показались мне вечностью. Просто не верится, Кристина, что ты здесь, со мной!
К р и с т и н а. И мне не верится, что я наконец снова с тобой!
М а н т а с. Родная, ну теперь расскажи мне все о себе. Где ты оставила, моя хорошая, сына? Почему побоялась взять его с собой? Не привезла мне самого дорогого подарка. Какой он?
К р и с т и н а. Светловолосый, большеглазый, смышленый… Выращу тебе такого сына, что ты будешь гордиться им, Геркус.
М а н т а с. Он должен быть смелым и сильным, как олень наших лесов.
К р и с т и н а. Таким он и будет, Геркус. Мы с тобой не побоялись испытаний, не будет их бояться и он…
М а н т а с. Говори, говори еще! Рассказывай все!
К р и с т и н а. Когда с ребенком на руках меня выгнали из монастыря, родители не пустили меня к себе даже на порог. Меня приютил твой названый отец, рыцарь Гирхальсас. Он и мне стал отцом.
М а н т а с. Рыцарь Гирхальсас честен и благороден. Он совсем не похож на крестоносца…
К р и с т и н а. И среди них есть люди. Он сказал мне, что ты где-то поблизости от Караляучюса. Я все мучилась, придумывала, как тебя найти. Вдруг я вспомнила о дяде, брате моей матери, о своем крестном, начальнике округа крестоносцев Сахсе, села на корабль и приплыла к нему в Караляучюс.
М а н т а с. С сыном?
К р и с т и н а. Да, с маленьким Геркусом.
М а н т а с. И ты оставила его у Сахсе?
К р и с т и н а. Да. Я боялась пускаться с ребенком в такой опасный путь.
М а н т а с. Что ты наделала, Кристина? Как ты могла оставить заложником нашего сына у начальника округа крестоносцев?
К р и с т и н а. Сахсе — брат моей матери, наш сын — его внучатый племянник, родная кровь. Он обещал о нем заботиться, опекать его и беречь как зеницу ока.
М а н т а с. А если начальник осажденной мною крепости использует нашего сына против меня? Потребует за голову моего ребенка прекратить восстание или по крайней мере снять осаду с Караляучюса?
К р и с т и н а. Геркус! Вот уже два года идет война, льется кровь, гибнут люди. Со всей Европы в Магдебург прибывают рыцари. Они грозят Геркусу Мантасу кровавой местью. В костелах служат молебствия о твоей гибели. Даже Гирхальсас выехал, чтобы сразиться с тобой на поле брани. Даже Гирхальсас говорит, что ты летишь в пропасть и тащишь за собой на смерть тысячи и тысячи людей. Геркус! Ты должен жить! Жить для нашего сына, для нас обоих. Если пруссы прекратят войну и помирятся с орденом, мы вернемся в Германию… и станем воспитывать нашего сына… христианином.
М а н т а с. Кристина! Вспомни тот час, когда ты поклялась мне в любви навечно, ты ведь знала тогда, что значит для меня мой народ. И что я воюю не за себя и своих близких, а за свободу пруссов.
Пауза.
Кристина! Сегодня ночью на военном совете мы решили окружить Караляучюс и взять его измором.
К р и с т и н а. Вы хотите заставить город голодать? Взять людей измором! Иисусе Христе!
М а н т а с. Другого выхода у нас нет, дорогая.
К р и с т и н а. Геркус, отмени этот приказ!..
М а н т а с. Нет, Кристина. Крестоносцы собирают свежие силы. В Германии они сколачивают войска для крестового похода против пруссов. Караляучюс должен пасть до их прихода.
К р и с т и н а. Война может из-за этого лишь затянуться. Ты все равно победишь, все знают, что ты никогда не терпишь поражения. А голодная смерть так страшна, Геркус! Отведи войска от Караляучюса.
М а н т а с. Не могу, Кристина. Судьба Караляучюса — это судьба пруссов. Если немцы будут владеть этим городом, они будут владеть всей нашей страной. Проиграв эту битву, я проиграю войну.
К р и с т и н а. Но там наш сын, Геркус!.. Сын!
М а н т а с. Пруссы не раз отдавали заложниками своих детей и обещали не воевать, но когда надо было защищать свободу — они воевали, жертвуя своими детьми.
Входят К о л ь т и с, Р а г у н а с, С а м и л и с.
К о л ь т и с. Поздравляю тебя с восходом солнца, Геркус Мантас!
Р а г у н а с. Доброе утро, Геркус.
С а м и л и с. Приветствую тебя, вождь.
М а н т а с. Доброе утро, друзья!
С а м и л и с (Кристине). Приветствую и тебя по нашему обычаю… Тебя, кажется, зовут Кристиной?
К р и с т и н а. Кристиной.
С а м и л и с. Что-то я не слыхал такого имени у пруссов.
К р и с т и н а. Да, пруссы не называют так своих дочерей. (Уходит.)
К о л ь т и с. Среди воинов ходят слухи, будто ты готовишься к свадьбе. Это правда?
М а н т а с. Вы пришли меня поздравить? Подождите немного. Сперва возьмем Караляучюс.
К о л ь т и с. Конечно, надо бы радоваться… Но тут… А может, я слишком стар, чтобы понять, какое счастье дает счастливая женитьба?
М а н т а с. Ты не настолько стар, Кольтис, чтобы не потанцевать на моей свадьбе.
К о л ь т и с. Не знаю, Геркус, захочу ли я танцевать на твоей свадьбе… Разве ты сам не понимаешь, что оскорбляешь обычаи пруссов и свое высокое звание?.. Женишься на немке, на христианке…
М а н т а с. Ах, вот зачем вы пришли!.. Ну, витинги, тут вы поосторожнее! Вы сеете ветер, смотрите, как бы вам не пожать бурю.
К о л ь т и с. Не обижайся на прямоту, вождь. Но ведь ты и правда женишься на немке, на христианке!
М а н т а с. Верно, я женюсь на немке, на христианке.
К о л ь т и с. Еще ни один прусс никогда не женился на немке, на христианке. А ты вождь пруссов!
М а н т а с. Я бы с радостью бился простым воином среди вас. Но если судьба поставила меня вождем — неужели я должен отказаться от всех человеческих чувств? Неужели пруссы станут меня осуждать за то, что я полюбил женщину? Не верю, Кольтис.
К о л ь т и с. Нет такой семьи, где бы не судачили о твоей женитьбе. А твоя семья — весь наш народ. Каждый прусс смеет судить о твоей нареченной. И поверь, среди них ты не найдешь ни одного, кто тебя не осудит.
М а н т а с. Рагунас! Ты осуждаешь меня?