вспоминал советник Буша по национальной безопасности Стив Хэдли, - Меркель в лаймово-зеленом пиджаке и Конди Райс, чернокожая госсекретарь, и все они вместе говорили по-русски.
Возможно, в этом и заключалась проблема.
Они говорили по-русски, потому что это был единственный общий язык для восточноевропейцев, Меркель и Райс. Но русский язык Ангелы Меркель был ржавым, а Кондолиза Райс владела им не так свободно, как хотела притвориться. Комсомольская правда пренебрежительно фыркнула. «Жесткая и жесткая Конди... в значительной степени забыла свой русский язык и лишь изредка осмеливается произнести несколько слов с сильным акцентом из вежливости». Независимо от того, было ли это одним из факторов, не было обычного торга по поводу запятых, точек с запятой и непредвиденных последствий, которому обучают профессиональных дипломатов, и результат оказался налицо.
Когда на следующее утро саммит собрался вновь, Шеффер зачитал текст согласованного коммюнике. Оно оказалось, по словам Хэдли, "очень перспективным". После приветствия "евроатлантических устремлений" Украины и Грузии в документе было сказано: "Сегодня мы договорились, что эти страны станут членами НАТО". Когда это предложение было зачитано, премьер-министр Великобритании Гордон Браун повернулся к Бушу и тихо сказал: «Джордж, я знаю, что мы не дали им ПДЧ, но я не уверен, что мы их просто не впустили!»
Меркель и Саркози рассчитывали совсем не на это. Они утверждали, что украинцы слишком разобщены по поводу членства в НАТО, чтобы получить статус ПДЧ, а принятие Грузии в эту организацию было проблематичным из-за репрессий правительства Саакашвили против оппозиционных движений и замороженных конфликтов в Абхазии и Южной Осетии. Как Меркель позволила себе принять новую формулировку, так и осталось невыясненным. Можно лишь предположить, что она была настолько сосредоточена на предотвращении ПДЧ, что не заметила, что неопределенное обязательство, которое Райс и восточноевропейцы представили как крупную уступку со своей стороны, рискует привести к еще большим проблемам в будущем.
Когда стали известны подробности, выяснилось, что ни Грузия, ни Украина не получили всего, чего хотели, равно как и Буш. В конце года министры иностранных дел стран Альянса должны были провести "обзор прогресса", и дальнейшее продвижение к статусу ПДЧ отнюдь не было автоматическим.
Но для обеих стран этого было достаточно, чтобы представить результат как триумф. Саакашвили ликовал: «Мы получили больше, чем надеялись». Ющенко говорил об "исключительной победе, [которая] превзошла все ожидания".
Для Путина, прибывшего вечером на заседание Совета Россия - НАТО, которое должно было состояться после этого - первое подобное совещание на уровне глав государств за последние шесть лет - это было, по словам Хэдли, "как удар холодной рыбы по лицу". Но его речь была сдержанной, и на пресс-конференции после нее он подчеркнул позитивные стороны отношений. Позже выяснилось, что за десять дней до этого Буш позвонил ему и предупредил, что намерен настаивать на ПДЧ в Бухаресте, и выразил надежду на то, что не произойдет "ссоры", которая затруднит ему принятие приглашения Путина нанести прощальный визит в Сочи после конференции, когда оба президентских срока будут подходить к концу. Путин обещал избежать конфронтации и сдержал свое слово.
И снова мягкость его реакции оказалась обманчивой.
Билл Бернс был прав, предупреждая Кондолизу Райс, что если Соединенные Штаты будут упорствовать в своих планах по расширению НАТО, то Путин примет ответные меры. В Бухаресте он намекнул на свои опасения в дипломатической форме. Украина в ее нынешнем виде была создана в советское время, - сказал он. Треть населения составляют русские. В Крыму 90% населения - русские. Это было "очень сложное государственное образование", и введение натовского измерения рисковало еще больше усложнить его. В Сочи в те выходные он был гораздо более откровенен. Почему, спрашивал он Буша, Америка готова подвергать риску свои отношения с Россией ради незначительных выгод? 'Что такое Украина?', - сказал он. Украина - это даже не страна. Часть ее территории находится в Восточной Европе, а остальное - подарок России". Что касается Грузии, то она не является частью Европы, так каково же ее место в евроатлантическом альянсе? «Вы и я, - продолжил он, - единственные два человека в наших администрациях, которые хотят хороших отношений между США и Россией. Мы единственные... Если бы вы только знали, какие предложения поступают ко мне по системам, которые я должен развернуть против США, вы бы не поверили».
Это, несомненно, так. Путина окружали люди, которые гораздо более скептически, чем он сам, относились к преимуществам тесных отношений с Вашингтоном. Но это было и предупреждением. Личная связь с Бушем стала одной из немногих оставшихся нитей, удерживающих отношения.
Встреча в Сочи - не совсем конец истории. Российско-американские отношения часто движутся на два шага вперед, на один шаг в сторону, на один шаг назад или наоборот, но редко по последовательной прямой линии. Они обсудили то, что Хэдли назвал "Контрольным списком", - план, согласно которому российские министры и их американские коллеги из различных ветвей власти должны совместно работать над областями, в которых обе страны могли бы сотрудничать, и каждые полгода представлять президентам доклады. Путину эта идея понравилась. Затем он вернулся к сделанному им в Хайлигендамме предложению о совместном подходе к противоракетной обороне, над которой Россия и США будут работать вместе. Это предложение обсуждалось еще в Кеннебанкпорте, но потом затерялось в бюрократической системе. Путин заявил о своем "осторожном оптимизме... Если мы сможем договориться о системе противоракетной обороны для Европы, а затем начнем работать над глобальной системой противоракетной обороны, это будет самым большим и самым важным результатом всей нашей работы, которую мы до сих пор вели". Но он предусмотрительно добавил, что "дьявол будет в деталях".
Хэдли и его российский коллега Сергей Приходько работали в течение всего лета, и к началу августа, по мнению Хэдли, они достигли понимания, которое могли принять обе стороны.
Но бомба замедленного действия, связанная с расширением НАТО, продолжала тикать. Министр иностранных дел Сергей Лавров предупредил после Бухареста, что Россия сделает "все возможное", чтобы не допустить членства Грузии и Украины. Через несколько месяцев бомба взорвется и сделает соглашение невозможным.
Размышляя спустя десятилетие после этих событий о неуклонном и, казалось бы, неумолимом ухудшении отношений между США и Россией после прихода к власти Путина, Билл Бернс пришел к выводу, что обе страны все это время обманывали себя. Российская иллюзия, - считает он, - заключалась в том, что их каким-то образом примут, несмотря на то, что силовые реалии сильно изменились, как равного, как полноценного партнера". Американская иллюзия заключалась в том, что "мы всегда сможем маневрировать над Россией