Читать интересную книгу 100 магнитоальбомов советского рока - Александр Кушнир

Янка Дягилева спела на альбоме (вместе с Анной "Нюрычем" Волковой) "Нюркину песню", народную песню "Сад" и композицию Михаила Танича "Белый свет". Последняя была аранжирована в стиле вокально-инструментального ансамбля, исполняющего "белый танец" на выпускном вечере в школе. В качестве электрооргана здесь использовался однооктавный детский синтезатор "Соловушка", прозванный музыканами "расческой". "Мы не играли на всяких современных "Ямахах" потому, что, несмотря на их якобы богатую окраску, они имеют характерный неживой звук, - вспоминает Летов. - А используемые в 60-х годах инструменты были живыми и даже электроорганы имели очеловеченное звучание".

Надо сказать, что на записи "Хроники...", впрочем, как и на любых сессиях "Коммунизма", музыкантами проводилось множество экспериментов со звуком. В частности, ими были опробованы разные версии треков, отличавшихся изменением скорости на двух магнитофонах "Олимп". В результате подобных опытов (продолженных впоследствии на "Прыг-скоке") партии ударных могли звучать таким образом, словно в сессии участвуют как минимум два барабанщика. Фрагмент из книги "Повесть о настоящем человеке", язвительно прочитанный Кузей Уо, сопровождался хитроумным "плэйбэком", в "прямом" варианте которого Кузя наяривал смычком по струнам бас-гитары. Динамики, из которых раздавался весь этот джаз, поднимались музыкантами в воздух и поворачивались под разными углами, чтобы звук носил то нарастающий, то убывающий характер. Затем этот психоделический хаос был превращен в ленточное кольцо, выполнявшее функцию инструментальной подкладки - правда, весьма дисгармоничной.

Венчала альбом эпохальная "Мясная избушка", во время записи которой произошла целая цепь cовпадений и необъяснимых мистических явлений. Из окон летовской квартиры выпадали стекла, со стены падал портрет Моррисона, отключалось электричество и гасли свечи. Сама же композиция представляет еще один летовский крик о том, как внутри человека "загнивает душа". Вокала, как такового, здесь не было. Как не было и шаманской монотонности, оголтелого бреда или безрадостных исповедей. Практически полное отсутствие инструментов - в полной тишине происходит раскаяние, публичное распятие самого себя под отдаленный звон церковных колоколов: "Я разбил себе вдребезги лоб / О величавые достоинства мстительной памяти / Ненароком наблюдая / Как в мясной избушке помирала душа".

Когда эта композиция наконец-то была зафиксирована на пленку, а альбом - окончательно смикширован, участники проекта решили его не тиражировать. Замораживание "Хроники", по-видимому, обуславливалось желанием Летова избежать очередных обвинений в суицидальной тематике. Второй вероятной причиной являлось разочарование Летова, вызванное примитивной реакцией большинства слушателей на опусы "Гражданской обороны". Возможно, именно в тот момент Летов вспомнил почитаемое им Евангелие от Фомы: "Не давайте того, что свято, собакам - дабы они не бросили это в навоз".

Но судьба распорядилась по-иному. Так случилось, что "утечка информации" была достаточно велика и альбом начал распространяться стихийно, помимо воли его создателей. Несмотря на то что тот же Кузя Уо считал "Хронику" "очень цельным альбомом", из которого "нельзя выбросить ничего лишнего", Летов со временем прозаично разорвал эту работу "на куски". Часть композиций была опубликована в рамках его нового проекта "Егор и оп...еневшие" (на альбомах "Прыг-скок" и "Сто лет одиночества"), "Нюркина песня" вошла в посмертный альбом Янки "Стыд и срам", а несколько номеров попали в "коммунистический" кассетный сборник "Благодать. Часть IV". Непосредственно сам альбом "Хроника пикирующего бомбардировщика", который тот же Летов считал наивысшим достижением "Коммунизма", в первоначальном виде переиздан так и не был.

Миссия: Антициклон С миссией в Москве (1990)

сторона А

Вот и вся любовь

Цветочки и ягодки

В этом пальто

Если это революция

сторона В

Будет время

Что дальше?

Дурацкий танец

Эпитафия

Олег "Волчок" Волков, Николай Брославский (вверху), Геннадий Вяткин и Константин Иванов (внизу), 1990 год.

..."Миссия" родилась в Магадане в 1986 году. В то время столица Колымы переживала настоящий рок-бум - в каждом микрорайоне было по несколько групп, которые думали, что умеют играть. В рок-клубе собрались преимущественно коренные жители - дети и внуки тех, кто прибыл на Колыму за деньгами, романтикой или по этапу. Такой своеобразный всплеск духовной активности посреди девятимесячной зимы у моря, покрытого льдом.

Законодателями местной музыкальной моды были "Доктор Тик" и "Восточный синдром". Первые, тридцатилетние "дети-цветы", большую часть времени проводили в теплице своей коммуны, где играли мелодичные "блюзы любви" для помидоров и братьев по духу. Вторые осваивали новые энергии Japan, Тalking Heads и Фриппа.

Обе команды расширили спектр восприятия рок-музыки - впрочем, весьма своеобразно. Как заявляли идеологи из "Доктора Тика", "року клавиши нэ трэба". И молодые рок-клубовские музыканты восприняли этот тезис как руководство к действию. Не сговариваясь, они начали использовать граничащие с трюками инструментальные приемы, после которых гитары стонали или начинали заикаться. Так формировался магаданский гитарный саунд, который не мог не оказать влияния на "Миссию: Антициклон".

...Ведомая басистом Геной Вяткиным и барабанщиком Олегом Волковым группа сразу же стала играть "тяжелую" музыку, напоминавшую скорее некую неопознанную разновидность гранжа, чем металл. Их первая программа называлась "Опасная зона" - тексты социальные, энергия била через край и публика на концертах заводилась с полуоборота.

Осенью 87-го года "миссионеры" заменили игравшего в манере Блэкмора Игоря Матвеева на более современно мыслящего гитариста Колю Брославского. Затем в группе появился второй гитарист, Костя Иванов. На первый взгляд, он был странным приобретением, потому что, даже по собственному признанию, почти не умел играть. Но что-то Вяткин и Иванов разглядели друг в друге. Костя был самым молодым в группе, но учился потрясающе быстро. С его приходом группа кардинально изменила манеру игры - в частности, пружинистый бас Вяткина был выдвинут вперед в качестве основного инструмента. Это был смелый ход. "Я не играю по общепринятым правилам, - считает Вяткин. - Я играю так, как это надо мне. Я сам себе стиль".

На репетиции Вяткин приносил тексты и наброски мелодий, которые затем обрастали аранжировками. Большое влияние на конечную редактуру композиций оказывал Волков, который не только стал лучшим барабанщиком Магадана (позднее - сотрудничество с "Восточным синдромом", "Доктором Тиком", "Конец, Света!"), но и тонко чувствовал гитару. Именно Волков создал окончательную аранжировку главного хита "Если это революция", разбирая с гитаристами эту композицию чуть ли не понотно.

Геннадий Вяткин на записи альбома.

Следующим шагом на пути к звуковому прогрессу стал отказ музыкантов "Миссии" от применения фузз-педалей. Первой композицией, на которой был осуществлен переход к почти чистому, но очень плотному гитарному звуку, стала "Вот и вся любовь", оказавшаяся впоследствии заглавной на альбоме "С миссией в Москве".

Весной 88-го года дружественный "Восточный синдром" со своей "Студией-13" стал лауреатом всесоюзного конкурса магнитоальбомов, что подхлестнуло "Миссию" к созданию альбома "Супербалет". Эта работа оказалась новой ступенью в развитии группы. До этого в активе "Миссии" числился альбом "Вкус магнитного хлеба", записанный в Анадыре со звукооператором Павлом Подлипенко. Получился "справочник для фанов", которые наконец-то смогли понять, о чем поют их кумиры. В "Супербалете" (на обложке которого толстая балерина-ракета улетала в открытый космос) были слышны не только слова. Со всего города музыканты свезли лучшую аппаратуру, а для игры на саксофоне из "Синдрома" был приглашен Володя Бовыкин.

Однако по ряду причин эта запись "миссионеров" не удовлетворила. После небольшого перерыва работу решили возобновить. Вторая и третья (!) версии "Супербалета" только усилили разногласия в группе. В конце концов музыканты запутались в обилии версий и аранжировок. Цельности, которая присутствовала в первом "Супербалете", в поздних вариантах уже не ощущалось. Зато в рок-клубе появился анекдот: Вопрос: Ты не знаешь, куда пропала "Миссия"? Ответ: Знаю. Пишет восемнадцатую версию "Супербалета".

Тем не менее эти сессии пошли группе на пользу. Позабыв свое хард-роковое прошлое, "Миссия: Антициклон" начала исполнять музыку, которая не имеет названия и поныне. "Форма рок-н-ролла никак не была связана с нашими композициями", - справедливо замечает Костя Иванов. Действительно: какая-то идеально гармоничная смесь жесткого гитарного нью-вэйва, гранжа, джаза, "хоквиндовской" психоделики и почти "тирексовского" мелодизма. Прибавьте к этому наполненные сюрреалистическими образами интуитивные тексты Вяткина, сочетающие в себе элементы аллегории и неутешительные прогнозы на будущее. В Союзе еще не было президента, но в "Революции" художник уже рисовал его портрет, а по ночам расклеивал листовки. Россия еще не вела никаких войн, но "цветочки в строю, ягодки в гробах" как бы готовили слушателей к грядущим катастрофам. "Мы часто двигались впереди жизни", - вспоминают музыканты.