48
В конце концов, погода переменилась. Мы повылезали из наших нор, словно сурки. Точно так же, как и неприятель. Первое время, пока народ еще не очухался, ни у кого не было охоты ввязываться в схватки. Правда, внутри Вершины схватки не затихали. Однако солдаты Длиннотени довольствовались тем, что загоняли людей Госпожи в окружение. Которое те не слишком стремились прорвать, потому как попытка прорыва для многих означала смерть, причем бессмысленную, поскольку они все равно были отрезаны от внешнего мира. Они располагали припасами, позволившими продержаться довольно долго, и были твердо уверены в том, что Госпожа сделает все возможное для их вызволения.
Именно так она и намеревалась поступить. С помощью Копченого я проследил за ней и убедился, что она заранее учитывала возможность того, что ее штурмовые группы будут на время отрезаны. Потому-то и послала в атаку самых отчаянных сорвиголов, во главе с командирами, способными справиться с любыми испытаниями.
Дивизия князя окончательно увязла в развалинах Кьяулуна, к северу от нас, где Могаба прилагал все усилия, чтобы измотать наших людей. Дивизия Госпожи удерживала местность между городом и Вершиной. Одна из дивизий капитана обошла Вершину с другой стороны, перерезав дорогу к Вратам Теней. Другая — оставалась в резерве.
Запахло весной, что несло с собой новую угрозу.
— Как ты думаешь, — спросил я Костоправа, — не начинает ли Прабриндрах Драх уставать ото всех этих воинских почестей?
Он встрепенулся.
— Неужто все мои мысли настолько очевидны?
— Это насчет чего?
Я огляделся по сторонам. Тай Дэй находился довольно близко и мог нас услышать.
— Ты как раз сказал… Возможно, его корпус наименее подготовлен.
— И наименее надежен.
— Так ведь как раз он понесет наибольший урон, прежде чем мы доберемся до Хатовара, Мурген. Поправь, коли я ошибаюсь. Сдается мне, что в интересах Отряда, чтобы наибольшие потери имели место не в наших рядах.
— Я доверяю своей Старой дивизии. Большинство этих парней желает вступить в Отряд. Большинство из них, отдай я такой приказ, станет сражаться с князем. В последнее время многие таглиосцы изъявляли желание вступить в Отряд.
В большинстве своем, думаю, вполне искренне. А парни, принесшие присягу, прикипали к команде душой. Для них клятва верности не была пустыми словами.
Такого рода клятва приносилась тайно. Новых рекрутов просили сохранять перемену в их положении в секрете. Никто из посторонних не знал, насколько силен Отряд в действительности.
— Это я понимаю. Удивляюсь только тому, что достается и Госпоже. Все, на чем обламывал рога князь, выпадало на ее долю.
Костоправ пожал плечами: когда дело касалось ее, он не был уверен ни в чем.
— Пожалуй, я бы не хотел поставить ее в такое положение, чтобы ей пришлось иметь дело со слишком сильным искушением.
— А как насчет Новой дивизии?
— Тех я не рискнул бы послать против князя. Думаю, они никогда не смогут встать на мою сторону в междоусобице.
Он заглянул мне в глаза. Да, эта кампания изрядно добавила ему суровости. Я почувствовал себя так, словно поиграл в гляделки с Киной.
Но глаз не отвел.
Костоправ пояснил:
— Свои обещания я исполню.
Он имел в виду, что наши наниматели этого не сделают. В особенности Радиша, которая определено была настроена обвести нас вокруг пальца. Что же до князя, то он провел в походах достаточно времени, чтобы стать одним из шайки.
Нам так и не выпал случай опробовать магию на его сестре.
— Мне частенько бывает чертовски жаль, что я не остался мальчишкой-хуторянином, — сказал я.
— У тебя по-прежнему кошмары?
— Каждую ночь. Правда, теперь это не прямая атака. Я сам прокладываю свой путь и стараюсь использовать эту возможность для разведки. Правда, скажу тебе, дело это малоприятное.
Кина — или нечто, выдававшее себя за Кину, — присутствовала в моих снах постоянно. По моему убеждению, то была Кина, а не Душелов. Она все еще пыталась соблазнить меня обещанием вернуть Сари.
А уж запах — об этом и говорить противно.
— Она пытается зацепить и Госпожу?
— Вероятно. Скорее всего. Или Госпожа ее.
Хм. Он не слушал. Поскольку сосредоточился на Вершине, над которой вновь замелькали огненные шары.
Вспыхивали они и над развалинами Кьяулуна. Люди, которых собрал там Могаба, проявляли недюжинное упорство. Этот сукин сын умел подбирать хороших солдат и побуждать их сражаться. Прабриндраху Драху приходилось расчищать развалины, разбирая один дом за другим. Все, что могло гореть, шло на топливо.
По-прежнему стояла стужа. Землю устилал снежный покров толщиной в восемь дюймов — и это поверх твердой ледяной корки. Ну и весна! Интересно, когда наконец прекратятся эти проклятые вьюги. Длиннотень-то небось сидит в тепле, под своим хрустальным куполом. Кстати, в последнее время он нас почти не тревожит. С чего бы это? Я бросил взгляд на дымящиеся руины Кьяулуна. Хотелось верить, что князь оставит целыми хотя бы несколько зданий, чтобы добрые люди — вроде меня — могли пересидеть в тепле то время, пока он выкуривает последних партизан. Я устал жить, как барсук.
— Что там творится? — спросил Костоправ, указывая на Вершину.
— Ни хрена не меняется. Я не понимаю Длиннотень. Совершенно не понимаю. Создается впечатление, будто он сам себе враг. Или настолько ошалел, что уже ничего предпринять не может. Такое случается. Вроде бы и знаешь, что делать, но уже не веришь, что из этого выйдет толк.
Такой же паралич напал на Копченого, незадолго до того, как он лишился сознания.
Костоправ призадумался.
— Ну а ты как? Отдыхаешь нормально? Я имею в виду — при всех этих снах?
— Это меня пока не беспокоит, — солгал я.
Впрочем, во сне я сейчас не нуждался. Я нуждался в эмоциональной поддержке. Для чего мне стоило бы провести недельку-другую со своей женой.
— А где твои родственнички?
Вечный вопрос. От дядюшки Доя по-прежнему не было ни слуху ни духу.
— Хороший вопрос. И прежде, чем ты задашь следующий, отвечу: я знать не знаю, что у них на уме — ежели у них вообще, есть ум.
— Меня беспокоит то, что вокруг отирается этакая прорва нюень бао.
— Невелика беда, капитан. От них не стоит опасаться подвоха. Они платят долг чести.
— Ты вечно напоминаешь, что побывал там.
— Чтобы ты лучше понимал нас.
Он сердито уставился на белокаменную твердыню.
— Как думаешь, стоит нам пропускать беженцев?
— Хм?
— Навесить на Длиннотень дополнительную обузу. Лишние рты или что-нибудь в этом духе?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});