за колено, а когда та встрепенулась, произнесла:
— Лана… Мне надо с ней поговорить, помоги подняться. — голос харгранки все еще был слаб и дрожал.
— С кем поговорить? Я сама со всеми поговорю, а тебе нужно лежать! — еще не до конца проснувшись ответила Лана, но ее голос почти заглушили восторженные крики ларийцев, что подобно водопаду накатывались от городской площади.
С усилием усевшись на кровати, Ульма взяла сребровласку за руку и горячо зашептала:
— Любовь была моим запасным планом, чтобы остановить Астера, если человеческой сути это сделать не удасться. Она связана со мной и я смогу ее убедить отступить. Помоги встать и закончить эту глупую войну!
Уставшая уже чему-либо удивляться Лана, поднялась на ноги и взвалила Ульму Кроу на спину, выходя из приютившей их караулки. Снаружи солдаты с напряженными, мрачными лицами перекликались со стрелками стоявшими на стенах. Все взгляды которых были направлены в сторону площади. Сквозь блестящий алый шелк, что развивался в потоках ветра и и едва проснувшегося, восходящего солнца, проглядывал пленительный силуэт девушки парящей над площадью. Отряды ларийцев что готовились к утреннему наступлению, сейчас в благоговейном трепете взирали на свое божество, что очнулась от двухсотлетнего сна и как в древних легендах явилась лично благословить их священный поход.
От любви во все стороны изливались волны чистой, целительной силы, поднимая на ноги даже тех кто вчерашним вечером рисковал не дожить до утра. Скорбный лик что скрывался за сиянием танцующих тканей, был направлен в сторону тарсфольский дикарей что осмелились наставить на Нее свои примитивные, грубые орудия. Крепко сжав челюсти, Айр вскинул длань вверх, готовясь отдать приказ о начале обстрела, когда сам воздух дрогнул от яркого, мягкого и приятного голоса, что обволакивал тело негой и туманил разум всем его слышащим.
— Долгое время, я спала, проигравшая и плененная в глубинах кошмара. Лишь мои сны и смутные мысли вас достигали, мои верные, мои блюстители. И вы их толковали как могли, пытаясь разбить оковы моего затянувшегося сна… Но, пожалуйста, достаточно! Я не желала этой войны. Ни одной из тех что прогремели в мое имя за эти столетия! — звонко, почти с отчаянием крикнула Любовь и от ее печали на глаза сами собой накатывались слезы.
Хмыкнув, упрямый герцог тихо сказал ошеломленно взирающему на нее Гейвину Арентейлю что сейчас выполнял роль его заместителя:
— Что уши развесил? Лучше прикажи стрелкам на левой башне угол поправить, они целят в небо.
Голос алого ангела Любви показался Лотерингу очень знакомым. Но он прекрасно уже знал уловки эндорим и сейчас был встревожен тем как его солдаты взирают со стен на врага.
— Достаточно боли и крови! Опустите эти… Странные стрелялки и мечи. Нам больше не нужно друг друга убивать. Тем более, что настоящий и древний враг, до сих угрожает всем в этом мире! — распаляясь с каждым словом, продолжила вещать алая ангелиха, но ее перебил схожий, но более уставший и надтреснутый голос что донесся со стен:
— Неа. Отбой тревоги крылатая. Уже не угрожает, мы его полгода назад замочили. Ты все проспала! — прозвенел по площади ответ Ульмы Кроу.
— Как… Замочили? Чем? — удивилась Любовь, чей наряд замедлял своей диковенный и гипнотизирующий танец, оголяя плавные изгибы тела и россыпь алых, словно пламя, волос.
— Просто. Клинок Нездешнего в печень, даже бессмертный в нашем мире не вечен! — ехидно крикнула Лана в ответ, глядя как лицо сидящей у нее на закорках подруги постепенно становится пунцовым, уж очень… Легкие накидки скрывали прелести Любви от взирающих на нее снизу людей.
Айр вздохнул медленно опуская руку, похоже лупануть по богам из баллист в этот раз не удастся.
— Не стрелять. Похоже эти двое сейчас превратят нашу войну в глупый фарс. — буркнул он графу Арентейлю, вопросительно посмотрев в сторону стоявшей на стенах Ланы и Ульмы. Похоже эти двое довольно много от него скрывали. Или по крайней мере одна, самая хитренькая из двоих.
Незаметный и быстрый жест Любви, окутал харгранку потоками света, восстанавливая ослабшее тело и укрепляя ее связь с этим миром. За столетия сна накопила огромное количество силы, от поклонения верных последователей, и теперь не знала даже что с ней делать. Если Астер повержен…
— Ульма, почему именно Любовь? — поинтересовалась Лана, у смутившийся подруги.
— Ну это главное из человеческих чувств что я сохранила когда достигла Башни… Я ведь рассказывала. Уж очень хотела запомнить тебя навсегда. — заметно поздоровевшая и повеселевшая ответила ей ведьмочка.
Ларийцы удивленно молчали и озирались, епископы стоящие на коленях позади их рядов ошеломленно взирали вверх, на свою госпожу, не понимая что им дальше делать. А Любовь этого не знала сама. Она вглядывалась в свою человеческую ипостась, пытаясь понять что упустила. Ведь Астер был здесь и стоял среди них. Изменившийся до неузнаваемости, отринувший свою суть, полный целой бури прекрасных эмоций… Он все еще был здесь, но уже не как Ненависть, а как человек.
Ситуацию спас Айр, смекнувший что ангелиха растерялась и решивший ее додавить, громкий крик герцога прошелся по наполненной тишиной и сомнениями площади:
— Прекрасная леди, коли эта война вам была не нужна, может изволите к нам присоединиться и обсудить условия вашей капитуляции? И ваших епископов захватите, а то вы нам тут стену взорвали и кучу народа убили. А еще пашни не пашены, люди напуганы и голодны, а все это ваша война во спасение… Придется платить. — деловито закончил сотник, помахав ангелу рукой.
— А еще скажи ей чтобы оделась, а то я со стыда сгорю! — прошептала ему на ухо Ульма.
Переговоры затянулись до вечера, потерянных людских жизней было уже не вернуть, но королевство пострадавшее от последствий целых двух войн, нужно было поднимать с колен, а потому Айр и присоединившаяся к нему вскоре Сэра, торговались с епископами как старый, проженный моряк зашедший в портовый бордель. С Ларии удалось вытянуть достойную контрибуцию, в основном продовольствиями и припасами, а под давлением Леди Любви заключить нерушимый союз длиной на следующие две сотни лет. Тем более, что почти незаметные за грохотом идущей войны, среди людей в деревнях множились слухи о нападениях оборотней и прочих чудових сошедших с книги сказаний, а еще оставалась угроза драконов и черт знает еще чего пришедшего с изнанки человеческих грез.
Три дня спустя захватчики ушли в сторону Южнобережья молча, окруженные презрением и ненавистью. Следы крови еще не скоро смоются в умах людей потерявших любимых и близких. Но продолжение этой войны, попытка похода воздаяния на далекую восточную страну, что лежала за морем, была невозможной