Читать интересную книгу Норвежская рулетка для русских леди и джентльменов - Наталья Копсова

– Скорее всего, врожденная способность, Вероника. Совсем не всем людям такое нужно, такую роскошную блондинку профессиональная память только испортит. Тебе гораздо больше идет память девичья, – зашептал мне на ушко томный молодой человек и крепче прежнего прижал к себе и упоительно нежно в несколько очередей с короткими паузами поцеловал в шею. Я подумала, что разгадала его тактику со стратегией: такие, как он, никогда не рискуют, не будучи абсолютно уверенными. – С самого раннего детства, сколько себя помню, я почти автоматически примечаю практически все, на первый взгляд, не слишком-то важные и значительные детали. У меня само собой так получается. Например, могу совершенно спокойно тебе перечислить имена, фамилии и даже имена русских отцов, то есть я имею в виду отчества всех советских футболистов из самых известных спортивных клубов того времени за любой год. Вот давай, например, попробуем за 1979 год и начнем с «Динамо».

– Ой, нет, Руне, ради Бога, не надо. Я и так абсолютно уверена, что ты все сможешь, – искренне испугалась я таких обширных знаний в футбольной области. Еще только не хватало загрузить мою бедную больную головушку именами-фамилиями каких-то древних футболистов. Да и какой в том прок? Даже если он ошибется или назовет кого попало, я все равно никогда не узнаю. После интенсивного напряга – одномоментного, но поистине титанического мозгового штурма, я все-таки смогла вспомнить только Олега Блохина.

– Хорошо, хорошо. Не волнуйся, дорогая, – покорно и улыбчиво согласился норвежский офицер. – Замечаю также, к примеру, угол парковки машин на автостоянке. Если автомобиль продолжает стоять и спустя два часа, но его диспозиция совсем слегка изменилась, меня это заинтриговывает. Это значит, водитель зачем-то возвращался к своей машине. Может быть, хотел уехать, но затем вдруг передумал, или еще что-нибудь приключилось…

– Ой, как невероятно, Руне! Неужели каждую автомашину помнишь?

– Да, каждую… Вот еще, если человек взял почитать или кому-то одолжил книжку из своего книжного шкафа, то ведь если он даже вернет фолиант на прежнее место, то я, когда опять приду в гости, все равно отмечу такое изменение.

– Ты, Руне, опасный человек!

– Просто мне нравится наблюдать. Мне предельно интересно, кто что любит читать или во что одевается – это же очень многое говорит о личности и ее настроениях. Не так ли, моя солнечно прекрасная, роскошная белла донна Вероника?!

Пьяняще душистые кисти разноцветной сирени игриво касались наших лиц и губ. Золотистые блики щедрого полуденного солнца с вольным задором плясали на крепких скулах мужчины, на его светловатых бровях, на божественным нимбом сверкающим вокруг головы полудлинных волосах. За его ярко-черными, нет, скорее, чернично-голубоватого оттенка зрачками глаз, чуть ранее отчего-то казавшимися мне холодноватыми и чересчур цепкими, теперь плескался огромный и загадочный, струящийся чудной душевной нежностью, лучащийся тихим ожиданием чуда океан чувств. Мужчина взял мою ладонь в свои теплые руки как величайшую, но невероятно хрупкую драгоценность, медленно поднес ее к своему лицу, провел ею по своим бритым щекам, а потом стал очень-очень мягко и осторожно, совсем слегка щекотно касаться ее своими губами. Именно касаться, а не целовать.

А далее губами, а может быть, языком принялся касаться моих волос. Все ближе, ближе к границе между завитками моими и кожей лица… Я замерла, приостановив дыхание, в ожидании его дальнейших действий… Тут он шумно и широко вздохнул полной грудью и, словно бы не в состоянии более сдерживать темперамент, пылко-бурно привлек меня к себе, как впечатал.

– Ника, дорогая, ты себе не представляешь, как я по тебе скучал. Давай поедем ко мне, а? Я приготовлю роскошный ужин с великолепным красным бургундским. Ведь ты не знаешь, как отменно я умею готовить и многое другое тоже умею…

Ах, каким же долгожданным восторгом-фейерверком взорвалась моя, так долго сушившаяся, как вобла на ветру, сидевшая на самой настоящей «голодной диете», женская сущность – я сама испугалась. Не может, не должна, не создана женщина жить без сладких слов, льстивых похвал; глупых, но нежных романтических клятв. Что же делать-то, скажи, Создатель?

– Сегодня?.. Ну никак-с сегодня не смогу, Руне. Ведь я не знала… У меня через какой-нибудь час сеанс индивидуальной терапии с обязательными водно-массажными процедурами. А надо еще успеть до этого переодеться и привести себя в подарок… Ой, я хочу сказать в порядок!

– О, с какой бы невероятной радостью, как бы я мечтал получить этот подарок! Хотя бы в окошечко понаблюдать за его приготовлениями и занятиями водными процедурами! Однако послушай Ника, поверь мне на слово – уж я-то смогу обеспечить водный и любой другой вид массажа ничуть не хуже ваших специалистов. Может, можно как-нибудь договориться с персоналом вашего заведения насчет сегодняшнего вечера, а?

Руне, верно, в предвкушении прикрыл веки и еще прельстительнее, еще поэтичнее и слаще принялся опять целовать мои от природы мягкие и пушистые волосы. Каким-то своим шестым, седьмым или девятым чувством опытный разведчик уловил, пронаблюдал, вычислил, выяснил (затрудняюсь определить, что именно здесь подходит больше всего) мою самую глубокую, самую личную, самую тщательно хранимую от всех тайну.

Глава 50

Природа, если мне признаваться до конца, от самого рождения наградила меня просто роскошной чувственностью. Вот из одного дамского романа в другой кочует такая милая фразочка: «Диана была поразительно чувственна по своей натуре», но писатели редко снисходят до объяснения, а что же это значит. Следуя стандартным текстам стандартных любовных историй кажется, что героиня так и норовит броситься из одних крепких мужских объятий в другие, из кровати одного кавалера со сверхреактивной скоростью переместиться в кровать следующего.

Мне же кажется, что такие прыжки совершаются по совершенно иным соображениям, не имеющим к истинной сексуальности ни малейшего отношения. Скорее всего такие женщины мало что в принципе способны почувствовать. На самом деле выдающаяся сексуальность, она же чувственность, означает следующее: на меня в любой момент может повлиять что угодно, как угодно и в любом месте. Капельки летнего дождя, упавшие на лоб и медленно стекающие на ресницы; прохладная морская волна, вольно подкатившая под самый живот; пушистый сибирский котеночек, ласково потершийся о щиколотки ног; весенний ветерок, запутавшийся в волосах; рыжее пламя костра в ультрамариновой синеве ночного таинственного леса или в интерьере белокаменных каминов; напоминающий о давным-давно позабытой мелодии, влекущий запах незнакомых духов – все такое способно привести меня в неописуемый, неконтролируемый восторг до дрожи. Будучи девочкой, я стала догадываться, что живу не совсем в том самом мире, что окружающие меня люди. Слова-то такого не ведая – оргазм, ребенок Вероника в самой волшебной полноте, в самом безумном упоении, в самой полноте поистине сказочных ощущений испытал все мыслимые и немыслимые формы божественных разрядок на каких-нибудь крутых горках-каруселях; в пенной, с запахом хвои, ванне или от шаловливой щекотки школьных друзей. А уж если правильно ко мне прикоснуться в некоторых, особо чувствительных участках кожи… Ой, тогда только держись, девочка Ника! По этой самой причине я терпеть не могла рукопожатий и сумбуров родственных объятий, а взрослые утверждали – дичилась.

С течением времени я научилась справляться со взрывами внезапных эмоций и, не дрогнув, держать мускулатуру лица. Естественно предположить, что Вероника-девочка умела саму себя использовать в качестве музыкального инструмента по извлечению принадлежащих другим мирам энергий. Вовсе не великое возбуждение являлось для меня желанной целью, а следующая за ним тихая и светлая растворимость в океане мира, полное слияние со всем сущим и вечно живым. Невероятная, божественная по сути, приходящая совсем не слышно, подобно вечерней росе, неповторимая внутренняя успокоенность. Именно к спокойствию души, когда все самое волшебное на свете начинает вкрадчивую беседу с человеком на своих собственных языках, а он, к полному своему изумлению, абсолютно все понимает, стремилась моя упрямая натура. Да. Наверное, всем рожденным на нашей земле свойственно желание хоть изредка почувствовать себя струнами в волшебных пальцах или простыми звуками неописуемо дивных голосов.

Профессионально натренированный и до кошмара проницательный норвежский контрразведчик сумел меня легко раскусить и без всякого зазрения совести полюбил нежданно-негаданно ударять в мои самые уязвимые места. За долгие годы упорных тренировок я так здорово научилась скрывать даже легкие тени своих причудливых реакций, что никакой мужчина на свете, да будь он хоть трижды разведчик, не мог бы стать в чем-то уверенным в отношении меня наверняка и до конца. Может показаться, что я как-то чересчур специфична в вопросе половой принадлежности, однако я убеждена, что поскольку сильный пол так и не научился до конца доверять своей интуиции и полностью на нее полагаться, то именно этот, столь распространенный среди мужчин, недостаток по сути заставляет почти любого из них проживать жизнь тугодумца-слепца. А следом пришла в мою голову мысль о Вадиме, который, хотя и сумел за столь долгое время совместной жизни прознать про все женины особенности и секреты, но отчего-то никогда не предпринял попытки взять меня под свой неусыпный надзор и контроль именно вышеупомянутым способом, хотя такое удалось бы ему легче всего.