- Хочешь сказать, мы имеем дело с психом?
Час от часу не легче.
- Все зависит от того, насколько глубоки изменения, - ответил бог уклончиво. - И какой период времени они затронули. Прожить одновременно два разных дня - это не то же самое, что прожить два разных года. Прожить два разных года - не то же, что два десятилетия. Представь себе человека, прожившего счастливую, им самим написанную жизнь. Счастливую до того дня, когда свершился обряд и обе реальности сошлись. В один день он получил память о всей своей прошлой жизни, возможно, полной боли и разочарований... А возможно, новая реальность не стала для него желанным счастьем. Ты ведь писала книгу, понимаешь, как сложно учесть все нюансы и как важны незначительные на первый взгляд детали. Если что-то пошло не так, этот человек сейчас проклинает сам себя. Но новая жизнь его все-таки устраивает больше, иначе он сам уже уничтожил бы книгу...
Боже, ну почему все так сложно?! У меня же и в мыслях ничего похожего не было, когда я писала свой роман. Как простенькая историйка превратилась в это?
- Как-то превратилась, - пожал плечами Мэйтин. - Ты просто не знала всего, когда писала, вот и... Прости, мне пора.
Он встал с песка, и я вскочила вслед за ним. Успела подняться за ноги за миг до того, как серая пустыня сменилась темнотой.
- Почему терминал? - спросила я, не надеясь на ответ. - Почему все время так: подуровень, терминал, выход? Почему нельзя сразу...
- Дверь за твоей спиной, - послышался рядом глас божий. - Открой. Посмотрим, куда тебя в этот раз вынесет.
...За дверью было лето. Не солнечный день, не цветущий луг, на котором остался мой единорог, но теплый летний вечер: звездное небо над спящим садом, ласковый ветерок, колышущий занавески на террасе маленького домика, пение цикад и запах печеных яблок... Пирог готов. Осталось вытащить из духовки и переложить на блюдо. Заварить чай...
Смотрю в последний раз на звезды и закрываю ведущую в сад дверь. Аромат печеных яблок и сдобы становится сильнее. Дразнит...
Его любимый пирог.
Неужели так и будет молчать? Прятаться за раскрытой газетой от меня и от запаха лакомой выпечки?
Будет, я его знаю.
И он меня.
Знает, что извиняться я не умею. И не буду. Но все равно подойду первой. Не потому, что виновата... хоть и виновата, да... А потому, что мне сил не хватает терпеть его обиженное молчание. Подойду, обниму сзади за плечи... Потому что люблю...
- Вот так всегда, - усмехнулся Мэйтин, выдернув меня с летней террасы. - Действительно, аномалия.
- Что это было? Как...
- Не та дверь.
- Я уже была там раньше! Вернее, Элизабет была...
"Противный старикашка в синем халате" - она рассказывала об этом Мэг в ту ночь. В последнюю ночь перед тем, как я заняла ее место.
- Я и так сказал больше, чем имел право, - проворчал Мэйтин. - Дальше сама. Думай, вспоминай. Верь...
Я открыла глаза и рывком села на постели.
Проснулась? Нет, вернулась.
В комнате темно, шторы задернуты, даже луна и звезды в окно не заглянут. Тикали знакомо настенные часы. Тихонько сопела во сне Мэг.
А мне казалось, я до сих пор чувствую запах яблочного пирога...
- Мэгги, - закутавшись в одеяло, я перебежала на кровать к подруге. - Мэгги, проснись. Мне нужно спросить...
- Утро? - зевнула, не открывая глаз, целительница.
- Нет, но...
- Элси, давай утром.
Она хотела перевернуться и зарыться лицом в подушку, но я не позволила.
- Мэг, это важно. А утром я снова закручусь и забуду. Ну, пожалуйста. Всего один вопрос.
- Один, - с тоской согласилась девушка.
- Помнишь, ночь, когда я оживила мумий в бестиарии? Накануне мы праздновали что-то у Сибил, а потом я ушла... Помнишь?
- Угу, - промычала подруга сонно.
- Помнишь, я рассказывала тебе про старика в синем халате, когда вернулась?
- Элси, - простонала Мэг, - снова ты за свое?
- Это важно, правда. Что я тогда говорила?
- Ерунду ты говорила, - она снова попыталась отвернуться к стенке и спрятаться от меня под одеялом. Я снова не дала ей этого сделать. - Ладно. Если важно... Ты сказала, что шла по темному коридору. Как после смерти - знаешь же, что об этом говорят? Темный коридор, свет в конце... Ты увидела свет и пошла на него и оказалась в чужом доме, в чужом теле... Ну бред же!
- Нет, - невесело усмехнулась я. - Не бред. Продолжай.
- Оказалась в чужом теле, - послушно забубнила дальше Маргарита. - В какой-то рыжей тетке в возрасте, у которой был муж-старик. Тетка жутко его любила, но они из-за чего-то поссорились и не разговаривали... Ты мне все уши прожужжала этой их любовью. Как чудесно почувствовать такое, даже во сне. Такое большое, светлое... нереальное... Сказала, что хотела бы еще туда вернуться...
Она засыпала, глотая слова, и я больше не видела причин ей мешать.
Главное я узнала.
Темный коридор - терминал.
В моем родном мире тоже ходят байки о свете в конце тоннеля, но до слов Мэг я никак не связывала эти истории с буферным отсеком между мирами, хотя действительно похоже. Темный тоннель - терминал. Свет - открытая дверь.
Не та дверь.
Мэйтин сказал, что я все время открываю не ту дверь. И Элси открыла не ту. Попала в яблочно-пироговое лето пожилой четы и прониклась духом любви, витавшим в тамошнем воздухе вместе с ароматами горячей сдобы. Это можно понять: я тоже прониклась. Словно на несколько минут стала той женщиной, много лет безоглядно влюбленной в своего мужа и так же сильно и искренне любимой. Не каждому дано испытать такое счастье, и не удивительно, что Элизабет хотела вернуться туда, чтобы еще раз пережить радость чужой любви...
Но как она планировала сделать это?
Как она вообще оказалась в терминале?
- Мэг, - я затрясла только-только задремавшую целительницу. - Ты не знаешь, где с утра найти Грайнвилля?
- Один вопрос, - ворчливо напомнила подруга.
- Ну, Мэгги!
- Один, - буркнула она зло, выдернула у меня из рук край одеяла и все-таки накрылась с головой.
Ладно, сама узнаю.
Мэйтин велел доводить начатое до конца. Нужно разобраться раз и навсегда с тем, что случилось той ночью. Возможно, это и не имеет отношения к изменению реальностей, но определенно имеет отношение к Элизабет. А значит и ко мне.
Где жил Грайнвилль я понятия не имела. Знала лишь, что не в посольстве. Где учился? А где у нас учатся эльфы? Везде и нигде. Поэтому я не стала искать в огромной академии одного-единственного длинноухого, я пошла другим путем.
Солнце, обещавшее быть сегодня таким же по-весеннему ярким и теплым, как и вчера, едва поднялось над горизонтом, а я уже стучала в дверь Норвуда Эррола. И плевать, что подумает мой охранник-невидимка о столь ранних визитах в мужское общежитие. А если Оливер поинтересуется потом, найду, что сказать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});