пойдет туда — отвезу лечиться.
— Чтоб не мешалась. У тебя же свадьба с… этой! — кивает на меня Дима.
— Короче…
Паровозов открывает дверь в соседнюю комнату.
— Присядь, Сань, — Кирилл указывает на диван. — Туда тебе не надо.
— Что с ней? Она…
«Лена болеет», — вспоминаются слова, которые однажды произнес Илья.
— Наркоманка, — Дымницкий присаживается рядом, озвучивая вслух мои мысли.
— И давно это началось?
— С тех пор как ты, сука ментовская, снова в нашей жизни появилась! — прилетает гневное от Динамита.
Его слова пропитаны желчью, а взгляд выражает презрение. К сожалению, ничего не изменилось с тех пор, как я по ошибке обвинила их с Антоном в воровстве. Разве что ненавидеть меня он стал еще сильнее.
— За языком следи, — одергивает его Дымницкий, доставая телефон.
— Не я на иглу ее посадила, Дима.
— Ну да, ни ты, ни он не виноваты, а человека на дурку кладут, — цедит зло.
— Это не дурка, а реабилитационный центр. Иди покури, а. Добрый день…
Кирилл встает. Отходит к окну, чтобы поговорить по телефону. По ходу беседы объясняет ситуацию и вызывает платную бригаду врачей, в то время как Динамит, воспользовавшись его рекомендацией, ретируется на балкон. Подымить и успокоить взвинченные нервы.
Нервы на пределе не только у Димы. Сидя здесь, я слышу, как кричит и скандалит Лена. Судя по всему, у нее самая настоящая истерика. По-другому это никак не назовешь.
— Что сказали?
— Скоро будут.
— Мне, наверное, лучше уйти.
— Сиди тут, нельзя тебе одной, сама знаешь.
— Кирилл…
— Саш, он просил не говорить тебе, прости.
— Понятно.
— Один раз Илюха уже пытался отвезти ее на принудительное лечение. Умоляла этого не делать. Обещала, что возьмет себя в руки.
Не справилась значит… Грустно и жаль.
Из прихожей доносится какой-то шум, а уже через мгновение мы видим Яську и Даню.
— Сашка, ты… чего здесь? — подруга очень удивляется.
— С Ильей приехала.
— Нашли документы?
— Да, вот они, — Бортич отдает Кириллу паспорт и другие бумаги. — Че там с ней? Шоу маст гоу он?
— Да. Врачей вызвали.
— Ну и правильно, — Яська занимает место справа от меня. Берет мою ледяную ладонь в свою и крепко сжимает.
Так и сидим. Ровно до того момента, пока не раздается трель дверного звонка, означающего, что за Леной приехали.
В комнату заходят люди в белых халатах. Дымницкий тут же спешит передать деньги одному из них, после чего коротко поясняет, что Свечку нужно доставить в платный реабилитационный центр, а не в госучреждение.
— Буйная значит? — осведомляется один из медиков.
— Сегодня да.
— Не получила то, что хотела?
— Не получила.
— Тогда ясно.
— Успокаивать будем? — обращается к нему девушка-фельдшер.
— Посмотрим, как пойдет, — устало вздыхает тот. — Где девушка?
— Там.
Кирилл провожает врачей. Мы с Яськой взволнованно переглядываемся и обе непроизвольно вздрагиваем, потому что на весь дом раздается истошный вопль Лены.
— НЕЕЕТ! Я НЕ ПОЕДУ! Я ТУДА НЕ ПОЕДУ!
Вот, пожалуй, сейчас начинается самое страшное. Она так пронзительно кричит, что мне самой больно становится.
И вот они здесь.
Лена сопротивляется. Дергается. Кричит. Дерется.
Растрепанная. Худая. Абсолютно неадекватная.
Господи, это кошмар.
— Лен…
— НЕ ОТДАВАЙ ИМ МЕНЯ! НЕ ОТДАВАЙ! ПОЖАААЛУЙСТА! — рыдает, вцепившись в Илью в мертвой хваткой.
— Я с тобой поеду.
— НЕТ! НЕ ОТДАВАЙ…
— Нам необходимо показаться доктору. Тебе помогут, — смиренно терпит ее агрессию. — Надо, понимаешь?
Ничего она не понимает. Бьется в конвульсиях, плачет. Затихает только меня случайно заметив. И этот ее взгляд я запомню на всю жизнь. Просто мороз по коже.
— Ты…
Чувствую, как напрягается сидящая рядом Яська.
— Ты! Все из-за тебя! Из-за тебя он меня бросил! Ненавижу! НЕНАВИЖУ! — намеревается кинуться в мою сторону.
— Успокойся, — Илья ее удерживает, но в нее будто бесы вселились.
— БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТА! БУДЬ ПРОКЛЯТА, СЛЫШИШЬ!
— Галь, готовь укол.
— БУДЬТЕ ВЫ ОБА ПРОКЛЯТЫ!
— Пошли отсюда, — Яся настойчиво тянет меня за руку, но я, даже оказавшись на кухне, все никак не могу прийти в себя. Мое тело одеревенело. Сердце оголтело бьется о ребра. Задыхаюсь от нехватки кислорода. Легкие отказываются выполнять свою функцию.
— На вот, выпей, Сань, — подруга ставит передо мной стакан с водой.
Смотрю в одну точку.
— Они ушли. Ушли. Выпей, моя хорошая, — гладит по голове.
В квартире и правда стало тихо, но только не в моей голове. Там все еще звучит голос Лены…
Глава 69. Приоритеты
Илья
— Здравствуй, дорогой! — Жигалов, улыбаясь, заходит ко мне в кабинет.
— Добрый день, Виктор Алексеевич.
— К тебе прямо не попасть. Все занят, да занят, — протягивает руку, которую я, скрипя зубами, пожимаю.
— Много работы.
— Знаю-знаю. Присяду?
— Конечно.
— Я, собственно, по нашему общему делу. Вынудил ты меня лично к тебе явиться, — устраивается в кресле и жестом просит своего охранника удалиться.
— Я думал, дела у вас теперь исключительно с Соболевым, — даю понять, что в курсе происходящего.
— Ну так а что ж… С Беркутстроем посотрудничать не даешь…
— Я вам уже говорил, толкать Романа на подобные серые схемы — не стану.
— Дружба-дружбой, Илья, а бизнес-бизнесом. Убытки в масштабах Беркутстроя будут вполне сносные.
— Не по понятиям, Виктор Алексеевич.
— Ах, не по понятиям… Ясно все с тобой, — стучит пальцами по столу. — Как жизнь вообще? Слышал, проблемы имеются? Пожар в клубе, взрыв на авторынке… Благо, хоть жертв нет. Предупреждение, полагаю?
— Какого рода, по вашему? — прищуриваюсь.
— Тяжелый ты. И чересчур деятельный стал. Скажу открыто: кое-кому это очень, очень не нравится.
— Кому? Вам? — спрашиваю напрямую.
— Я, безусловно, рыба крупная, — бахвальничает он, — но речь сейчас не обо мне. Бери выше, дорогой. Чуешь, насколько все плохо?
— То есть даже так…
— Ты должен был стать своим человеком. А ты вместо этого что?
Моя бровь ползет вверх.
— А ты увлекся, вжился в роль народного помощника! Перебор уже…
— Претензия мне ясна. Дальше-то что?
— Никогда не поздно принять единственно верное решение.
— И какое же?
— Кончай вставлять палки в колеса и привлекать внимание. Во-первых, угомони писаря-активиста… — произносит с нажимом. — Сообщи, что в твоем присутствии ему и группе гавкучих дольщиков вручат вожделенную жилплощадь. А остальным якобы чуть позже, после того, как возобновится строительство. Пусть притухнут и не поднимают бучу.
— Я не буду участвовать в этой афере, — заявляю сразу, как есть.
— Во-вторых, убеди Беркутова в том, что «Беркутстрой» должен стать инвестором, — продолжает невозмутимо.
— Найдите другую кампанию. Еще раз повторяю: его в это втягивать я не собираюсь. Разве я недостаточно четко обозначил свою позицию?
— Слушай, Паровозов, — наклоняется ближе ко мне, — а ты случаем не охренел ли? Или, может быть, страдаешь амнезией? Забыл, кто тебя вот