Сестра Мердинта обернулась, будто удивляясь бессмысленности вопроса, и хвост, в который были собраны ее волосы, хлестнул по плечу.
– Мы должны быть без посторонних, чтобы совершить задуманное.
Дженнсен хотелось спросить, что они будут делать, но она знала, что сестра ничего не скажет. Женщина не отвечала на конкретные вопросы, она считала: раз Дженнсен дала слово, то должна выполнять все пункты соглашения, пока дело не придет к завершению.
Поэтому девушка думала о том, как они с выздоровевшим Себастьяном отправятся на рассвете в путь. И опять будет жизнь вдали от дорог, населенных пунктов, людей. Вдали от ухмыляющихся солдат Имперского Ордена...
Она знала, что солдаты делают невозможное, сражаясь с войсками лорда Рала, но, тем не менее, с трудом выносила их общество. Порой у нее просто мурашки по спине ползали. Среди солдат Дженнсен ощущала себя ланью, которую загнала стая волков. Но как бы ни пыталась она облечь свои чувства в слова, Себастьян понять ее так и не смог. Мужчина не способен понять, что ощущает женщина, когда ее разглядывают. Как ему объяснить, насколько это страшно, когда тебя рассматривают солдаты – с похотливыми ухмылками и дикими глазами?..
Если она все сделает так, как сказала сестра Мердинта, то утром они с Себастьяном отправятся в путь. Какую бы помощь ни собирались оказать сестры, они убедили ее: надо убить Ричарда Рала. И теперь Дженнсен беспокоилась лишь об этом. Ее жизнь будет принадлежать только ей. И даже если ей не придется распоряжаться собственной судьбой, по крайней мере, она освободит мир от палача.
Они оставили лошадей в дубовой роще. Деревья еще: не обрели листву, и лес выглядел прозрачным. Однако направились они в самую гущу – в заросли бальзаминов, елей и сосен. У многих деревьев ветви склонялись до самой земли.
Большую часть жизни девушка провела среди лесов. Она могла идти даже по следу бурундука. Сестра Мердинта шагала впереди с уверенностью человека, точно знающего дорогу, однако здесь явно не было тропы. На земле лежал обычный лесной ковер, и не было заметно, чтобы кто-то оставил на нем след. Ни одна веточка не была потревожена, сухие листья лежали нетронутыми, на мягкий лишайник не ступала нога человека. Судя по этому, сестра вела ее в нехоженый лес, не имея определенной цели или направления. Однако действия ее были обдуманными, и она определенно шла по известному ей маршруту.
А потом ветер донес до Дженнсен слабые звуки. Впереди сквозь ветви деревьев показался огонек. В студеном воздухе разнесся тошнотворный запах чего-то гниющего.
Вскоре Дженнсен начала разбирать отдельные голоса, объединенные низким, ритмичным, гортанным пением. Она не понимала слов, но они отдавались глубоко в ее груди. Этот необычный ритм казался ей мучительно знакомым. Даже не разбирая отдельных слов, девушка начала понимать, что этот напев очень соответствует омерзительному запаху, разносящемуся по воздуху. От этих слов, таких навязчиво интимных, у Дженнсен свело судорогой желудок.
Сестра Мердинта остановилась и обернулась, чтобы удостовериться, в порядке ли ее подопечная. Дженнсен обратила внимание, как неяркий лунный свет отражается от кольца, продетого сквозь нижнюю губу ее спутницы, – такое носили все сестры. Девушка чувствовала отвращение к этому обычаю, хотя этим они подчеркивали свою преданность императору.
Мердинта придержала ветку бальзамина, загораживающую дорогу, освобождая путь. От напевных звуков сердце Дженнсен бешено колотилось. Сквозь просвет между ветвями деревьев виднелась поляна, а над ней – открытое небо, с которого лился лунный свет.
Дженнсен взглянула в строгое и неумолимое лицо сестры и двинулась по направлению к поляне. Перед ней широким кругом были расставлены свечи. Они стояли так близко, что создавалось впечатление огненного круга, созданного для защиты от демонов. Внутри него был нарисован чем-то вроде белого песка еще один круг, мерцающий в свете луны. А в нем все тем же белым песком были изображены непонятные геометрические фигуры.
В круге из сверкающего песка сидело семь женщин. Одно место пустовало, и не было сомнений, что оно предназначалось для сестры Мердинты. Женщины, закрыв глаза, забормотали что-то на непонятном языке, и лунный свет играл на кольцах в их губах.
– Ты должна сесть в середину круга, – тихо произнесла сестра Мердинта. – И оставь здесь свою одежду.
Дженнсен удивленно взглянула в ее безжалостные глаза:
– Зачем?
– Снимай одежду и садись в центре круга лицом к пустому месту.
Этот приказ прозвучал так холодно и значимо, что Дженнсен поняла: у нее нет выбора, остается подчиниться. Сестра взяла у нее плащ, спокойно наблюдая за происходящим. После того как скользнуло на землю платье, Дженнсен обхватила руками плечи, пытаясь унять родившуюся дрожь. По всему телу побежали мурашки. Зубы стучали, но не от холода. Однако сестры смотрели на Дженнсен спокойно, и она подавила отвращение и быстро сбросила нижнюю одежду.
Сестра Мердинта ткнула ее пальцем в обнаженную спину:
– Ступай!
– Что я здесь делаю? – Голос Дженнсен прозвучал неожиданно властно.
Сестра Мердинта некоторое время обдумывала ответ:
– Ты собираешься убить Ричарда Рала. Чтобы помочь тебе, придется нарушить завесу преисподней.
Дженнсен замотала головой:
– Нет! Я не стану делать ничего подобного.
– Каждый это делает. Когда умираешь, пересекаешь эту завесу. Смерть – это часть жизни. Тебе требуется помощь, чтобы ты смогла убить лорда Рала. И мы собираемся оказать тебе ее.
– Но преисподняя – это мир смерти. Я не могу...
– Можешь! И хочешь! Ты дала нам слово. Если ты этого не сделаешь, то лорд Рал еще много лет будет продолжать свои преступления. Или ты это сделаешь, или кровь его жертв ляжет на твои руки. Твой отказ приведет к смерти множества людей. Ты, Дженнсен Рал, окажешь помощь своему брату. Ты, Дженнсен Рал, откроешь двери смерти и позволишь этим людям умереть. Ты, Дженнсен Рал, окажешься сторонником Владетеля. Мы просим тебя найти в себе мужество, отбросив все, повернуться к смерти, взамен получив Ричарда Рала.
Дженнсен дрожала, слезы текли по ее лицу. Она опять боялась делать страшный выбор, предложенный сестрой Мердинтой. Дженнсен молилась матери, прося совета, но в ответ не последовало ни единого знака. Даже голос затих.
И Дженнсен перешагнула через свечи.
Она должна это сделать. Она должна покончить с Ричардом Ралом.
К счастью, там, где ей следовало стоять, было достаточно темно. Дженнсен чувствовала унижение, находясь нагой среди незнакомых – пусть здесь и были одни женщины, – но это был наименьший из ее страхов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});