Дядя Билл не спеша прогуливался со своим собеседником, который оказался отцом Тесс. Они подошли и подсели к Доджу.
— Я рассказал о наших делах Уилльямзу, — начал дядя Билл. — И он считает, что все нормально.
— Конечно, места здесь с лихвой хватит прокормить гораздо больше скота, чем у нас есть в настоящее время, — добавил Уилльямз. — Вы понимаете, Мерсер, главное, чего здесь всегда не хватало — это железной руки.
— Да-да, — рассеяно ответил Додж. Ему показалось, что он услышал легкие шаги Нан.
— Теперь, благодаря вам, мы можем, наконец, расслабиться, разводить скот, возделывать землю, жениться и так далее. Я поздравляю вас, Мерсер.
— Меня? Да с чем же меня можно поздравить?
— Нет, вы только послушайте его. Ну, ладно, дело в том, что Нан все нам рассказала за обедом.
— Рассказала вам что? — пробормотал Додж.
— Ну, как же, всю вашу прелестную историю с женитьбой, ну и все такое. Теперь, кажется, можно сказать, что все ваши тревоги позади.
Доджу показалось, что сосны, горы, заходящее солнце закружились вокруг него.
— Ну вот, кроме того, я собираюсь пригнать сюда тысячу голов для Тесс и Стива в качестве свадебного подарка, — деловито продолжал Уилльямз. — А вам, Додж, я готов продать по самой низкой цене пятьсот голов и не буду торопить вас с деньгами.
— Что же, по рукам, — поднялся Додж.
— Ну, а я, когда закончатся празднества у Лилли, поеду в Техас — должен присутствовать на выборах — но скоро вернусь. Тогда и пригоню вам стадо.
— Додж, — прозвучал нежный голосок, заставший Доджа вздрогнуть. — Я накрыла тебе обед. Иди же, поешь.
Он обернулся и увидел Нан. Она несла деревянный поднос к его кровати в углу веранды, как это не раз бывало в долгие дни выздоровления его после ранения. Додж извинился и поспешил к ней. Он уселся на свою кушетку и постарался взять себя в руки, чтобы речь его прозвучала естественно.
— Привет, Нан.
Он не осмелился поднять на нее глаза, поэтому увидел ее лицо, только когда она села напротив него. Лицо ее неуловимо изменилось, что-то потеряло, но в нем появились и новые черты. Неожиданно он понял, что раньше оно всегда было чуточку грустным. Она была одета в свое лучшее платье, и когда Додж посмотрел на нее, сердце подпрыгнуло у него в груди.
— Додж, я конечно не ожидала, что ты будешь веселиться, — серьезно сказала она. — Но когда ты поднялся по ступенькам, я даже едва узнала тебя.
— Грязное это было дело, Нан, — мрачно ответил он. — Хуже всего было, когда я услышал выстрелы за дверью Риана. Я уже решил, что Хатуэй покончил со Стивом. Думал, умру на месте.
— Ах ты, мой бедный нежный мальчик! — насмешливо ответила она. — Можно подумать, ты знаешь, что такое настоящее страдание!
— Не трави мне душу. Поскорее бы все это осталось позади. Что рассказал Стив?
— О, небо! Ты лучше спроси, что он сделал? Я стояла полураздетая, когда он, как смерч, ворвался ко мне в комнату. Я не успела понять, что происходит, как он схватил меня в охапку и шлепнул меня изо всех сил. Мне было так больно, я даже не могла кричать. Я чуть не умерла от страха. Потом он бросил меня на пол и сказал: «Нан, ты со своим мужем предали меня. И это я — глава клана Лилли. Ты признаешь это?»
— Он шлепнул тебя? — с изумлением и гневом в голосе воскликнул Додж. — Ну, это уж слишком! Я ему врежу.
— Пожалуйста, не надо. Я заслужила это, а когда я пришла в себя, мне даже стало смешно. Тесс тоже была в моей комнате, но он не заметил ее. Я сказала Стиву, что признаю его права, и он вышел вон. А Тесс какая смешная! Ее не очень-то волновало, что я чувствовала после этого удара. Она только бормотала: «Мой Бог, неужели и меня он тоже когда-нибудь так отделает? Наверное, так и будет».
— Разбойник! — проворчал Додж. — Тебе было больно?
— Больно! Ты видел когда-нибудь, какие у Стива руки? Это не рука, а молоток. Честно. После этого я долго не могла сидеть.
— Ага. Судя по тому, как ты мне это рассказываешь, ты думаешь, что мне тоже будет смешно.
— А что, нет? — с наигранным удивлением спросила она. Тогда он догадался, что она изо всех сил сдерживается, чтобы скрыть свои истинные чувства.
— Да что-то пока не очень. Может, когда-нибудь я вместе с тобой посмеюсь над этим. Послушай, но мы совсем забыли об обеде! Нан, ты слишком добра ко мне. Но боюсь, мне сейчас не до еды.
— Думаю, я смогу убедить тебя немного поесть.
— Каким это образом?
— Я постараюсь подкупить тебя, — сказала она, храбро улыбнувшись.
— Не понимаю.
— Ну, о том, что Стив говорил, я съем тебя живьем.
— Ага, ты, наверно, подслушивала.
— Но что он имел в виду?
— Ну, так обычно говорят в долине о влюбленных.
— А-а. Но что это значит?
Она покраснела.
— Додж, я серьезно.
— Проклятие. Как-нибудь потом я объясню тебе, — сказал он и с упрямым видом приступил к задаче поглощения пищи. Чем больше он ел, тем сильнее рос его аппетит, и Додж не успокоился, пока не уничтожил все, что Нан принесла ему.
— Ну, вот и все, миссис Мерсер, — храбро заявил он.
— Хорошо, мистер Додж, а теперь представьте, что вы кое-что сделаете, — сказала Нан, приняв шутливый тон. — Побрей свою мрачную грязную физиономию, надень воскресную рубашку и шарф, пока я провожаю наших гостей. Когда они уйдут, мы вместе отправимся в наше потайное местечко около ручья, где мы когда-то с тобой встретились.
— Нан, ты меня обманываешь, — с сомнением ответил он.
— Почему же?
— Вы все меня по очереди то обманываете, то пугаете. Лилли для меня оказались совершенно новой породой. Я никого из вас не могу понять.
— Глупости, все мои мысли на поверхности, я прозрачна, как наш ручеек. А теперь давай, иди, приводи себя в порядок.
Лес был тих и прохладен. Белки роняли сосновые шишки, и они с мягким стуком падали на подстилку из игл. Деревья стояли не шелохнувшись, даже легкий ветерок не тревожил верхушек. Только ручей по-прежнему бормотал свои тихие речи. Все больше деревьев меняли свои зеленые одеяния на золото и багрянец.
Нан не произнесла ни слова, пока они не остановились на берегу ручья.
— Идем, здесь легко можно перейти по камням.
Она повела его за собой туда, где берег образовывал выступ почти до самой середины ручья, а дальше легко можно было перейти по двум большим камням, не покрытым водой.
— Мне надо было бы перейти к тебе вброд, как в тот день, — меланхолично сказала Нан.
— Почему? — с удивлением спросил он, хотя ему была очень приятна такая сентиментальность с ее стороны.
Она не стала отвечать ему. Вскоре они очутились в своем зеленом убежище, хотя теперь оно окрасилось в другие цвета — на скале лежали красные и пурпурные листья, а свод над ними сиял всеми оттенками желтого.