кипящей лавы в безумной голове, мозги в которой словно кто-то дубинкой лупасил, в комнату вошла мама и, осторожно сев на край кровати, ужасно обеспокоенно взглянула на дочку, глядящую пустым, невидящим взглядом в потолок:
– Женя. Это из-за него, да? Из-за Сергея? – тихо спросила она, а Женька вздрогнула, услышав его имя и почувствовав новый поток слез, подошедших к ее горлу болезненным комком.
Она медленно посмотрела на маму, не зная, как ей сказать, боясь даже произнести вслух свою мысль, которая парализовывала ее не хуже энцефалитного клеща, но мама должна была знать, она ужасно волновалась, Женя видела это по ее глазам, под которыми залегли темные тени, и, вздохнув, ощущая слезы в горле, шепнула:
– Да, мам. Он… он… он женат. И у него есть ребенок.
Все, слезы выстрелили, как из водного пистолета, Женя прижала бледные, холодные руки к пылающему лицу и зарыдала, не в силах остановить страдание, а мама сокрушенно покачала головой:
– Женя, Женя, Женечка, не плачь, дочка, подожди… Он не говорил тебе? Ты не знала?
Женя закивала, продолжая рыдать, а мама отняла ее руки от лица и, вздохнув, проговорила:
– Знаешь, Женя… Иногда, мне кажется, бывают такие ситуации, что лучше поступиться некоторыми принципами, иначе не будет счастья ни тебе, ни тому, кто от тебя зависит… Сергей совершил ошибку… Но единственное, что сейчас действительно важно, так это то, любит он тебя или нет.
Женя расширенными глазами посмотрела на маму, от изумления даже перестав плакать.
– Мама! – прохрипела она больным голосом. – Ты… ты что такое говоришь?? Поступиться принципами??? То есть… то есть увести его из семьи ради собственного счастья?? А как же его дочка? Она же такая маленькая!! Она что, обречена быть несчастной?? Только потому, что какая-то рыжая дура влюбилась в ее отца??? Мам, это что за ужасы жизни вообще?!? Ты сама! Ты меня учила по-другому!!!
Мама вдруг улыбнулась и тихо проговорила:
– Я думаю, ты преувеличиваешь насчет несчастья ребенка… Многие семьи растут без отцов, и это плохо, да… Это несет в себе определенные последствия… Но не всегда оборачиваются несчастливым детством. Другое дело – если он любит свою жену, а с тобой… с тобой просто поступил подло… Но знаешь, – вдруг пожала она плечами, – когда он приходил к нам домой, мне показалось… Мне показалось, что он очень сильно влюблен в тебя. Ну а твое поведение и волнение выдавало тебя с головой. – она наклонилась и поцеловала ошеломленную ее словами Женю. – Подумай об этом, дочка, и не руби с плеча. Мы все ошибаемся в жизни! Мы легко ставим крест на тех, кто сошел с правильного пути, но каждый, даже самый глубоко запутавшийся человек заслуживает второго шанса… Поверь мне.
И мама вышла, а Женька, приняв очередную дозу таблеток, влив в себя малиновый чай и отвратительное молоко с медом, вдруг впервые заснула крепко и без сновидений.
Но даже последующие несколько дней, по крупицам возвращающие ей здоровье, не могли дать ей трезво обдумать мамины слова, потому что гнев, злость сокрушительной, отчаянной волной душили Женьку, которая как-то не особо сопротивлялась этим чувствам, и ужасно, ужасно бесилась, ненавидела Сережу за свою боль, за обман, за несчастье, за испорченное будущее, что в результате вылилось в категорическое игнорирование его звонков, разрывающих ее телефон по сто раз на дню.
– Наверное, я уволюсь. – грустно сипела Женька в пятницу вечером, сидя в своей кровати и безэмоционально жуя картофель фри, любезно возникший перед ней, как и несколько видов бургеров, исчезнувших в ее желудке пятнадцатью минутами ранее по мановению волшебной руки Игорька Сторожева, сидящего напротив нее на стуле и с самым своим любимым лицом таращившегося на маленький экранчик на своих очках, размахивая перед носом пальцами и что-то там интенсивно листая. – Как я смогу каждый день ходить туда и работать с ним? Это выше моих сил, Сторожев… Найду что-нибудь получше…
– Получше?!? – насмешливо воскликнул Игорь, на секунду перефокусировав зрачки на подругу. – Получше той цифры, что ты мне называла, в рублевом эквиваленте, у нас получают, наверное, только начальники отделов какие-нибудь! Не дури, Женька, ты обещала накопить Поле на путевку, забыла, что ли, совсем со своими шурами-мурами??? Да еще помиритесь вы сто раз, не волнуйся. Ты же любишь его, вроде, у тебя вон, все лицо от любви мокрое.
Женя сердито бросила в него картофелем и возмущенно прохрипела:
– Вот же идиотина ты, Игорь! Я же тебе сто раз говорила – это не имеет больше значения! Он обманывал меня, играл со мной, как с Барби-дурой, у него семья! Конец истории… А любовь… – Женя тяжело вздохнула, откинувшись на подушку. – А любовь пройдет, наверное… Если сделать так, чтобы мы друг другу на глаза не попадались.
Игорь с насмешкой посмотрел на Женю и покачал головой:
– Дура ты, Женька, гамбургеров, что ли, переела?? Любовь пройдет! Любовь не проходит, балда, только если это лишь увлечение и больше ничего. Книг ты о любви совсем не читала, видимо??
На тумбочке снова зажужжал мобильный, и Женька дернулась, ощутив, как тугой, болезненный узел подскочил прямо к ее больному горлу, а в голове мелькнула одна сумасшедшая мысль с яростной надеждой: может, это он?..
Да, да, это его номер, его номер, облегчение, сердце трепещет – он все еще хочет поговорить с ней!!! Женя даже заулыбалась, проклиная свою глупую привязанность к нему несмотря ни на что, ощущая, как неистово сжимается ее сердце, но тут же вспомнила о его обмане, и ярость, бешеная, горячая, кипящая и ужасно болезненная ударила ей по вискам, она покраснела и, едва дыша, отвернулась, чувствуя обжигающую пульсацию во всем теле.
– Опять звонит. – спокойно констатировал факт Игорь, вытянув шею и посмотрев на экран мобильника. – Поговори…
– Нет, нет, не хочу, не хочу, не хочу слышать!!! Знать не желаю!!! Пусть катится ко всем чертям!!! Ни за что!!! – заверещала в бешенстве Женя и закашлялась, сорвав больное горло, а Игорь с укором посмотрел на нее:
– Ты как маленькая, Женька, ей Богу! Хоть он мне и не нравится, но так тоже нельзя. Ты хотя бы его выслушай, а потом уж посылай, тем более, судя по количеству звонков, он так просто не отвяжется.
Женя гневно посмотрела на Игоря и дрожащей рукой взяла мобильник, чувствуя жжение на лице и даже в коже рук, едва дыша от охватившего ее волнения, смешанного с глубокой, яростной обидой.
– Ладно. – тихо и угрюмо сказала она и нажала на кнопку приема вызова. – Ты что, Сережа, сам не можешь догадаться