Читать интересную книгу 100 магнитоальбомов советского рока - Александр Кушнир

"Игра", исполнявшая в начале 80-х ортодоксальный арт-рок, не оставила после себя эпохальных альбомов. Но именно в этот период Панченко сделал несколько открытий, касающихся особенностей студийной работы и собственного стиля. "На определенной стадии я начал мыслить простыми категориями, находя в современных мелодиях отголоски каких-то древних культурных цивилизаций и полузабытых мотивов, - вспоминает он. - В поисках фундаментальной связи времен я пренебрег поздними наслоениями и произвел некоторые упрощения и хирургические вмешательства, чтобы добраться до сути вещей. В этом заключалась главная философия группы "Товарищ".

Панченко не любит до конца раскрывать найденые секреты, но взятая им на вооружение формула "фолк + панк = фолк-панк" предоставляла пищу для игры ума единомышленников-музыкантов. Коллег по группе Панченко ласково называл "чудаками", а извлекаемые ими сочетания странных аккордов - "номерами". Несложно представить, сколько понадобилось сил и терпения Леше Сове (скрипка, ударные), Елене Панченко (бубен, клавишные), Ярославу Куликову (бас, подпевки) и Жене Ходошу (флейта, клавиши, барабаны), чтобы придать законченную форму лавине идей, носящихся в голове Панченко.

Александр Панченко. Начало 90-х.

Тексты песен "Товарища" были насыщены сюрреалистическими аллегориями ("Блюз", "Здесь"), абстрактной лирикой ("Троица"), а также извечным панковским скептицизмом ("Застольная", "Распад ума"). Озлобленный характер некоторых композиций объяснялся региональными особенностями - Харьков был одним из немногих "заповедников застоя", где рок продолжали душить вплоть до 89-го года. В рецензии на одно из первых выступлений "Товарища" некий официальный критик писал, что "тексты группы обладают ярко выраженным сходством с настенным фольклором общественных уборных".

Обычная история. К чести Панченко необходимо заметить, что он довольно индифферентно реагировал на подобные укусы и на критику в целом. Он отрешенно бродил по городу, целиком погруженный в собственные мысли, с покрасневшими от недосыпания глазами и пачкой книг под мышкой. Таких людей обычно называли "ботаниками".

В промежутках между проведением научных семинаров с участием харьковских авангардистов и изучением книг по теории вероятности Панченко продолжал вести раскопки в области полузабытых музыкальных форм. Он специально ездил в Среднюю Азию для изучения особенностей местного фольклора и позднее защитил диплом по теме "Народная музыка Казахстана". Его любимыми рок-произведениями были опусы ранних Talking Heads, акустические композиции Led Zeppelin, а также творения эстонского ансамбля Hortus Musicus, который органично реанимировал в своих работах дух позднего средневековья. Похоже, в представлении Панченко эпоха инквизиции и ее жестокие нравы выглядели как наиболее интригующий период вселенской истории. Неудивительно, что вершиной экспериментов "Товарищa" по скрещиванию традиций разных эпох и культур стала стилизованная под средневековую джигу композиция "Любовь". Это была удивительно красивая лирическая мелодия с пронзительной скрипкой и не менее впечатляющим по красоте текстом: "В голове мечется щегол очумелый / Бедное тело / Смерть в образе щегла, замерзшего на лету".

"Любовь" - одна из первых композиций, которая помогла мне докопаться до собственной сущности, - вспоминает Панченко. - В ту пору на каждом шагу все пытались на меня влиять и воспитывать. Но мне удалось, пусть немного коряво и несовершенно, найти собственное правдивое отражение, не зависящее от посторонних взглядов".

"Любовь" стала одним из центральных произведений, исполняемых "Товарищем" в феврале 89-го года в Харькове на всесоюзном фестивале "Рок против сталинизма". Эти концерты стали настоящим прорывом из категории "многообещающих талантливых аутсайдеров" в недооцененную современниками супергруппу. В течение года "Товарищ" выступил на крупнейших рок-фестивалях в Москве ("Сырок") и в Киеве ("Полный гудбай"), а дебютный альбом "Что угодно, как угодно" занял первое место во всесоюзном конкурсе магнитоальбомов, проводимом минским журналом "Парус". "Любовь" оказалась единственной композицией, которая прозвучала на альбоме не в студийной, а в концертной версии, записанной во время вышеупомянутого рок-фестиваля в Харькове. 

"Не хотелось заезживать хорошую песню, - вспоминает Панченко. - Мне показалось, что наш ревербератор не может дать такого натурального отзвука, который был на этой концертной записи. Во время выступления в зале был дурацкий, со страшным отлетом, повтор. Именно то, что надо".

Слава Куликов (позднее - группа "Эльза").

Женя Николаевский.

Необходимо отметить, что после долгих лет студийных проб и ошибок Панченко стал ярым пропагандистом живого звучания. Он считал, что музыка должна содержать разумное количество ошибок и грязи - плюс наличие "человеческого фактора", который бы и придавал записи определенное своеобразие и привлекательность. Он люто ненавидел работы типа "Тubular Bells" Олдфилда, полагая, что бесчисленное количество наложений делало музыку вялой и безжизненной.

"По итогам многолетних споров со своими друзьями-врагами из предыдущей группы я понял всю пагубность методики наложений, - размышляет Панченко. - Звукооператорам в союзе с современными технологиями удается высосать из музыки жизнь до такой степени, что сама музыка выглядит как упорная и натужная работа". 

Нелюбовь Панченко к стандартному студийному подходу усилилась после неудачных попыток записать несколько песен "Товарища" в студии харьковского телевидения, а затем - на областном радио. Линейный профессионализм матерых государственных аппаратчиков был безоговорочно забракован, но конкретной альтернативы пока не предвиделось. И тогда Панченко решил действовать на свой страх и риск.

Август 1989 года. "Товарищ" записывает четыре песни на подпольной студии "ОК Саунд". Во время сессии происходит принципиальный отказ от наложений. Импровизированно записывается "Троица" - перевоплощение рок-н-ролла в акустический трэш - каскад междометий и обрывки фраз, выплевываемых Панченко на фоне инструментального шквала. Что бы ни говорили недоброжелатели, энергии здесь оказалось с избытком - что называется, "могу и вам одолжить, если не хватает".

Третья и решающая сессия "Товарища" состоялась осенью 89-го года в одном из частных домов в привокзальном районе Харькова. Половину здания занимало жилище Евгения Николаевского - звукооператора и, в недалеком будущем, барабанщика многих харьковских рок-групп. К тому моменту "Товарищ" распрощался со своим барабанщиком Андреем Монастырным (сыгравшем на "Любви" и "Танце"), и Николаевский играл партию ударных в "Распаде ума" - буйном акустическом unplugged'е с маршевым ритмом и злым текстом, исполненным сверхэнергичным двухголосием Панченко и Куликова.

"По техническим причинам барабанщика приходилось отсаживать в отдельную комнату, и меня это очень сильно раздражало, - вспоминает Панченко. - Мне хотелось видеть его глаза, хотелось, чтобы вся группа ощущала во время записи живой контакт".

На нескольких композициях попеременно барабанили скрипач Леша Сова и 18-летний мультиинструменталист Евгений Ходош, который также сыграл на флейте в "Застольной" и на синтезаторе в рок-н-ролле "Здесь".

К ноябрю восьмимесячный марафон, связанный с записью альбома, наконец-то подошел к концу. Последним записывался "Пролетарский демон" - скрипично-гитарно-барабанный боевик с издевательским сюжетом о демоне, который "со скотскими ухмылками" призывает отдыхавшую в кофейне богему идти работать на завод: "Он говорил, что счастье в том / Чтобы завтракать горячим борщом / Читать газеты, стоять у пивных / На трибунах протирать штаны / Никому не говорить: "Увы" / Пить вино из овощной ботвы... / Шуби-дуба-во!"

По воспоминаниям басиста Ярослава Куликова, конечный вариант "Пролетарского демона" был склеен из двух кусков. На одной из репетиций было записано очень темпераментное начало, а на следущий день был сыгран не менее темпераментный конец. Место стыковки двух частей было скреплено "при помощи молотка и гвоздей", но зато весь огненный драйв момента был сохранен.

"...Запись получилась плохая, потому что она задумывалась как плохая и она вышла плохая, - считает Панченко. - Не было желания играть хорошо. Было полное удовлетворение тем уровнем, на котором это все происходило. Если в этом альбоме и присутствует удача, то она заключается в том, что была найдена специальная музыка, которая смогла выдержать дерьмовый звук, дерьмовые инструменты и дерьмовых музыкантов".

Вскоре группа "Товарищ", не выдержав тяжести внутренних противоречий, распадается. Как это и случается с несостоявшимися супергруппами, на ее осколках возникло сразу три коллектива: "Казма-Казма" (Евгений Ходош), "Эльза" (Ярослав Куликов) и "Чужой" (Андрей Монастырный). Функции барабанщика в каждом из проектов в течение нескольких лет выполнял Евгений Николаевский.