Готов ли я навлечь на себя проклятие богов за такое деяние? – спрашивал он себя ночь за ночью в неподвижные глухие часы. – Конечно, они знают, что я всю свою жизнь верно служил бы своему царю, если бы он был того достоин. Но он был недостоин. И Сменхара такой же. Но египтяне служат своему фараону не потому, что тот достоин того, чтобы ему служили, – напомнил он себе. – Они отдают свою преданность неизменной искре бога в человеке, той вечной сущности, переходящей неизменно от царя к царю. Однако Эхнатон нарушил эту связь. Существует ли она еще? Я не знаю.
Много дней он боролся с собой. Мутноджимет с друзьями уехала на север, в Джаруху и Дельту, праздновать завершение сева. Он стоял в своей колеснице за городом, наблюдая за тем, как упражняются его солдаты; солнце вспыхивало на полированных остриях тысяч копий, и свет его с трудом пробивался сквозь тучи висевшей в воздухе удушающей пыли. Часто, слушая донесения осведомителей, которых он давно внедрил в поместье Эйе, он боролся с желанием пойти к носителю опахала, признаться в своих колебаниях и спросить совета у старика. Он знал, что ему хочется раскрыть свои планы, как-то избавиться от постоянного чувства вины за деяние, которого еще не совершил. В какой-то момент он даже решил подойти к Нефертити с предложением о заключении брака, но отверг эту идею с презрением, которого она и заслуживала. Вдовствующая царица давно утратила его доверие и уважение.
Наутро первого дня фаменоса он проснулся с уже созревшим решением. Он спокойно позволил слугам одеть себя, съел немного сушеных фиг и выехал на плац. С тех пор как армия потерпела постыдное поражение, он приказал проводить постоянные маневры, марш-броски и военные учения. Этим утром он сидел под балдахином, придирчиво наблюдая за тем, как ударные подразделения на колесницах огибают препятствия. День был приятно теплый, задувал легкий ветерок, небо было васильково-синее, и полукруг скал отбрасывал на песок прохладную тень, но Хоремхеб пребывал в тяжелых раздумьях, безразличный к окружающей его красоте. Когда промокшие от пота, обессиленные солдаты повернули к конюшням, он подозвал к себе начальника, который пользовался его наибольшим расположением. Нахт-Мин поклонился и опустился на ковер, стягивая с головы синий льняной шлем и вытирая им лицо.
– Я все еще недоволен солдатами из части «Сияние Атона», – сказал он, кивая с благодарностью, когда Хоремхеб пододвинул к нему вино. – Похоже, они думают, что если они элита, то это ниже их достоинства – учиться управлять колесницей, так же как и уметь сражаться. Я указал им, что возниц всегда убивают первыми, и кто тогда будет править лошадьми этих самодовольных идиотов? Да, нам всем надо было учиться.
– Так мы и учились. – Хоремхеб улыбнулся. – И многие из нас до сих пор носят шрамы от тех учений. – Он подождал, пока молодой человек осушил свою чашу, потом проговорил: – Нахт-Мин, я хочу, чтобы ты послал кого-нибудь в Тжел с моим поручением. Мне требуются услуги наемного убийцы из меджаев.
Нахт-Мин невозмутимо кивнул. Он знал, от кого зависит любое его продвижение по службе.
– В наших отрядах пустынной полиции служит много меджаев, а это гораздо ближе, – возразил он. – Маху может быстро доставить одного из них из Синая.
– Нет. Я не тороплюсь и хочу, чтобы это был человек, который хорошо показал себя в деле и, более того, который никогда не бывал в окрестностях Ахетатона. Я хочу, чтобы его доставили ко мне в дом, а не поселили в казармах. Сколько это займет времени?
Нахт-Мин немного подумал.
– Тжел – наш самый удаленный форпост на азиатской границе. Возможно, месяц. Некоторые меджаи служат наемниками у хапиру. Ты хочешь, чтобы это был иноземец?
– Да, – помедлив, ответил Хоремхеб. – Иноземец очень бы подошел. Не стоит говорить, что это личное дело.
– Я понял.
Хоремхеб знал, что Нахт-Мину не нужно было повторять указания дважды. Он тут же сменил тему и, поговорив еще несколько минут о пустяках, отпустил его.
В последующие несколько недель Хоремхеб и ел, и спал лучше и временами даже забывал, что его план приведен в действие. У него были достаточно крепкие нервы, чтобы спокойно ждать, что теперь судьба пошлет ему. Мутноджимет вернулась из Дельты бледная и пресыщенная, устало поцеловала его и четыре дня провалялась в постели. Он устроил вечеринку на ладье для высших чинов. Он молился местному божеству своего родного селения Хнес и еще Амону.
Он не удивился, когда однажды вечером, на первой неделе фармуси, сидя в саду, увидел, что его управляющий ведет Нахт-Мина и какого-то чужестранца. Меджай был во многом таким, каким он ожидал его увидеть: высоким, длинноволосым, под ниспадающими плотными одеждами явно скрывалось крепкое тело без капли лишнего жира. Фараон Аменхотеп Третий когда-то использовал именно такого, чтобы убить отца Азиру. Не впервые Хоремхеб пожалел, что египетская армия не состоит из меджаев. Он радушно принял гостей, за угощением и вином они говорили о пограничных фортах и их обеспечении, потом Хоремхеб поднялся и проводил Нахт-Мина к причалу. Когда он вернулся к своему гостю, они еще немного побеседовали, потом он проводил его в комнату, повелев оставаться в ней и ни с кем не разговаривать. Человек не возражал.
Теперь все зависит от удачи, – говорил себе Хоремхеб, отправляясь в опочивальню. – Я знаю, где Сменхара будет спать завтра ночью. Я знаю время, когда он любит ложиться, и сколько стражников охраняют его, потому что я сам назначаю их и размещаю по постам. Больше я ничего не могу сделать.
Утром во время учений под дробь барабанов и громкие команды он дал Нахт-Мину дальнейшие указания.
– Сегодня вечером приведи ко мне в сад двух офицеров из своей личной охраны, – сказал он. – Меджай пойдет от причала к входу в дом. Вы должны убить его на этом участке пути, но будьте осторожны. Помни, он сам обучен убивать и при этом оставаться в живых. Если все обойдется тихо, привяжите к телу камни и сбросьте в реку. Если кто-нибудь из моих слуг заметит вас, скажите, что явились получить приказ и поймали вора в саду. – Его голос утратил твердый, повелительный тон. – Ты веришь мне, Нахт-Мин, что я люблю Египет и предан ему?
– Конечно, – ответил тот, встретившись глазами с военачальником. – Я знаю, как выполнять свой долг.
Хоремхеб встретился с меджаем после полудня. Мутноджимет, не подозревая о присутствии чужака в доме, взяла телохранителей и отправилась в город; в доме было тихо.
– Надеюсь, ты не скучал, – заговорил Хоремхеб, шагая по испещренным солнечными пятнами плитам и усаживаясь перед кроватью, на которой лежал гость, заложив руки за голову.
Меджай повернул смуглое, худое лицо к египтянину и улыбнулся.