад, что вы с Сашкой поженитесь, не поверила бы, — улыбается, смахнув слезы краешком носового платка.
В памяти вдруг всплывает один забавный эпизод. Мы с Рыжей ходили по продуктовому рынку, и кто-то из местных бабок-торгашек выдал предположение о том, что она — моя невеста. Помню, как я поржал тогда над этим. Что ж… Теперь, похоже, надо мной смеется тот, кто свыше.
— Я всегда была против ваших отношений, ты знаешь, — Алена берет меня за руку. — Но сейчас, когда я вижу, как ты изменил свою жизнь ради нее и как сильно хочешь сделать ее счастливой… Я… — шмыгает носом. — Я тобой горжусь, Паровозов. И твоя мама тоже гордилась бы.
Разрыдавшись, бросается мне на шею.
— Не плачь, Ален… — осторожно обнимаю ее в ответ.
— Я так рада, что ты не стал, как он. Как твой отец, — всхлипывая, шепчет тихонько.
Да. Меньше всего мне хотелось бы повторить его судьбу. Этого не случится, нет.
— Ну достаточно, уже! И на минуту одну оставить нельзя! — слышу недовольный голос Беркутова. — Хватит обжиматься, повредите моего ребенка! — ворчит и тянет девчонку за руку.
— Ром, перестань себя так вести, и вообще-то, хочу тебе напомнить, ребенок не только твой, но и мой.
— Больше мой, — хмуро на нее взирает.
— Это еще почему? — вздыхает она, поглаживая живот.
— Что за глупый вопрос, Лиса? Без меня его у тебя бы тупо не было. Ясно? Напоминаю, он там