22 марта 1935 г. все соглашения, подписанные Лавалем и Муссолини в Риме, были ратифицированы французской Палатой депутатов.
Докладывая французской Палате, а затем и Сенату о римских соглашениях, Лаваль заверял, что он достиг в Риме всего, о чём мог только мечтать Барту: ослаблена связь между Гитлером и Муссолини; Италия склоняется на сторону Франции; обеспечена независимость Австрии; укреплены основы европейского мира.
Но Лаваль благоразумно умалчивал, о чём с глазу на глаз он дополнительно договорился с Муссолини. Впоследствии стало уже точно известно, что во время приёма во французском посольстве в Риме, в палаццо Фарнезе, два ренегата социалистических партий, удалившись в уединённый покой, решили между собой судьбу абиссинского народа. Муссолини открыл Лавалго свой план захвата Абиссинии (Эфиопии). Лаваль не возражал. Больше того, он вполне определённо дал понять Муссолини, что французское правительство не будет препятствовать осуществлению его замысла. Руки Муссолини были развязаны. Нападение на мирное африканское государство становилось для него теперь лишь вопросом времени. Был доволен собой и Лаваль. Кстати, ему дана была аудиенция у римского папы. Глава католической церкви отечески ласково принял раскаявшегося социалиста и бывшего безбожника. Папа не мог не знать, что Лаваль прибыл в Рим с оливковой ветвью мира. В груди святейшего отца билось итальянское сердце: ему приятно было убедиться, что Франция идёт навстречу великодержавным стремлениям Италии и что она не препятствует осуществлению мечтаний Рима о господстве над миром. Вместе с папским благословением Лаваль возведён был в звание графа римской курии. Легко представить себе, как льстил этот новый титул тщеславию вульгарного честолюбца из Оверни.
Позднее в откровенных беседах Лавалю ставился вопрос, зачем он поощрял Муссолини к нападению на Абиссинию. Ухмыляясь и подмигивая, «торговец фигами» выбалтывал по этому поводу свои дипломатические расчёты. Италия, видите ли, перенаселена. Её собственные ресурсы ничтожны. Она стремится выйти из своих границ, чтобы получить новые территории, рынки, запасы сырья. Было бы бедой для всей Европы, если бы итальянская экспансия прорвалась на Балканы, в дунайские области или на Ближний Восток. Это неизбежно повело бы к общеевропейской войне. Не лучше ли поэтому отвести в сторону, «канализировать» эту беспокойную итальянскую стихию? Пусть она направится в африканские пустыни. Там она разольётся и, быть может, успокоится. Тогда и Франция со своими друзьями и союзниками в Европе будет ограждена от итальянского напора.
Не успел Лаваль покинуть Рим, как фашистский «большой совет» объявил, что на случай возможных событий правительством принимаются необходимые военные меры. Девять месяцев спустя, в октябре 1935 г., итальянские войска ворвутся в Абиссинию. Третий очаг войны запылает на кратчайших путях из Европы в Азию.
Подготовка Италией войны против Эфиопии (Абиссинии). Фашистская Италия упорно стремилась осуществить свою империалистическую программу путем увеличения своих колониальных против Эфиопии (Абиссинии) владении за счет захвата плохо лежащих чужих земель. Восточная Африка являлась ближайшим предметом этих вожделений. В итальянском Министерстве колоний, во главе которого с января 1935 г. стал сам Муссолини, возник план объединения Эритреи и Сомали в обширную колониальную территорию с включением в неё Абиссинии. Бывший министр колоний, специалист по абиссинскому вопросу, маршал де Боно был назначен верховным комиссаром итальянских колоний Восточной Африки. Уже с 1934 г. началась отправка итальянских войск и военных материалов в Эритрею. Той же осенью на границах Абиссинии с итальянскими колониями возник ряд инцидентов. Особенно серьёзное столкновение произошло 5 декабря 1934 г. возле колодца Уал-Уал, в юго-восточной области Абиссинии, пограничной с Итальянским Сомали. Вторгшись на территорию Абиссинии, итальянские войска пустили в ход танки, артиллерию и самолёты.
Абиссинское правительство заявило Италии протест. Однако столкновения не прекращались. Через Суэцкий канал в Эритрею продолжали прибывать всё новые транспорты с итальянскими войсками. В начале января 1935 г. Абиссиния обратилась к Лиге наций, требуя её вмешательства. Но к этому времени Лаваль уже успел договориться с Муссолини и «подарил ему Эфиопию». Что касается Англии, то позиция её дипломатии в абиссинском вопросе была по меньшей мере недальновидной: сна не учитывала, что удар по Абиссинии направлен также и против Англии, против её путей из Европы в Индию, в Азию. В секретном докладе так называемой комиссии Джона Мэффи доказывалась незаинтересованность Англии в судьбе Эфиопии. «В Эфиопии или по соседству с ней, — гласил этот документ, — у Англии нет таких жизненных интересов, которые требовали бы противодействия со стороны правительства его величества покорению Эфиопии Италией. Итальянский контроль над Эфиопией был бы с некоторых точек зрения даже выгоден для Англии». Для Англии достаточно защитить интересы Египта на водах озера Тан. В отношении Эфиопии она вполне может довольствоваться принципом открытых дверей. Впрочем, Англия, пожалуй, была бы непрочь пойти и на раздел Абиссинии, если бы только удалось выгодно договориться с Италией. «Было бы хорошо воспользоваться случаем, чтобы добиться, если возможно, исправления границ Британского Сомали, Кении и Судана», — многозначительно отмечал доклад Мэффи.
О том, что английское правительство было не безгрешно в отношении Абиссинии, поведал сам Муссолини в одном из своих позднейших интервью. По его словам, в январе 1935 г. через итальянского посла в Лондоне он передал английскому Министерству иностранных дел предложение «рассмотреть специальное соглашение в целях гармонического развития итальянских и английских интересов в Эфиопии». Английское министерство дало уклончивый ответ; всё же оно занялось изучением предложений Муссолини. Но тот уже решил не ждать. Сговор с Лавалем придал ему смелости. К тому же и внутреннее положение в стране с расстроенными финансами, с угрожающим падением с жизненного уровня населения, с ростом общего недовольства толкало фашистское правительство на путь завоевательных авантюр.
Саарский плебисцит (13 января 1935 г.). Римский сговор Муссолини с Лавалем ободрил и германских империалистов.
Немецко-фашистская печать торжествовала. Она заявляла, что римский пакт означает «коренную перемену в политическом механизме Европы»: он устанавливает «новый курс французской политики в отношении Германии». «Теперь имеется перспектива, — гласила передовая статья «Berliner Tageblatt» от 10 января 1935 г., — что Италия и Франция, приноравливаясь друг к другу, пожелают совместно выступить в дискуссии о вооружениях… Мы не сомневаемся, — заключала газета, — что в отношении Германии будет проявлена максимальная тактичность».
Правительство Гитлера решило воспользоваться благоприятной обстановкой, чтобы заняться подготовкой плебисцита по саарскому вопросу.
Как в Саарской области, так и во Франции агентура Гитлера развернула бешеную кампанию за присоединение Саара к Германии. Ещё в 1934 г. «бюро», руководимое Риббентропом, поставило во главе своей французской секции одного из активнейших эмиссаров Гитлера, Отто Абеца. Задачей этого агента было организовать германскую «пятую колонну» во Франции. Женатый на француженке, вхожий в круги крупных французских промышленников и финансовой знати, Абец энергично принялся за свою работу. Большую поддержку оказал ему граф де Полиньяк, директор той самой фирмы шампанских вин, представителем которой в Германии был когда-то Риббентроп. В кругу своих французских покровителей Абец играл роль вестника мира, явившегося из Германии. Он доказывал, что Германия — единственный защитник Европы против большевизма. «Красную опасность» он изображал в самом устрашающем виде. Скоро у Абеца установились связи с «Боевыми крестами» и с теми организациями, в которых преобладало фашистское влияние, — Союзом бывших фронтовиков, Лигой налогоплательщиков и др. Представителю французского Союза бывших фронтовиков, депутату Жану Гуа, он даже вручил личное приглашение Гитлера приехать в Берлин. Польщённый такой честью, Жан Гуа отправился в германскую столицу вместе с членом парижского муниципалитета Мунье; там они были весьма приветливо приняты Гитлером. В конце ноября 1934 г. с ответным визитом прибыл в Пария? сам Риббентроп. Разумеется, Лаваль оказал ему самый предупредительный приём.
Плодом свидания Риббентропа с Лавалем явилось соглашение по вопросу о плебисците в Саарской области. В частности Риббентроп добился от Лаваля обещания отказаться от требования дополнительного плебисцита в Сааре через 10 лет, если первым туром вопрос о принадлежности этой области будет решён в пользу Германии. Со своей стороны Риббентроп заверил французское правительство, что после проведения плебисцита Германия не будет иметь к Франции никаких территориальных претензий.