– Это так, – еле выговаривает Ориту.
– Инху мёртвый… – как-то задумчиво, нерешительно говорит стражник.
– Ваш Инху оскорбил величие Прайда, – говорит Элсу. – И пытался обнажить оружие, чтобы убить меня. Я – любимый сын Льва Львов.
В его тоне столько жестокой надменности Прайда, что стражники больше не спорят. Нам открывают ворота – и отряд въезжает в крепость.
Двор мощён каменными плитами. Мрачно, пыльно и тесно; постройки из тёсанного камня – на расстоянии пары конских корпусов друг от друга, зато двор покрывает тень даже около полудня. Самое высокое сооружение – сам… донжон, я бы сказал, со сторожевой башней в виде штыка, потом – маленький храм с угрюмым ликом Творца в солнечном диске над входом. Дальше – конюшни, казарма, колодец… Между двумя постройками – лоскуток зелени, белым облачком цветёт миндаль и реденько алеет пара довольно чахлых деревьев т-чень: на затоптанной траве под деревьями возятся дети. Родничок бьёт в каменное корытце – и по ступенчатым желобкам стекает куда-то на задний двор, где теряется из виду. Самое широкое пространство – что-то вроде плаца напротив входа в храм. На краю плаца, к сооружению из жердей и вкопанных в землю столбов, вроде коновязи, привязаны – между столбами, за запястья, спина к спине – двое мальчишек, едва во Времени, одетых только в полотняные штаны длиной чуть ниже колена, босых. Их полунагие тела – в свежих синяках и царапинах, лиц не видно – головы опущены.
Под навесом у казармы волки играют в местную игру – похоже то ли на домино, то ли на нарды – и отвлекаются на нас. Рабыня с татуированным лицом и голой татуированной грудью, в одних складчатых шароварах, роняет глиняный кувшин и бежит опрометью куда-то за угол. Четверо волчат, отрабатывающих удары на палках, опускают палки и дико пялятся на наших девочек и на северян, я подозреваю. Редкое зрелище.
– Позовите Хотуру, кто-нибудь! – приказывает Анну.
Эткуру, Элсу и Кору подъезжают ближе к нему. Мои северяне останавливают лошадей рядом со мной.
– Оу, – еле слышно говорит Ар-Нель на языке Кши-На, – откуда у меня такое чувство, что драка может приключиться прямо сейчас – и я в этой драке кого-нибудь убью впервые в жизни?
– Интуиция, наверное, – подхватывает Юу в тон.
Тут и появляется хозяин усадьбы – хотя никакая это, чёрт бы её взял, не усадьба, а Хотуру – не помещик. Я затрудняюсь подобрать аналог его роли. Наместник?
Ему – лет сорок или около того; он заматерел и выглядит очень брутально, как случается с основательно подтверждёнными мужчинами, проводящими много времени в тренировках и спаррингах. Лицо, почти квадратное из-за квадратной нижней челюсти, узкие глаза, губы тонкие. Его волосы спрятаны под тёмно-синюю «бандану», на нем шаровары и что-то вроде короткого халата или кимоно, тканого пёстрым, сине-зелёно-чёрным геометрическим орнаментом. С ним – пожилой бесплотный священник с львиной бляхой поверх широкого балахона, пара бесплотных помоложе – то ли служек, то ли секретарей самого хозяина, и высокий хмурый парень лет двадцати. Сын, наверное – его скуластая угловатая физиономия изрядно похожа на суровое лицо Хотуру.
– Эй, кто… – начинает Хотуру и осекается.
– Я тебя помню, – говорит Элсу, и его жеребец пританцовывает под ним. – Ты – тот Хотуру, о котором отец мой, Лев Львов, сказал на Совете Старших Прайда: «Граница заперта их мечами…»
Хотуру расплывается в улыбке, которую издали можно принять за искреннюю.
– Творец мой оплот! – восклицает он. – Маленький Львёнок, любимый брат! Ты живой! Ты цел! С тобой – старшие братья! Счастливы наши звёзды – и возрадуется Прайд!
– Очень славно, – говорит Элсу, и я понимаю, что этот честный и отчаянный парень может быть здорово неприятным, когда захочет. – Ты знаешь меня – значит, твои люди больше не будут пытаться оскорбить Прайд в моём лице?
– Любой, кто посмеет, будет наказан! – заверяет Хотуру, прижимая руки к сердцу.
– Уже, – Элсу указывает на волков, снимающих труп с седла.
– Нашим людям нужна пища, нашим лошадям нужен корм, всем нужна вода и отдых, – говорит Эткуру. – И твой долг – принимать детей Прайда как полагается.
Я думаю, что не слишком приятно говорить с земли с теми, кто верхом – получается снизу вверх – но Хотуру, так и не отнимая рук от груди, заверяет, что ему радостно, почётно и он готов.
И его свита кланяется. А волки кланяются в пояс. Хотуру приказывает устроить всех, наши бойцы обоего пола, наконец, спешиваются, а рабыни, укутанные по самые глаза, тащат мешки с «кукурузой» для лошадей, сыплют в колоды около конюшен…
Ар-Нель, оказавшись около меня, тихо говорит:
– Здесь умеют лгать, улыбаясь.
– Тоже так думаете? – говорит Юу.
Ар-Нель кивает – и нас приглашают под навес. Деревянный помост там застелен потёртым ковром, валяется куча подушек, сшитых из кусочков кожи, и на круглой столешнице, снабжённой низенькими, в спичечный коробок, ножками, стоит плетёная корзина – или ваза – с сушёными фруктами и орехами.
И Элсу так и идёт рядом с Кору, а Эткуру заминается. Думает, позвать ли Ви-Э, а если да, то как.
– Возьми её, брат, – говорит Анну, проследив его взгляд.
И мы все – в обществе двух женщин – заходим под навес и садимся на ковёр. Только тут Хотуру осмеливается спросить:
– Братья, я не понимаю… Есть с рабынями и язычниками за одним столом? И те… ваши люди… среди них…
– Наши братья и сёстры, пленные, которых нам отдал север, – говорит Анну холодно. – Чего ты не понимаешь? Никого никогда не терял?
– Пленные… – Хотуру натянуто улыбается. – Маленький Львёнок, это с тобой…
– Мой оруженосец, – говорит Элсу, и его глаза темнеют. – Не начинай, брат. Она спасла мне жизнь и больше, чем жизнь. Не смей унижать её.
Кору подбирается, как кошка перед прыжком. Элсу обнимает её за плечи, но так, чтобы не помешать вытащить нож. Хотуру и его свита пытаются сделать хорошие мины.
– Прости, брат, – говорит Хотуру почти заискивающе. – Ты собираешься в Чангран с этой женщиной? Вы с ними собираетесь возвращаться к Прайду, братья?
– Собираемся, – говорит Анну. – Они – это и есть Прайд. Волки – братья Прайда. Разве нет?
– Они же не волки… – Хотуру мнётся. Хочет спросить напрямик, но боится, не смеет.
– Да простит меня Львёнок, – подаёт голос пожилой бесплотный, – а язычники? Они-то никакого отношения к Прайду не имеют…
– А, – смеётся Анну. – Они – послы. Барсята. Добродетельные парни, жаль, пропадают в безверии…
Анну быстро переглядывается с Ар-Нелем. Ар-Нель улыбается.
– Уважаемый Господин Хотуру, – говорит он по-лянчински, тщательно произнося каждый звук, – я, Барсёнок Ар-Нель, восхищён вашими братьями по вере. Они – достойнейшие люди, мы непременно найдём истину вместе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});