Читать интересную книгу Седьмой свиток - Уилбур Смит

— Должно быть, это вход в саму гробницу, — прошептала Ройан. — Теперь нас отделяет от фараона только тонкая ткань.

Они помедлили на пороге, охваченные странным ужасом перед последним шагом.

Старому солдату Меку Ниммуру приходилось видеть и лечить всевозможные увечья, которые люди получают на поле боя. В его маленькой партизанской армии не было ни врача, ни даже санитара. Поэтому Мек сам лечил своих людей и всегда имел под рукой аптечку с необходимыми лекарствами.

Он приказал отнести Тессэ в хижину возле каменоломни и там, под прикрытием травяных стен, освободил ее от изодранной одежды и занялся ранами. Ниммур промыл и продезинфицировал ожоги и ссадины, наложил повязки на самые серьезные из них. Потом осторожно перевернул Тессэ на живот. После этого Мек отломил стеклянный кончик ампулы с антибиотиком широкого спектра действия, набрав ее содержимое в новый шприц.

Тессэ слегка скривилась от укола иглы, и Ниммур сказал:

— Я не самый лучший доктор.

— Другого мне не надо. О, Мек!.. Я уже думала, что больше никогда тебя не увижу. Я так боялась этого… Сильнее, чем смерти.

Он осторожно одел ее, достав из вещмешка хлопчатобумажную рубашку и солдатские штаны, которые были велики ей на несколько размеров. Мек подвернул Тессэ манжеты на рукавах, и каждое его прикосновение дышало нежностью. Это были руки любовника, а не солдата.

— Я, должно быть, такая уродливая, — прошептала она потрескавшимися черными губами.

— Ты очень красива, — возразил он. — Для меня ты всегда будешь красивой.

Мек нежно погладил ее по щеке, стараясь не потревожить ожогов, покрывавших лицо.

В этот момент они услышали выстрелы. Пока звуки доносились издалека и были слабыми, их принес с севера дождевой ветер.

Мек немедленно поднялся.

— Началось. Ного атакует.

— Это я во всем виновата. Я сказала ему…

— Нет, — перебил он. — Ты ни в чем не виновата. Ты сделала то, к чему тебя принудили. Если бы ты не заговорила, они бы мучили тебя и дальше. А потом все равно напали бы на нас, независимо ни от чего.

Мек поднял свой пояс и застегнул его на талии. Издалека послышались взрывы минометного огня.

— Я должен идти, — сказал Мек.

— Я знаю. Не беспокойся обо мне.

— Я всегда буду о тебе беспокоиться. Эти люди отнесут тебя вниз, в монастырь. Там наш пункт сбора. Жди меня. Я не надеюсь, что долго смогу сдерживать Ного. Он слишком силен. Я скоро приду к тебе.

— Я люблю тебя, — прошептала Тессэ. — И всегда буду ждать.

— Ты — моя женщина, — ответил он своим мягким, глубоким голосом. После чего перешагнул через порог хижины и ушел.

Когда Николас коснулся занавеси, ветхая ткань порвалась от легчайшего прикосновения и упала на плиты пола. Золотые розетки в ее складках зазвенели по камням. Перед археологами открылась брешь, достаточная, чтобы пройти сквозь нее. Они стояли перед аркой, ведущей внутрь. С одной стороны вход охраняла статуя великого бога Осириса с руками, скрещенными на груди. В руках он держал посох и бич. Напротив стояла его жена Исида в лунной короне, с рогами на голове. Их пустые глаза смотрели в вечность, выражение лиц казалось безмятежным. Николас и Ройан прошли между двадцатифутовыми изваяниями и наконец очутились в подлинной гробнице Мамоса.

Росписи, покрывавшие купольный свод и стены, были совсем другими — формальными и классическими. Краски их отличались более глубокими, темными тонами, узоры казались запутанными и неясными. Зал оказался меньше, чем они ожидали, — ровно такого размера, чтобы вместить огромный гранитный саркофаг божественного фараона.

Саркофаг стоял на возвышении. По бокам его были высечены барельефы с фараоном и другими богами. Каменная крышка изображала лежащего на спине царя. Николас и Ройан сразу заметили, что саркофаг не тронут и глиняные печати жрецов Осириса, нанесенные на крышку, остались в целости. Эта гробница не подверглась вторжению. Мумия лежала здесь непотревоженной целые тысячелетия.

Но не это поразило незваных гостей. В классической во всех остальных отношениях гробнице присутствовали две неожиданные вещи. На крышке саркофага лежал прекрасный боевой лук. Высотой почти в рост Николаса, по всей длине обвитый проволокой из электрума — удивительного сплава золота и серебра, формула которого была утрачена в веках.

Второй предмет, подобных которому никогда не находили в царских гробницах, стоял у подножия саркофага. Маленькая человеческая фигурка, одна из куколок ушебти. С первого взгляда в глаза бросалось искусство резчика. Николас и Ройан сразу же узнали, кого изображала статуэтка. Несколько минут назад, в аркаде, они видели это лицо нарисованным на стенах.

Слова из свитка Таиты как будто бы вновь прозвучали под сводами гробницы, зависнув, как светлячки, в воздухе над саркофагом:

«Когда я последний раз стоял у царского саркофага, я выслал наружу всех рабочих. Я выйду из гробницы последним, и вход за мной будет опечатан.

Оставшись один, я раскрыл сверток, который принес с собой. Из него я извлек длинный лук по имени Ланата. Танус назвал его в честь моей госпожи, ибо Ланата — ее детское имя. Я сделал для него этот лук. Это был последний дар от нас обоих. Я положил его на каменную крышку гроба.

В моем свертке остался еще один предмет — деревянная фигурка ушебти, вырезанная моей рукой. Я поместил ее в ногах саркофага. Работая над ней, я разместил вокруг три медных зеркала, чтобы изучить собственные черты под всеми углами и верно воспроизвести их. Статуэтка будет маленьким Таитой.

На основании ее я написал слова…»

Ройан опустилась на колени возле гроба и подняла фигурку ушебти. С почтением перевернув ее, она изучила иероглифы, вырезанные на основании статуэтки.

Николас встал на колени рядом с Ройан.

— Прочти мне это, — попросил он. Она повиновалась:

— «Меня зовут Таита. Я — врач и поэт. Я — архитектор и философ. Я — твой друг. Я отвечу за тебя».

— Так, значит, все это правда, — прошептал Николас. Ройан поставила фигурку ушебти туда, откуда взяла ее, и, все еще стоя на коленях, повернулась к спутнику.

— Это самый потрясающий момент в моей жизни. Хочу, чтобы он никогда не кончался.

— Он никогда и не кончится, милая, — отозвался Харпер. — Мы с тобой только начали.

Мек Ниммур смотрел, как солдаты приближаются, огибая холм снизу. Нужно было иметь наметанный глаз партизана, чтобы различить их, пробирающихся через густые заросли колючих кустарников. Рассмотрев наконец военных, Мек почувствовал приступ печали. Это были первоклассные солдаты, закаленные долгими годами войны. Некогда он вместе с ними сражался против тирании Менгисту, может быть, даже тренировал многих из этих ребят. А теперь они собирались напасть на него. Таков круговорот битв и насилия на этом измученном континенте, где бесконечные войны подогреваются и питаются древней племенной враждой, жадностью и коррупцией политиканов нового времени с их устаревшими идеологиями.