Читать интересную книгу Норвежская рулетка для русских леди и джентльменов - Наталья Копсова

Глава 51

Наступило чудесное, солнечное, ландыше-сиреневое, с детства любимое девятое мая – день моего рождения и одновременно день Великой Победы во Второй мировой войне. Так, Веронике исполнилось тридцать шесть лет. «Вера в Победу» – таково было мое настоящее имя, потому что Никой звалась древнегреческая богиня Победы, а вера в крылатую Нику легко и естественно складывается в Веронику. Бабушка самолично придумала имя внучке, никто не посмел бы ей возразить. Все годы детства, когда дни «варенья» невероятно важны и каждый ребенок со сладким замиранием сердца ждет самых удивительных и самых волшебных подарков на свете, мой день все равно был самым особым из всех. Самая большая и, искренне верилось, самая великая страна мира праздновала мой день вместе со мной. Военный парад на Красной площади, демонстрация, концерты, весенние женские платья в цветочек на улицах города, смех, салют, первые струи оживших после зимы фонтанов, всегдашние застолья с необыкновенно вкусными на мой личный вкус и взгляд «золотыми» рыбками – шпротами, лимонадом «Буратино», конфетами трюфели и тортом «Прага» – таким запомнился самый лучший день в году. А теперь жизнь научила меня ничего не ждать, не желать и не надеяться! Ах, нет – не совсем еще, видно, приучила: все равно мне будет сегодня хорошо – возьму и сама себе куплю где-нибудь по пути огромное шоколадное пирожное с кремовым верхом. Главный подарок все же налицо – такая вдруг настала преотличнейшая, совсем летняя погода, что вполне можно искупаться в море и тем открыть новый купальный сезон.

Прошедшей ночью мне наконец-то приснился по-настоящему приятный сон, а не эта тягомотная история про залитое то кровью, то вином белое платье, повторившаяся в моих ночных видениях раз, наверное, двенадцать за истекшие полгода. Несмотря на внимательный просмотр нескольких сонников в Интернете, до меня так и не дошло, что сей сон означает и зачем так назойливо снится – даже толкователь самого Зигмунда Фрейда ничего не прояснил. Только накануне своего любимого дня «варенья», впервые за долгое время (если не считать тот сон о былом студенческом счастье, после которого я целый час прорыдала), сумела я во всей полноте раствориться в блаженстве невероятно счастливой дремы, хотя так бывает лишь у детей.

Я лицезрела себя как бы со стороны, с расстояния примерно метра три-четыре, в компании с пятью лучезарными, невыразимо ласковыми и нежными существами. Все вместе мы сидели на чем-то бесформенном, одновременно и упругом, и очень мягком, вокруг круглого розового стола из непонятного материала. Наша беседа или, правильнее, беззвучный обмен мыслями и даже ощущениями, происходила на открытой, скорее всего хризолитовой террасе под арочными с колоннадой сводами на фоне пейзажа из хрустальных пирамид и конусов, сквозь которые просвечивали разноцветные лучи трепещущих в высоком, явно весеннем небе, многочисленных радуг. То, видимо, был город, а другая часть природы в моем сне была представлена в виде моих любимых ландышей, беспрерывно колышущихся и качающихся как бы от дуновений неощущаемого мной ветерка. Меня удивляло, что так цветы сумели вырасти до совершенно фантастических, с могучие дубы, размеров и их полупрозрачные лепестки отличались трехцветностью: розовые, голубые и золотистые в разных сочетаниях.

– Когда человек уходит из Энрофа, то есть из земного мира, то его деяния оцениваются самым простым образом: мы просто-напросто подсчитываем количество искренних улыбок и поцелуев, которые данное человеческое создание сумело подарить любым другим живым существам на протяжении своей жизни.

– Неужели это все?! Неужели никакие другие дела вовсе не принимаются в расчет и совсем ничего больше не учитывается? Человек ведь работал, растил детей, строил дом… – мысленно переспросила я с превеликой горячностью, отчего-то просто поразившись услышанному; даже стало обидно за человечество.

– Но ведь улыбок и поцелуев вполне достаточно! – блистая яркими глазами, подтвердили солнечновласые красавцы излучением дополнительного звучащего сияния, ибо голосами в обычном понимании они не обладали.

– Вы же в Энрофе сами говорите: «Все гениальное – просто!»

На этой мысли я почему-то проснулась и сразу же о том пожалела: когда еще удастся опять вернуться в такой чудесный мираж какого-то иного бытия и восприятия. Утешить себя удалось тем реальным фактом, что накануне удалось сдать последний требуемый тест на звание системного инженера и теперь можно гордо ожидать аж из Калифорнии диплом за подписью самого Билла Гейтса – самого умного и богатого человека в мире на данный момент, основателя компании «Майкрософт».

Доехав до Сандвики, я купила и сразу съела (ох, прости, фигура!) целых два больших пирожных: одно шоколадное, другое крем-суфле и, немного подумав, отправилась в парикмахерскую, расположенную в самом, как я некогда читала в газете, красивом шопинг-центре во всей Норвегии. Нежно-зеленые стены парикмахерской были украшены черно-белыми фотографиями кинодив прошлого времени, среди них я углядела даже длинноволосую француженку Мишель Мерсье в роли белокурой Анжелики – маркизы ангелов. Ох, как же достала меня эта самая Анжелика де Пейрак де Моран д’Ирристрю за прошедшие четверть века!

Я села в парикмахерское кресло к молодому, плечистому и симпатичному турку с именем Эрдоган и твердым голосом, каким в очень старых советских героических фильмах требовали брить «под командарма Котовского», то есть налысо-наголо, с тем же самоуверенным понтом заявила «под Мэрилин Монро». Так я решилась остричь свои по плечи длинные пряди, чтобы с этого дня с новой прической начать совершенно новую жизнь. Вроде бы получилось похоже на знаменитый оригинал, чему я сильно обрадовалась. Парикмахер также остался доволен и своим искусством и собой; вероятно по этой причине он взял с меня почти вполовину дешевле, чем следовало бы. Правда, надо признаться, что я рассказала ему про свой день рождения сразу же, как только уселась стричься, да еще при этом отчаянно кокетничала. В виде Мэрилин и отчаянно при этом подражая ее неровной походке от бедра я прошествовала на пляж, напевая вслух полузабытую песенку своих детских лет про веселый вольный ветер, который не ведает преград и несется куда ему только вздумается:

А ну-ка песню мне пропой, веселый ветер, веселый ветер,            веселый ветер,Поля и горы ты обшарил все на свете,И все на свете песенки слыхал!

Несколько пожилых норвежцев то ли мной любуясь, то ли просто так ошарашенно посмотрели мне во след. Ну и пусть себе удивляются, ведь я теперь как раз самый что ни на есть настоящий клиент психоневрологического отделения!

Кто весел, тот смеется.Кто хочет, тот добьется.Кто ищет, тот всегда найдет!

Жаль только, что при купании новую прическу придется все же подколоть и тем самым слегка смять, зато вода тогда подобную лепоту точно не испортит.

Тот же самый, столь печальный и пустынный зимой, но такой ликующе чудесный сейчас морской залив с радостью встречал добрую старую знакомую. Ласковый бриз, солнце, море, пенный прибой, запахи, словно бы настоянные на морских водорослях, детский смех и вскрики чаек. О, Господи, до чего же бывает хорошо в этом мире!

Как же приглашающе расстилалась передо мной переливчатая, игривая и разноцветная рябь моря, насквозь пронзенная божественными лучами солнца. Тихие волны были до того прозрачны, что сквозь них отлично виделась ожившая подводная жизнь: стайки проворных мальков, прячущихся друг от друга в сетях водорослей; неизвестные мне жучки-попрыгунчики, крохотные крабики и морские звездочки с явным наслаждением покачивались на гребнях томных вод; отлично отшлифованные водой за несколько миллионов лет, кругленькие и блестящие камешки вкупе с маскирующимися под них перламутровыми ракушками призывно мерцали.

Бело-золотистый песок на пляже сразу же начал пылко и жарко целовать мои освобожденные от туфель ступни. Элегантные и изящные яхты, катера и парусники с удовольствием танцевали на водах замысловатые менуэты, а среди них несколько имели паруса алого цвета. Мне сделалось чуточку грустно и жаль себя, потому что я не была Ассолью и ни на одном из этих милых корабликов прекрасный принц меня не ждал. Ну да ладно, придется, видно, и этот факт как-нибудь пережить. Что же с этим поделаешь?! Лучше мне обо всех чисто девичьих и наивных надеждах забыть и сконцентрироваться на зеленеющих кудрявых рощицах вокруг дома-музея платинововолосой голливудской фигуристки Сони или еще на чем-нибудь.

Вон вечно счастливые от пребывания во всей полноте своих жизней, вечно веселые и оживленные человеческие дети с величайшим усердием возводят неподалеку от меня и прямо у самой кромки воды свои сказочные песочные замки. Смешно, что даже взрослые дяди и тети таким же образом часто выстраивают свои жизни; в итоге получается точно такой же песочный дворец и тоже у самой волны жизненного прибоя – точно так же вскоре не останется никакого следа. Большинству из нас совсем не хочется всю жизнь идти долгой, трудной дорогой развития и служения людям и жизни. Нам гораздо легче и приятнее бездумно скакать на зеленом лужке собственного эгоизма и эгоцентризма, поросшем одуванчиками извлечения материальных выгод из всего сущего, бездумности и пошлого безразличия ко всему остальному, кроме себя и своих собственных так называемых кровных интересов. И подобен червяку бывает человек: червю, живущему внутри загнивающего лука и поэтому думающему, что весь мир так горек и так мал, как размер той луковицы, в которой ему «повезло» родиться. Но однажды он вдруг прогрызает наружную оболочку своей гнилой луковицы, бросает взгляд наружу и, потрясенный, вскрикивает: «Я-то думал, весь мир – как тот горький лук, в котором я родился. Но теперь-то я вижу, как огромен и как прекрасен весь наш бесконечно блистающий мир». Правда, он может прогрызть, а может и не прогрызть – большинство так и остается при своем, даже не подозревая о чем-то большем и лучшем. Каждому человеку все время кажется, что он заслуживает чего-то большего и лучшего, а особенно тому, который вовсе ничем не заслуживает даже того, что уже имеет. Как полно это относится ко мне самой, и вот наконец-то я осознанно стараюсь стать хоть чуть-чуть благодарной сияющему дивной прелестью и мудростью миру.