21 февраля 1935 г. английское правительство официально уведомило Берлин, что оно согласно на двусторонние переговоры и направляет для этого в Германию специальную миссию.
Отказ Германии от военных статей Версальского договора (16 марта 1935 г.). Правительство Гитлера торжествовало. Прибытие в Берлин английской миссии было от военных статей в его глазах свидетельством готовности Англии к Двустороннему соглашению. Однако вскоре в Берлине наступило разочарование. Там узнали, что английское правительство внесло в Палату общин проект военного бюджета на 1935 г., где предусмотрено было увеличение расходов против прошлого года на 4 миллиона фунтов стерлингов.
4 марта 1935 г. в Лондоне опубликована была очередная «Белая книга». В ней английское правительство обосновывало увеличение своих военных расходов ссылкой на то, что Германия в нарушение военных статей Версальского договора вступила на путь усиленных вооружений.
Гитлер решил дать почувствовать англичанам своё неудовольствие. Нейрат сообщил английскому послу, что фюрер простудился и не может в ближайшее время принять Саймона. «Небольшая разведка на Вильгельмштрассе выяснила, что это дипломатическая простуда», — записал 5 марта Ширер в своём «Берлинском дневнике».
В Лондоне встревожились. Английский посол в Берлине, Фиппс по поручению Форейн офис поспешил сгладить впечатление от «Белой книги» и успокоить немцев. В некоторых английских газетах опубликованы были явно инспирированные статьи, в которых по адресу Германии высказывались самые примирительные суждения.
Немецко-фашистская печать со своей стороны снова приняла вежливый тон в отношении Англии. Зато она усилила кампанию против Франции.
Как раз в это время французское правительство внесло в Палату депутатов законопроект об увеличении срока военной службы до двух лет. 1935 год был первым годом пятилетнего периода так называемых «annees creuses», т. е. «оскудевших призывов», связанных с резким снижением уровня рождаемости в 1915–1919 гг. Французский законопроект от 11 марта 1935 г. снижал призывной возраст с 21 года до 20 лет, а также предусматривал задержание в армии контингентов, подлежавших призыву, начиная с апреля 1935 по 1939 г. включительно.
Немецко-фашистская печать подняла неистовый шум по поводу законопроекта французского правительства. 13 марта 1935 г. последовало полуофициальное заявление правительства Германии, что отныне оно считает себя свободным от обязательств, запрещавших ему создание военной авиации. Такая декларация не вызвала немедленного отпора держав. Это придало ещё больше смелости правительству Гитлера. Спустя 3 дня, 16 марта 1935 г., с большой помпой опубликован был декрет о введении в Германии всеобщей воинской повинности. В тот же день Гитлер обратился с воззванием к германскому народу: введение всеобщей воинской повинности он обосновывал требованиями национальной безопасности Германии в ответ на решение французского правительства об увеличении срока военной службы. Впрочем, приличия ради, Гитлер торжественно обязывался «перед германским народом и всем миром» не превращать национального перевооружения Германии в «орудие военной агрессии», а использовать его исключительно как «орудие обороны и сохранения мира». Военная мощь Германии продемонстрирована была в тот же день на грандиозном военном параде, на котором присутствовал Гитлер.
Английские военные специалисты подсчитали, что закон о всеобщей повинности должен был дать Германии 550–600 тысяч солдат. Между тем контингент французской армии исчислялся всего в 300 тысяч. Нетрудно себе представить, какое впечатление произвело во Франции вызывающее мероприятие Гитлера.
Правительства Франции и Англии заявили протест против открытого нарушения Германией условий Версальского договора. Гитлер отклонил эти протесты. Очевидно, он был убеждён, что дело не пойдёт дальше дипломатических представлений.
Протест заявила и итальянская дипломатия. Но она тут же провокационно подчеркнула, что Италия всегда стояла за пересмотр пятого раздела Версальского договора.
Английское дипломатическое представление сформулировано было в самом сдержанном тоне. Это было должным образом оценено германским правительством. Немецкие газеты с удовлетворением отмечали, что английское правительство проявило «должное понимание обстановки». В прямой связи с этим с топорной прямотой сообщалось, что теперь сэр Джон Саймон будет принят в Берлине в намеченный срок.
В Соединённых штатах Америки новый германский закон был воспринят как тревожный симптом приближения военной опасности. Государственный департамент запросил по телеграфу своего посла в Берлине, «неизбежна ли война в Европе?» Тот ответил, что несомненно одно: Гитлер стремится к войне. Момент, когда он нанесёт удар, будет зависеть от готовности Германии и от наличия соответствующего повода. Ещё более определённое заключение Додд сообщил Хэллу по телеграфу 5 апреля 1935 г. «Правительство держит себя агрессивно, — сигнализировал он. — Ответственное или, вернее, безответственное трио в составе Гитлера, Геринга и Геббельса, так плохо знающее историю, может пойти на дикую выходку. Все они обладают психологией убийц». Додд имел ряд бесед с министром иностранных дел Нейратом. Американский посол обратил внимание своего собеседника на то, что миролюбивые заявления германского правительства находятся в явном противоречии с усиленной милитаризацией страны. Все немцы проникнуты военным духом. Повсеместно проводятся парады в полном боевом снаряжении. Широко пропагандируются военные планы Германии. Например, распространяются карты, на которых изображается «великая Германия» со включением в неё Голландии, Австрии, Польши и других территорий. Нейрат пробовал было сослаться на то, что подобные карты издаются «безответственными лицами». «Однако на них значится имя Геринга, — возразил Додд. — Их можно видеть в отелях, на железнодорожных станциях…» Тогда Нейрат быстро сменил свою позицию. Он начал заверять американского посла, что деятельность Министерства пропаганды ни в какой степени не влияет на направление политики Министерства иностранных дел Германии.
И всё же находились дипломаты, которые оправдывали действия германского правительства и даже превозносили его руководителей. В консервативных кругах Англии высказывало мнение, что именно такие деятели нужны для Германии, чтобы «дисциплинировать страну, поражённую язвой революции — анархией».
Что скрывалось за этими похвалами сторонников «дисциплины» и противников «анархии», вполне понятно. «Одна старая задняя мысль продолжает оказывать на Англию своё влияние, — писала «Правда» от 20 марта 1935 г., — нельзя ли опасность германской агрессии направить по каким-либо каналам, идущим подальше от Лондона».
Берлинские переговоры Саймона с Гитлером. Встреча Саймона с Гитлером состоялась в Берлине 24–26 марта 1935 г.
Саймон прибыл в Берлин в сопровождении лорда хранителя печати Антони Идена. В беседах с Гитлером участвовал с английской стороны и британский посол Эрик Фиппс. При Гитлере находились барон Нейрат и Риббентроп. Официальное совместное коммюнике от 26 марта гласило, что «англо-германская беседа велась в духе полной откровенности и дружественности и имела результатом окончательное выяснение соответственных точек зрения». Вопреки этому успокоительному заверению, иностранная печать сообщала о весьма дерзком и вызывающем поведении Гитлера во время «откровенных и дружественных бесед» с английскими гостями.
По возвращении в Лондон, на заседании Палаты общин 9 апреля 1935 г., Саймон доложил членам Парламента о своих берлинских переговорах.
«Господин Гитлер, — рассказывал английский министр — решительно заявил, что Германия не желает участвовать в пакте, который обязывал бы её к взаимопомощи. В частности Германия не расположена участвовать в пакте взаимной помощи с Россией. Вместе с тем господин Гитлер заявил о трудности определения того, какую страну можно признать агрессором. На вопрос, как он отнёсся бы к тому, чтобы другие правительства заключили между собой пакт взаимопомощи, господин Гитлер заметил, что это опасная идея». Возражал Гитлер и против заключения центральноевропейского пакта, гарантирующего независимость Австрии. По его мнению, слишком трудно определить, что означает «невмешательство» в отношении этой страны. Германский канцлер соглашался начать переговоры с Англией об ограничении военно-морского строительства. Однако он заранее ставил условием, что германский флот составит не менее 35 % английского. Что касается военных самолётов, то Гитлер требовал для Германии равенства с Англией и Францией, но снова с оговоркой: «если увеличение советских воздушных сил не вызовет пересмотра этой нормы». Наконец, в отношении Лиги наций Гитлер заявил, что Германия не вернётся в состав её членов, пока находится «в неравноправном положении в вопросе о колониях».