зала с бокалом шампанского и стала глядеть в панорамное окно, за которым в искусственном, ограненном бетоном и мрамором, канале журчала вода, стекая маленькими фонтанчиками на уровни ниже. Ей тоже захотелось стечь вместе с водой куда-нибудь в канализацию подальше от этого места и этих людей.
— Заскучала? — спросил над ухом веселый голос Вадима.
Он преподнес ей одинокую ромашку, которую, наверняка, утащил из вазы с одного из гостевых столов. Татьяна не смогла сдержать улыбку.
— Домой хочу, — пожаловалась она, с печалью взглянув в ясное небо.
Вадим развернулся к ней лицом, встав справа и скрестив руки.
— По папке соскучилась в кои-то веки? — усмехнулся он.
— По Москве, — девушка тоскливо крутила в пальцах тонкий зеленый стебель.
Вадим опустил голову, замолчав. Усмешка медленно слезала с его лица. Минуту они не знали, что сказать друг другу. Татьяна нюхала желтое цветоложе, пытаясь разобрать аромат. Казалось, пахло не ромашкой. Не той ромашкой, ароматом которой пичкали всевозможные гигиенические принадлежности: от салфеток для рук до гелей для душа. Это был нежный запах, немного травянистый, немного терпкий. Лепестки таяли в пальцах и легко облетали. Она случайно сорвала один.
— Любит… — произнес Вадим.
Татьяна посмотрела на него сначала с недоумением, но, сообразив, сбросила еще один лепесток.
— Не любит, — продолжил парень.
Оба заулыбались. Она отрывала по одному лепестки, а он считал. Последний выпал на «Не любит». Оба поджали губы.
— Кто на кого гадал? — спросил Вадим через несколько секунд, серьезно посмотрев ей в глаза.
Девушка закачала головой, раздавив пальцами тонкий стебелек, отчего подушечки указательного и большого окрасились в зеленый цвет.
— Вад, приехали! — крикнула, проносясь мимо, Соня.
Парень сорвался за ней.
Жених и невеста вошли в ресторан под лепестки алых роз, которые в корзинках свидетели раздали гостям. Выглядели они красиво, счастливо и румяно. Оба широко улыбались, целовались и махали руками. Потом все расселись по столам. Торжество началось.
Татьяну подсадили за стол к свидетелям, который явно был рассчитан не больше, чем на двоих человек, как будто специально для интимности обстановки. Все остальные столы вмещали до шести гостей. Обе девушки в присутствии друг друга чувствовали себя неловко, зато Вадиму было весьма комфортно, впрочем, как и всегда. Он откинулся на спинку стула, протянув под столом ноги, будто за день пробежал марафон. Татьяна, наоборот, старалась занимать как можно меньше пространства, втягивая себя внутрь. Сонина неловкость проявлялась в постоянном елозании на стуле и дергании за золотой гвоздик с камнем в правой мочке уха.
В центр зала перед столами вышел немолодой ведущий с модной бородкой, в мятном пиджаке и красных туфлях. Его голос даже через микрофон бальзамом вливался в уши. Он говорил очень складно и с выражением, умеючи ставя ударения на отдельных словечках, чтобы было смешно, ловко играл метафорами и профессионально парадировал других людей, например, писклявый голос своей тещи, про которую шутил. Гости смеялись.
Торжество, как и вся свадьба, протекала по классическому сценарию. Ведущий болтал немного сам, потом давал эту возможность гостям, начиная со старших, чтобы они могли поздравить молодых. В центр зала по очереди выходили незнакомые Татьяне люди и говорили несуразные, но искренние тосты или просто пожелания. Таких желающих оказалось много, поэтому эта часть затянулась. Веселье добавляли только короткие вставки ведущего между поздравителями.
Вадим тоже выходил поздравить молодоженов тостом и подарком. Он передал им мозаику. Жених с невестой протянули умильное «Ооо!» и с гордостью продемонстрировали картину всем гостям, а затем отвели картине почетное место на стуле перед своим столом.
Татьяна все это время ела, даже не оборачивалась на говорящих, потому что сидела к ним спиной. Было неудобно постоянно скрючиваться ради людей, которых она видела в первый и последний раз в жизни. Еды на столе было достаточно, чтобы прокормить и четверых, но не все показалось девушке вкусным. Салат, который она изначально наложила, позарившись на его нежный и аппетитный внешний вид, оказался горьковатым из-за приправ и сельдерея. Было обидно, что тарелка ей досталось в единичном экземпляре, а есть хотелось много и разного. Салат с голоду она наложила себе на всю тарелку. Пришлось грабить Вадима, потому что он выбрал себе вкусный и знакомый Татьяне салат с сыром, курицей и виноградом. Выглядело очень жирно и было очень вкусно. Парень попытался от нее отбиться, но быстро сдался. Соня смотрела на них, умильно улыбаясь с неискренним прищуром в глазах.
Только Татьяна наелась, как принесли горячее. Ведущий специально предусмотрел в программе вечера перерыв на него. Тосты, наконец-то, закончились. Все стали уплетать запеченное по-французски мясо с картофелем. Соня ела овощи. Столы сразу зазвенели приборами и посудой, загудели голоса, зашелестели салфетки.
— Ну, расскажи, как тебе в Москве живется? — спросила Соня, воспользовавшись всеобщей паузой.
Вадим, не стесняясь, отвечал с набитым ртом. Видимо, очень хотел есть и одновременно ответить на ее вопрос.
— Ненавижу Москву, — выпалил он. — Там так кучно. Чувствуешь себя как в серпентарии. Никакой свободы для творчества.
Соня посмеялась и сделала маленький глоток белого вина, оставив на бокале малиновый отпечаток губ.
— Все настолько плохо?
— Для меня, да, — вздохнул парень. — Там даже вдохновиться нечем. Всюду деловые безэмоциональные костюмы и угрюмые плащи, прячущие глаза в кривой тротуарной плитке, а вокруг дешевое стекло и газобетонные блоки. А до центра хер доедешь, потому что когда доедешь, уже надо ехать обратно.
Соня снова рассмеялась, теперь громче и задорнее. Татьяна выдавила смешок. Она подобное тоже замечала, но ее это так не угнетало. Себе она объяснила это тем, что не водит машину, а на людей на улице ей самой обычно смотреть было некогда.
— Что ж тебя держит тогда в этой душной Москве? — спросила Соня.
Вадим опять вздохнул. Татьяна пялилась на вазу с ромашками и не видела его лица, но, видимо, он посмотрел в этот момент на нее, потому что Соня через несколько секунд протянула, закивав в ее сторону:
— Ааа, понятно.
Разговор за столом на пару минут затих. Каждый обдумывал что-то свое. Татьяна ощущала, как на плечах скапливается тяжесть. Хотелось ссутулиться, но балетная школа не позволяла. Она только опустила голову и повела плечами, чтобы немного размять их. Облегчения это не принесло.
— А ты тут как? — спросил теперь Вадим, обратившись к Соне.
— Здесь свободнее, — улыбнулась она. — И вдохновляться можно хоть каждый день.
— Я про твоего мудака.
Соня замялась и