— Верно. Если всё пойдёт как задумано.
— А что, не должно?
— Тисте лиосаны. Куральд Тирллан — так они называют свой Путь. Сенешаль Йорруд — не чародей. Он жрец и воин.
Трулл нахмурился:
— У тисте эдур, моего народа, всё точно так же, Онрак…
— И в этом качестве сенешаль должен преклонить колени перед своей силой. Там, где чародей силой повелевает. Ваш подход опасен, Трулл Сэнгар. Вы считаете, будто эту силу дарует вам некий благой дух. Если духа этого сместят или подчинят, вы об этом можете даже не догадываться. И тогда — становитесь жертвами, инструментами, поставленными на службу неведомым целям.
Онрак замолчал и посмотрел на тисте эдур… увидел, как смертельная бледность выпила жизнь из глаз Трулла, как на его лице застыло выражение чудовищного открытия. И вот я даю ответ на вопрос, который ты ещё не задавал. Увы, всеведущим меня это не делает.
— Дух, который дарует силу этому сенешалю, быть может, совращён. И мы этого никак не узнаем… пока означенная сила не вырвется на волю. И даже тогда… злонамеренные духи отлично умеют прятаться. Тот, кого называли Оссериком… пропал. Люди знают его как Осрика. Нет, мне неведомо, откуда знает это Монок Охем. А значит, рука, дающая силу сенешалю, вероятнее всего принадлежит не Оссерику, а какой-то иной сущности, которая приняла облик и имя Оссерика. Однако эти лиосаны продолжают действовать, не ведая о том.
Было ясно, что сейчас Трулл Сэнгар просто не в состоянии что-то ответить или задать вопрос, поэтому Онрак продолжил, гадая, куда же подевалась его обычная немногословность:
— Сенешаль говорил о том, что они сами охотятся — за нарушителями, которые пересекли огненный Путь. Но эти нарушители — не те отступники, за которыми охотимся мы. Куральд Тирллан — не запечатанный Путь. Более того, он лежит рядом с нашим, Телланном, ибо из него Телланн проистекает. Огонь есть жизнь, а жизнь — огонь. Огонь ведёт войну с холодом, истребляет лёд. Он — наше спасенье. Заклинатели костей использовали Куральд Тирллан. Вероятно, как и другие. То, что подобные вторжения могут вызвать вражду лиосанов, никому не приходило в голову. Ибо нам казалось, что нет никаких тисте лиосанов. Теперь Монок Охем знает. И должен это учитывать. Откуда взялись эти лиосаны? Как далеко — или близко — лежит их дом? Отчего они ныне пробудились для обид и вражды? Чего хочет тот, кто скрывается под видом Оссерика? Где…
— Хватит! Пожалуйста, Онрак, хватит! Мне нужно подумать… нужно…
Трулл вдруг вскочил, отмахнулся от т’лан имасса и пошёл прочь.
— Думаю, — тихо проговорил Онрак себе под нос, глядя на взвинченного эдура, — пора мне вернуться к немногословности.
Небольшой обломок кирпичной стены установили в центре круга; заклинатель костей нанёс на его верхнюю часть надрезы и черты, и Онрак осознал, что Монок Охем уже распознал небесные пути двух солнц и многочисленных лун этого мира.
Всё вокруг тонуло в постоянной игре цветов, окрашенных, впрочем, оттенком крови, который иногда передавливала синь, очерчивая всё холодным, металлическим блеском. В данный момент доминирующим оттенком был пурпур, пламенеющий отблеск далёкого пожарища. Но воздух оставался недвижным и влажным, вечно печальным.
Весь мир купался в тенях. У Псов, которых Онрак невольно освободил из каменной темницы, были десятки теней. Изломанный воин задумался, куда же ушли эти звери. Он был уверен, что они покинули этот мир, известный как Зарождение.
Тень и дух воссоединились… в этих зверях было нечто… необычное. Будто оба были сотворены двумя различными силами, двумя аспектами, скованными вместе. Онрак выпустил этих Псов, но, если хорошо подумать, пожалуй, не освободил их. Не освободил Тень от Тьмы. То, что отбрасывает… — от того, что отбрасывается. Воин опустил взгляд, чтобы рассмотреть множество собственных теней. Было ли между Онраком и ними некое напряжение? Явно существовала некая связь, узы. Но он был хозяином, а они — рабами.
На первый взгляд… Безмолвные мои сородичи. Вы идёте впереди меня, вы — следуете за мною. Шагаете по сторонам. Сгибаетесь подо мной. Ваш мир обретает форму от моих костей и плоти. Однако ваши длина и ширина принадлежат Свету. Вы — мост между мирами, но по вам нельзя пройти. Ибо они не существенны. Лишь видимы.
— Онрак, ты закрыт для нас.
Он поднял взгляд. Рядом стоял Монок Охем.
— Да, заклинатель. Я закрыт для вас. Ты сомневаешься во мне?
— Хочу узнать твои мысли.
— Они… не существенны.
Монок Охем вскинул голову:
— Тем не менее.
Онрак долго молчал.
— Заклинатель, я по-прежнему связан узами с вашим долгом.
— Но узы рассечены.
— Отступников должно найти. Они наши… тени. Я ныне стою между вами и ими и потому могу вести вас. Теперь я знаю, где искать, какие знаки высматривать. Уничтожьте меня — и потеряете преимущество в этой охоте.
— Ты выторговываешь… продолжение существования?
— Да, заклинатель.
— Тогда скажи, каким путём ушли отступники.
— Скажу… когда это будет важно.
— Сейчас.
— Нет.
Монок Охем гневно воззрился на воина, затем отвернулся и возвратился в круг.
Теперь это место захватил Телланн. Из грязи проросли цветы тундры, явились мхи и лишайники. На высоте лодыжки жужжали чёрные мухи. В дюжине шагов от них стояли тисте лиосаны, их эмалевая броня пылала странным пурпурным светом.
В пятнадцати шагах слева от Онрака замер Трулл Сэнгар. Эдур обхватил себя руками, на лице его застыло тревожное выражение.
Монок Охем подошёл к сенешалю.
— Мы готовы, лиосан.
Йорруд кивнул:
— Тогда я начну свою молитву, о Неупокоенный Жрец. И явлю доказательство того, что наш Повелитель, Осрик, отнюдь не пропал для нас. Ты узнаешь его силу.
Заклинатель костей промолчал.
— А мне, — спросил Трулл, — когда начать всё кропить кровью? И кто из вас заслужил удовольствие меня ранить?
— Выбор за тобой, — ответил Монок Охем.
— Хорошо. Я выбираю Онрака — только ему я готов довериться. Уж извините остальные, если вас это задело.
— Это следует сделать мне, — заявил сенешаль Йорруд. — Кровь лежит в основе силы Осрика…
Только Онрак заметил, как ошарашили заклинателя эти слова, и воин кивнул в ответ собственным мыслям. Многое открылось в них.
— …и более того, — продолжал Йорруд, — я ведь пролью и свою.
Но Трулл Сэнгар покачал головой:
— Нет. Онрак… или никто.
Затем эдур развёл руки, показав зажатые в кулаках глиняные шары.
Йорруд фыркнул, и лиосан по имени Эниас прорычал:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});