Мы уже выше говорили, что в школах при конгрегациях детей обоего пола наказывали телесно. В суде (исправительном) города По во Франции разбиралось дело по жалобе поверенного Жана Бонетена, по профессии маляра; сын его Поль был в конгрегационной школе. Вот что говорится в жалобе: «В четверг 23-го Апреля 1897 г., после обеда, когда монахи-преподаватели под предлогом молитвы дремали, помогая пищеварению, монах Евсевий позвал моего сына Поля Бонетена:
— Мальчуган, поди сюда и прочитай молитвы.
Ребенок, раскрасневшийся от игры на солнце во дворе, пошел взять молитвенник, а потом сел с книгой на одной из ступенек перрона, где сидел монах.
Мальчик начал бегло читать молитвы, сперва довольно громко, но затем все тише и тише; наконец, вероятно, от жары он вскоре заснул. Монах обнял мальчика за талию и, приблизив его немного к себе, слушал его с полузакрытыми глазами.
Вдруг монах схватил ребенка с силой и прижал к себе так, что тот от боли проснулся и закричал, отскочив в сторону. Монах схватил ребенка за руки и, весь дрожа от гнева, закричал:
— Ты спишь, а не читаешь молитвы, каналья!
— Да я читаю, дорогой отец!
— Ты лжешь! Ты смеешь лгать накануне причащения! На колени сейчас же!
Поль, пораженный этим неожиданным взрывом гнева, стал на колени. Он редко когда видел отца Евсевия в таком бешенстве.
— Теперь, в наказание, изволь сделать на мостовой крест языком.
Бедняжка посмотрел на ступень, к которой его нагибал монах, и, увидя, что она вся покрыта пылью и разными отбросами, так как при входе все вытирали о нее подошвы сапог, инстинктивно откинулся головой назад. Он закрыл глаза в ожидании страшного удара и, сам придя тоже в бешенство, закричал:
— Нет, нет, ни за что! Я не сделаю креста!
— Ах! Ты не хочешь, бестия, слушаться, — тогда ты увидишь, что бывает за это.
Схватив мальчика под мышки, словно куль, он понес его по лестнице вверх. Дойдя до первого этажа, он отворил дверь приемной комнаты и бросил мальчика на пол.
Мальчик весь дрожал, он не знал этой комнаты, не бывши ни разу в ней. Закрытые ставни с трудом позволяли рассмотреть мебель. В ожидании предстоящего наказания у него волосы дыбом встали и зуб на зуб не попадал. Монах затем вышел из комнаты, заперев ее за собой.
Через некоторое время, показавшееся мальчугану целой вечностью, он вернулся с пучком розог и опять запер за собой дверь, вынув ключ и положив его в карман. Теперь Поль понял, что его будут пороть.
Монах подошел к окну и приоткрыл одну ставню, чтобы дать немного свету. Затем с розгами в руках он сел в кресло и громко сказал:
— Снимай штаны!
Мальчик повиновался. Тогда монах встал и, подойдя к нему, схватив его за шею, поставил на колени, зажав крепко его шею между ногами. Затем, подняв рубашку и завернув ее на голову мальчика, он взял розги и стал пороть, с каждым новым ударом стараясь бить все сильнее и сильнее…
Поль орал во всю глотку, но скоро стал тихонько хрипеть от боли, так как монах все крепче сжимал его шею ногами и почти душил его. Мальчик был, по мнению свидетельствовавшего врача, наказан очень жестоко. Суд приговорил монаха к шестимесячному тюремному заключению.
Система воспитания, при которой применяются телесные наказания, неизбежно приводит к тому, что в ужасающей прогрессии растет число эротических сцен; многие дети испытывают удовольствие во время телесного наказания и страсть к нему сохраняют позднее; множество учителей и учительниц, а также родителей, с большей или меньшей скоростью, впадают в эротизм; нередко те и другие извлекают материальную выгоду из школьных или домашних наказаний детей, допуская на это зрелище платных зрителей.
Всего два года тому назад дошло дело до лондонского суда, как один владелец ювелирного магазина, вдовец, поручил воспитание двух своих детей гувернантке. Последняя, подметив у отца страсть к флагелляции, стала потворствовать ей. Почти каждый вечер, по возвращении его из магазина домой, она рассказывала ему какие-нибудь истории про детей, с целью вызвать наказание их; если в течение дня они не совершили никаких проступков, то она их выдумывала, и отец наказывал детей розгами. После экзекуции он обыкновенно, возбужденный, шел наслаждаться в объятиях гувернантки.
Телесные наказания применяются у нас в Англии довольно широко в тюрьмах, где они производятся с особенной жестокостью, доставляющей наслаждение тем, кто присудил к наказанию; в полках, где офицеры бьют солдат бичами за маловажные проступки, а иногда просто ради развлечения. Последнее особенно часто происходит в Индии, где, сравнительно с метрополией, очень мало развлечений. Офицеры секут иногда и своих товарищей, нарушивших этику, как это было на днях в одном из полков. Из-за того, что наказывавшие разболтали об этом, наказанному пришлось оставить полк.
Многие, вероятно, помнят еще шум, поднятый, лет пятнадцать тому назад, разоблачениями лондонской газеты «Pall Mall garette» ежедневных скандалов в лондонских домах терпимости, которые свободно доставляли своим клиентам молоденьких девочек для растления, сечения и других всевозможных истязаний.
Все это практикуется и в настоящее время. Мы могли бы дать сведения о гораздо больших жестокостях, чем те, о которых сообщила вышеупомянутая газета.
Пока оставим в стороне факты, относящиеся до других пороков, так как здесь мы намерены говорить специально о флагелляции, и главным образом о женской флагелляции.
В настоящее время на одной из улиц Вест-Энда существует дом, о котором, благодаря любезности полиции, мы собрали довольно подробные сведения.
Дом стоит в глубине большого сада. Он совершенно отделен от улицы небольшим зданием, в котором находится квартира сторожа, как будто сторожащего какой-нибудь торговый склад.
К дому из ворот ведет крытая галерея, запирающаяся с обоих концов крепкими решетками. При помощи веревки сторож может отворить обе решетки, но он это делает после того, как удостоверится в личности посетителя, которого он может рассмотреть, благодаря помещенному перед окном зеркалу. Никто не может быть допущен, если он не известен сторожу или не сопровождается известным сторожу лицом.
Этот уединенный дом посещается исключительно женщинами. Следует прибавить, что большинство посетительниц принадлежит к высшему свету. Пройдя обе решетки, приходится еще звонить у солидной двери с окнами, завешенными занавесями. Когда зажигают огонь в комнатах, окна и двери плотно закрываются ставнями.
Войдя внутрь, вы попадаете в скромную приемную, где вас встречает директриса этого странного учреждения; далее идет гостиная для ожидающих, довольно скромно меблированная, затем семь комнат для клиенток. Так как все комнаты похожи одна на другую, мы ограничимся описанием одной из них, заимствуя его из полицейского протокола.